— А в Мэне? — Там — чуть-чуть, но я три года проработал на ставку в Висконсине, прежде чем решил полностью посвятить свое время книге. Вернее, не совсем полностью, насколько позволяют финансовые возможности. — Я действительно мог предъявить рекомендательное письмо из Сент-Винсентской школы в округе Мэдисон. Хорошее письмо — я написал его сам. Разумеется, если бы кто-то решил его проверить, меня уличили бы во лжи. Дек Симмонс этого бы делать не стал, а вот проницательная Мими с дубленой ковбойской кожей вполне могла. — И о чем ваш роман? Тут я тоже мог пролететь, но решил ответить честно. Насколько, разумеется, позволяло мое деликатное положение. — Несколько убийств и их воздействие на город, где они случились. — Господи, — выдохнул Дек. Она похлопала его по руке. — Помолчи. Продолжайте, мистер Амберсон. — Поначалу местом действия я выбрал вымышленный город в штате Мэн… я назвал его Доусон… но потом решил, что роман получится более реалистичным, если действие будет разворачиваться в настоящем городе. Большом городе. Остановил свой выбор на Тампе, но понял, что ошибся, как только… Она отмела Тампу взмахом руки. — Слишком спокойный. Очень много туристов. Подозреваю, вы искали что-то более враждебное людям. Проницательная дама. Знала о моей книге больше, чем я. — Совершенно верно. Решил попробовать Даллас. Думаю, это правильный выбор, но… — Но вы не захотели там жить? — Именно. — Понимаю. — Она поковыряла вилкой обжаренную во фритюре рыбу. Дек восторженно смотрел на нее. Мими, похоже, обладала всем, что он хотел найти в женщине, когда жизненный пик пройден и остается лишь не спеша скатываться к естественному финишу. Ничего удивительного. Каждый когда-то в кого-то влюбляется, как мудро заметит Дин Мартин. Но лишь через несколько лет. — А что вы читаете, когда не пишете, мистер Амберсон? — Всего понемногу. — Вы читали «Над пропастью во ржи»? Приплыли, подумал я. — Да, мэм. Она вновь отмахнулась. — Зовите меня Мими. Даже дети зовут меня Мими, хотя я настаиваю, чтобы они прибавляли «миз», из уважения к моему возрасту. И что вы думаете о cri de coeur[89] мистера Сэлинджера? Солгать или сказать правду? Несерьезный вопрос. Эта женщина могла распознать ложь с той же легкостью, с какой я мог… ну… прочитать на рекламном щите «ИМПИЧМЕНТ ЭРЛУ УОРРЕНУ». — Я думаю, эта книга о том, какими ужасными были пятидесятые и какими хорошими могут стать шестидесятые. При условии, что Холдены Колфилды не растеряют свою ярость. И свою храбрость. — Ммм. Гмм. — Она возила рыбу по тарелке, но не ела. Неудивительно, что из нее получился бы отличный воздушный змей, если прицепить нитку к платью со спины. — Вы считаете, что ей место в школьной библиотеке? Я вздохнул, думая о том, как бы мне понравилась жизнь в городе Джоди, штат Техас, и работа замещающим учителем в местной школе. — Если на то пошло, мэм… Мими, да. Хотя я уверен, что выдавать ее можно только определенным ученикам, на усмотрение библиотекаря. — Библиотекаря? Не родителей? — Нет, мэм. Это уже тонкий момент. Мими Коркорэн широко улыбнулась и посмотрела на своего кавалера. — Дек, этому парню не место в списке замещающих учителей. Он должен получить полную ставку. — Мими… — Я знаю, вакансий на кафедре английского языка и литературы нет. Но если он пробудет здесь достаточно долго, мы сможем зачислить его в штат, когда этот идиот Фил Бейтман выйдет на пенсию. — Мимс, это так бестактно. — Да. — Тут она мне подмигнула. — Зато чистая правда. Отправьте Деку ваше рекомендательное письмо из Флориды, мистер Амберсон. Этого вполне хватит. А еще лучше, принесите его сами, на следующей неделе. Учебный год уже начался. Незачем терять время. — Зовите меня Джордж. — Да, действительно. — Она отодвинула тарелку. — Дек, это ужасно. Почему мы тут едим? — Потому что я люблю бургеры, а тебе нравится песочный кекс с клубникой. — Да, — кивнула она. — Песочный кекс с клубникой. Принеси его. Мистер Амберсон, вы сможете сегодня остаться на игру? — Сегодня нет, — ответил я. — Мне нужно вернуться в Даллас. Может, приду на следующую игру, если вы сочтете возможным взять меня на работу. — Если вы нравитесь Мими, то нравитесь и мне, — заверил меня Дек Симмонс. — Я не могу гарантировать вам день каждую неделю, но в некоторые недели у вас будут и два, и три дня. Так что в среднем день в неделю обязательно получится. — Я уверен, что получится. — Жалованье замещающего учителя, боюсь, невысокое… — Это я знаю, сэр. Я просто ищу способ чуть увеличить свой доход. — «Над пропастью во ржи» никогда не появится в нашей библиотеке. — Дек бросил полный сожаления взгляд на свою поджавшую губки даму. — Школьный совет не пропустит. Мими это знает. — И он откусил