— Но это не так, как с тобой. Может, станет со временем. Может, и нет. Он дал мне свой номер в Вашингтоне и попросил позвонить, если я… как он это сказал? «Если устанешь ставить книги на полки и вздыхать по ушедшей любви». Я думаю, смысл такой. Он говорит, что бывает в разных местах и ему нужна хорошая женщина, чтобы сопровождать его. Он думает, что я могла бы стать такой женщиной. Разумеется, мужчины часто это говорят. Я не такая наивная, как прежде. Но иногда они говорят серьезно. — Сейди… — Однако все было не так, как с тобой. — Ее голос звучал отстраненно, задумчиво, и впервые у меня возникло подозрение: может, что-то не так в ее жизни помимо личных переживаний, может, она больна? — Если говорить о светлой стороне, то швабра точно не просматривалась. Разумеется, иногда мужчины прячут швабру, верно? Джонни вот прятал. И ты тоже, Джордж. — Сейди? — Что? — Ты прячешь швабру? Последовала пауза. Более продолжительная, чем в самом начале разговора, когда я назвал ее по имени, и более продолжительная, чем я ожидал. Наконец она ответила: — Я не понимаю, о чем ты. — Судя по голосу, ты сама не своя, вот и все. — Я же сказала тебе, что растеряна. И мне грустно. Потому что ты все еще не готов сказать мне правду, верно? — Сказал бы, если бы мог. — Хочешь знать кое-что интересное? У тебя в Джоди добрые друзья, и никто из них не знает, где ты живешь. — Сейди… — Ты говоришь, что в Далласе, но твоя телефонная станция — Элмхерст, а это в Форт-Уорте. Я об этом не подумал. И о чем еще я не подумал? — Сейди, я могу лишь сказать тебе, что делаю очень важное… — Да-да, я в этом уверена. Как и в том, что сенатор Кучел делает очень важное дело. И Роджер пытался мне это сказать, а также намекал, что я, если присоединюсь к нему в Вашингтоне, буду сидеть… у подножия власти… или у двери в историю… или что-то такое. Власть возбуждает его. Это то немногое, что может в нем не понравиться. Но я думала… и думаю до сих пор… кто я такая, чтобы сидеть у подножия власти? Я всего лишь разведенная библиотекарша. — И кто я такой, чтобы стоять в дверях истории? — изрек я. — Что? Что ты сказал, Джордж? — Ничего, милая. — Может, тебе лучше не называть меня так. — Извини (Мне не за что извиняться). Так о чем мы говорим? — Можем ли ты и я воспринимать нас как «мы» или нет? Наверное, все бы упростилось, если бы ты сказал мне, почему ты в Техасе. Потому что я знаю, ты приехал сюда не для того, чтобы писать книгу или учить детей в школе. — Очень может быть, что рассказать тебе — это значит подвергнуть тебя опасности. — Мы все в опасности. В этом я согласна с Джонни. Рассказать тебе то, что я узнала от Роджера? — Давай. (Где он тебе это рассказал, Сейди? Вы вели этот разговор в вертикальном или горизонтальном положении?) — Он пропустил стаканчик-другой и разговорился. Мы были в его номере отеля, но ты не волнуйся. Мои ноги оставались на полу, а одежда — на мне. — Я и не волнуюсь. — Если не волнуешься, то ты меня разочаровал. — Хорошо, я волнуюсь. Так что он тебе рассказал? — По его словам, ходит слух о важном событии в Карибском море этой осенью или зимой. Подавление очага напряженности. Я предположила, что он имел в виду Кубу. Он сказал: «Этот идиот Джей Эф Кей собирается поставить нас раком, чтобы показать, что у него есть яйца». Я вспомнил всю ту чушь о конце света, которой потчевал Сейди ее бывший муж. Любой, кто читает газеты, знает, что это грядет, и мы все погибнем от радиации. Наши тела покроются язвами, и мы будем выкашливать наши легкие. Это производит впечатление, особенно если произносится уверенным и сухим тоном учителя физики. Производит впечатление? Нет, оставляет в памяти шрам. — Сейди, это бред. — Да? — Сейди заманивала меня в ловушку. — Как я понимаю, у тебя есть доступ к конфиденциальной информации, а у сенатора Кучела — нет? — Можно сказать и так. — Хватит об этом. Я еще дам тебе время все мне рассказать, но не слишком много. Может, только потому, что ты хороший танцор. — Так давай потанцуем! — неожиданно для себя предложил я. — Спокойной ночи, Джордж. И прежде чем я успел произнести хоть слово, она положила трубку. 