Правда вместо лжи Что случится, если мы решим прекратить лгать? Что это вообще будет значит? Мы ведь, в конце концов, ограничены в своих знаниях. Мы должны принимать решения здесь и сейчас, хотя никогда не можем быть полностью уверенными в лучших средствах и в лучших целях. Цель, амбиция создает структуру, необходимую для действия. Цель задает направление, контраст с настоящим, рамки, внутри которых можно все оценивать. Цель определяет прогресс и делает этот прогресс захватывающим. Цель уменьшает тревожность, ведь если у вас нет цели, все может означать что угодно или ничего, и ни один из этих вариантов не способствует душевному спокойствию. Следовательно, нам нужно думать, планировать, ограничивать, утверждать, чтобы жить. Как же тогда представлять будущее и выбирать направление, чтобы не поддаться искушению тоталитарной определенности? Некоторое доверие к традиции может помочь нам установить свои цели. Есть смысл в том, чтобы делать то, что всегда делали другие люди, если только у нас нет веской причины этого не делать. Есть смысл получать образование, работать, находить любовь и иметь семью. Это то, как культура себя поддерживает. Но необходимо стремиться к своей цели, какой бы традиционной она ни была, с широко раскрытыми глазами. У вас есть направление, но оно может быть неправильным. У вас есть план, но он может быть ошибочным. Вас могло сбить с пути собственное невежество или, что еще хуже, ваша скрытая испорченность. Так что дружить надо с тем, чего вы не знаете, а не с тем, что знаете. Вы должны бодрствовать, чтобы застать себя в действии. Вы должны сначала убрать бревно из собственного глаза, а потом уж беспокоиться о соринке в чужом. Таким образом вы укрепляете собственную волю, и она может выдержать бремя существования, а также обновляете государство. Древние египтяне пришли к этому еще тысячи лет назад, хотя их знание осталось воплощенным в драматической форме154. Они поклонялись Осирису, мифологическому основателю государства и богу традиции. Однако Осирис был уязвим для своего злого брата-интригана Сета, который сверг и изгнал его в подземный мир. Этой историей египтяне показали, что социальные организации со временем костенеют и тяготеют к добровольной слепоте. Осирис не увидел истинный характер брата, даже когда мог это увидеть. Сет ждет и в подходящий момент атакует. Он разрывает Осириса на части и рассеивает его божественные останки по всему царству. Он отправляет дух своего брата в подземный мир. Осирису очень тяжело вновь собрать себя по частям. К счастью, великому царю не пришлось самому общаться с Сетом. Египтяне поклонялись еще и Гору, сыну Осириса. Гор принял две формы: сокола, самого зоркого из всех созданий, и знаменитого египетского иероглифа-глаза (см. Правило 7). Осирис – это традиция, старая и добровольно слепая. Гор, его сын, напротив, хотел и мог видеть. Гор был богом внимания. Внимательность – не то же самое, что рациональность. Будучи внимательным, Гор мог воспринимать информацию и одержать победу над злом Сета, своего дяди, хотя цена этой победы была велика. Когда Гор сталкивается с Сетом, между ними происходит ужасная схватка. Прежде чем Сет оказывается повержен и изгнан из королевства, он вырывает у племянника глаз. Но победивший Гор возвращает глаз себе. А затем он делает нечто по-настоящему неожиданное: он добровольно отправляется в подземный мир и отдает глаз своему отцу. Что это значит? Во-первых, что столкновение с недоброжелательством и злом достаточно ужасно, чтобы повредить даже божественному зрению. Во-вторых – что внимательный сын может восстановить зрение своего отца. Культура всегда находится в состоянии, близком к смерти, несмотря на то что она была создана духом великих людей прошлого. Но настоящее – это не прошлое. Мудрость прошлого портится, или у нее заканчивается срок годности пропорционально истинной разнице между условиями настоящего и прошлого. Это просто следствие хода времени и тех перемен, которые ход времени неизбежно приносит. Но важно и то, что культура и ее мудрость уязвимы перед разрушением, коррупцией – добровольной слепотой и интригами Мефистофеля. Следовательно, неизбежный функциональный упадок институций, данных нам предками, ускоряется нашим неправильным поведением, нашими промахами в настоящем. Это наша ответственность – смело смотреть, что у нас перед глазами, и учиться, даже если это кажется ужасным, даже если ужас, который мы видим, повреждает наше сознание и наполовину ослепляет нас. Акт зрения особенно важен, когда он бросает вызов тому, что мы знаем, на что полагаемся, когда он расстраивает и дестабилизирует нас. Акт зрения дает человеку информацию и обновляет государство. Поэтому Ницше и говорил, что ценность человека определяется тем, сколько правды он может выдержать. Вы есть, без всякого сомнения, то, что вы уже знаете. А еще все то, что могли бы