очередной кусок бургера. — Времена меняются. — Мими Коркорэн указала сначала на подставку с салфетками, потом на уголок его рта. — Дек. Соус. 17 На следующей неделе я допустил ошибку. Мне следовало осознавать, что после случившегося о крупных ставках надо забыть. Вы скажете, что осторожность мне бы не помешала. Я осознавал риск, но тревожился из-за денег. В Техас я привез чуть меньше шестнадцати тысяч долларов. Остатки заначки Эла, а по большей части — мои выигрыши по двум крупным ставкам, одной в Дерри, другой в Тампе. Однако семь недель проживания в «Адольфе» обошлись мне более чем в тысячу долларов, и на обустройство в новом городе предстояло выложить не меньше четырех-пяти сотен. Помимо еды, оплаты аренды и коммунальных услуг мне требовалась одежда — и хорошая, чтобы выглядеть в классе респектабельным. Я намеревался прожить в Джоди два с половиной года, прежде чем поставить точку в этой истории с Ли Харви Освальдом. Четырнадцати тысяч долларов определенно не хватило бы. Жалованье замещающего учителя? Пятнадцать долларов и пятьдесят центов в день? Не смешите. Ладно, может, я протянул бы на четырнадцать тысяч плюс тридцать, а иной раз и пятьдесят баксов в неделю, которые получал бы в школе. Но при условии, что не заболею и не стану жертвой несчастного случая, а на это я рассчитывать не мог. Потому что прошлое хитро — не только упрямо. Оно сражается. И да, возможно, сработала жадность. Если так, то шла она не от любви к деньгам, а от будоражащего осознания, что я могу побить обычно непобедимого букмекера, когда захочу. Теперь я думаю: Если бы Эл приглядывался к фондовой бирже так же внимательно, как к бейсбольным и футбольным матчам и скачкам… Но он не приглядывался. Теперь я думаю: Если бы Фредди Куинлэн не упомянул, что Мировые серии будут чертовски захватывающими… Но он упомянул. И я вновь поехал на Гринвилл-авеню. Говорил себе, что все эти заядлые игроки в соломенных шляпах и подтяжках, которых я видел перед «Честным платежом» (где доверие — наш девиз), будут делать ставки на Серии и некоторые поставят на кон большие деньги. Я говорил себе, что стану одним из многих и ставка средней величины мистера Джорджа Амберсона — живущего, по его словам, в переделанном в двухэтажную квартиру гараже на Блэкуэлл-стрит здесь, в Далласе, — не привлечет внимания. Черт, я говорил себе, что те, кто держит «Честный платеж», знать не знают сеньора Эдуардо Гутиерреса из Тампы со времен Адама. Или, точнее, со времен Хама, сына Ноева. Да, я говорил себе много чего, а сводилось все к двум утверждениям: во-первых, такая ставка совершенно безопасна, во-вторых, запастись деньгами — решение здравое, пусть на текущий момент мне их хватало. Я поступал глупо. Но глупость — одна из двух особенностей человеческой натуры, которые хорошо видны, когда оглядываешься назад. Вторая особенность — упущенные шансы. 18 Двадцать восьмого сентября, за неделю до начала Серий, я вошел в «Честный платеж» и — немного пожавшись для приличия — поставил шестьсот долларов на то, что «Питсбургские пираты» побьют «Янкиз» в семи играх. Согласился на коэффициент два к одному, хотя полагал, что это слишком мало, учитывая, сколь многие ставили на «Янкиз». Через день после того, как Билл Мазероски совершил умопомрачительную круговую пробежку в девятом иннинге, принеся победу «Букасам»[90], я приехал в Даллас на Гринвилл-авеню. Думаю, если бы увидел, что «Честный платеж» пустует, развернулся бы и тут же покатил в Джоди… или, возможно, это я говорю себе сейчас. Точно не знаю. Зато знаю другое: перед букмекерской конторой стояла очередь желающих получить выигрыши, и я к ней присоединился. Очередь эта показывала, что мечта Мартина Лютера Кинга может обернуться явью: половина черных, половина белых, и все счастливы. Большинство уходило с несколькими пятерками или с парой двадцаток, но я видел нескольких, пересчитывавших сотенные. Вооруженный грабитель, решившийся в тот день напасть на «Честный платеж», мог бы хорошенько подзаработать. Деньги выдавал крепкий мужчина с зеленым козырьком на лбу для защиты глаз от яркого света. Он задал мне стандартный первый вопрос («Вы коп? Если да, покажите свое удостоверение»), а после отрицательного ответа спросил, как меня зовут, и взглянул на мое водительское удостоверение. Новенькое, которое я получил заказным письмом неделю тому назад: первый официальный техасский документ, добавленный к моей коллекции. И я закрывал большим пальцем мой адрес в Джоди. Он заплатил мне тысячу двести долларов. Я засунул их в карман и быстро зашагал к моему автомобилю. Когда выехал на шоссе 77 — Даллас быстро таял вдали, Джоди приближался с каждым оборотом колес, — наконец-то расслабился.