15 Я уже собрался позвонить ей, но когда телефонистка спросила: «Номер, пожалуйста?» — здравомыслие вернулось. Я положил трубку на рычаг. Она сказала все, что хотела. Попытка заставить ее сказать что-то еще ни к чему хорошему привести не могла. Я попытался исходить из того, что ее звонок — стратегический ход, призванный убедить меня раскрыться, типа говорите за себя, Джон Олден. Однако эта идея не показалась мне здравой, потому что Сейди никогда так себя не вела. Этот звонок больше всего напоминал крик о помощи. Я снова снял трубку и на этот раз, услышав вопрос телефонистки, продиктовал номер. После второго гудка раздался голос Эллен Докерти: — Да? Кто говорит? — Привет, миз Элли. Это я, Джордж. Возможно, молчание заразительно. Я ждал. — Привет, Джордж, — ответила она. — Я давно не звонила, да? Просто в последнее время не могла поднять… — Головы, понятное дело. Я знаю, что такое первые две недели учебного года. Я звоню вам, потому что мне позвонила Сейди. — Да? — В голосе добавилось настороженности. — Если это вы сказали ей, что моя телефонная станция в Форт-Уорте, а не в Далласе, все нормально. — Я не сплетничала. Надеюсь, вы меня понимаете. Я подумала, что она имела право знать. Сейди мне дорога. Разумеется, мне дороги и вы, Джордж… но вы уехали. Сейди — нет. Я все понимал, однако укол обиды почувствовал. Вернулось ощущение, что я на космическом корабле, летящем в межзвездную даль. — Насчет этого у меня вопросов нет, да и не такая уж это выдумка. Скоро я перееду в Даллас. Ответа не последовало, да и что она могла сказать? Возможно, вы и переедете, но мы оба знаем, что лгать вам не в диковинку? — Мне не понравился ее голос. Вам не кажется, что с ней что-то не так? — Не уверена, что хочу отвечать на этот вопрос. Если скажу, что есть такое, вы можете примчаться сюда, а она не хочет вас видеть. Во всяком случае, при сложившихся обстоятельствах. Если на то пошло, она ответила на мой вопрос. — Когда она вернулась, вам показалось, что она в норме? — Да. Радовалась встрече с нами. — Но теперь голос у нее расстроенный, и она говорит, что ей грустно. — А что тут удивительного? — В голосе миз Элли послышались жесткие нотки. — Здесь Сейди есть что вспомнить, и многое связано с мужчиной, к которому она до сих пор питает теплые чувства. Я говорю о милом человеке и прекрасном учителе, который, к сожалению, оказался не тем, за кого себя выдавал. Эти слова действительно жгли. — Есть вроде бы и еще одна причина. Она говорила о каком-то грядущем кризисе. Услышала о нем от… — Выпускника Йеля, сидящего у дверей истории? — От одного человека, которого встретила в Неваде. И муж забил ей голову всяческой ерундой… — Ее голову? Ее милую, красивую головку? — Теперь жесткость ушла: я ее разозлил. Мне стало совсем не по себе. — Джордж, передо мной гора документов высотой в милю, и мне надо разобраться со всеми. Вы не можете заниматься психоанализом Сейди Данхилл на расстоянии, а я не могу помочь вам с вашими любовными проблемами. Единственное, что могу вам посоветовать, так это объясниться с ней и снять все вопросы. И лучше сделать это раньше, чем позже. — Полагаю, ее мужа вы не видели? — Нет! Спокойной ночи, Джордж!