узнать, если бы пожелали. Следовательно, никогда не надо жертвовать тем, чем вы могли бы стать, ради того, кем вы уже являетесь. Никогда не надо отказываться от того лучшего, что живет внутри вас, ради безопасности, которая у вас и так есть, особенно если вы уже поймали проблеск, существование которого невозможно отрицать, проблеск чего-то, что находится за пределами привычного. В христианской традиции Христос идентифицируется с Логосом. Логос – это Слово Бога. Это Слово превратило хаос в порядок в начале времен. В своем человеческом обличье Христос добровольно пожертвовал себя истине, добру, Богу. Вследствие этого он умер и возродился. Слово, которое создает порядок из Хаоса, жертвует всем, даже собой, ради Бога. Одно это предложение, мудрость которого за пределами понимания, подытоживает все христианство. Каждый, даже маленький, процесс узнавания – это маленькая смерть. Каждый кусочек новой информации бросает вызов предыдущей концепции, заставляя ее раствориться в хаосе, прежде чем она сможет переродиться во что-то лучшее. Порой подобные смерти фактически уничтожают нас. И тогда мы можем больше не восстановиться или, если это все же произойдет, сильно изменимся. Мой хороший друг обнаружил, что у его жены на протяжении десятилетий была любовная связь, и впал в глубокую депрессию. Он спустился в преисподнюю. Однажды он сказал мне: «Я всегда думал, что люди, у которых депрессия, должны просто стряхнуть ее с себя. Я даже не представлял, о чем говорю». В конце концов он вернулся из подземных глубин. Во многих смыслах это теперь новый человек и, возможно, человек мудрее и лучше прежнего. Он похудел на 18 килограммов. Он пробежал марафон. Он отправился в Африку и взошел на гору Килиманджаро. Он предпочел переродиться, а не спуститься в ад. Определитесь со своими амбициями, даже если вы не уверены в том, какими они должны быть. Лучшие амбиции связаны с развитием характера и способностей, а не статуса и власти. Статус вы можете потерять, а вот характер вы повсюду несете с собой, и он позволяет вам преодолевать невзгоды. Зная это, привяжите веревку к валуну. Возьмите огромный камень, бросьте его перед собой и подтянитесь к нему. Смотрите и наблюдайте, пока движетесь вперед. Выразите свой опыт настолько ясно и четко для себя и для других, насколько возможно. Так вы научитесь более эффективно и продуктивно двигаться к цели. А пока делаете это, не лгите. Особенно самому себе. Если вы будете обращать внимание на то, что делаете и говорите, вы можете научиться чувствовать состояние внутреннего раздрая и слабости, когда ведете себя и говорите неправильно. Это воплощенное ощущение, а не мысль. Я испытываю внутреннее ощущение, что тону и нахожусь в раздрае, вместо того чтобы чувствовать свою крепость и силу, когда я неосторожен со своими действиями и словами. Кажется, эти ощущения сосредоточены в моем солнечном сплетении, где находится большой узел нервных тканей. По сути, я научился распознавать, когда лгу, замечая это чувство, будто тону и нахожусь в раздрае. Зачастую мне требовалось много времени, чтобы вычислить обман. Порой я использовал слова ради какой-то видимости. Порой пытался с их помощью замаскировать свое невежество в какой-то теме. Порой использовал чужие слова, чтобы избежать ответственности думать за себя. Если вы будете внимательны, когда чего-то ищете, вы будете приближаться к цели. Но, что еще важнее, вы получите информацию, которая позволит вашей цели измениться. Тоталитарист никогда не спрашивает: «Что, если мои текущие амбиции ошибочны?» Он принимает их за Абсолют. Они становятся его Богом, для всех намерений и целей. Они составляют для него высочайшую ценность. Они регулируют его эмоции и мотивационные состояния, определяют его мысли. Все люди служат своим амбициям. В этом смысле атеистов не существует. Есть только люди, которые знают и которые не знают, какому Богу они служат. Если вы исказите все всецело, слепо и добровольно ради достижения одной только конкретной цели, вы никогда не сможете узнать – вдруг есть другая цель, которая сослужила бы вам и всему миру лучшую службу. Вот чем вы жертвуете, если не говорите правду. Если же, напротив, вы говорите правду, ваши ценности меняются, по мере того как сами вы прогрессируете. Если вы позволяете себе получать информацию от реальности, которая проявляет себя, пока вы рветесь вперед, ваши наблюдения о том, что важно, изменятся. Вы переориентируетесь, иногда постепенно, а иногда внезапно и радикально. Представьте себе: вы ходите в инженерное училище, потому что этого желают ваши родители, а не потому, что вы сами этого хотите. Работая над целями, которые противоречат вашим собственным желаниям, вы чувствуете себя немотивированным, совершающим ошибку. Вы будете изо всех сил пытаться сконцентрироваться и дисциплинировать себя, но это не поможет. Ваша душа будет отвергать тиранию воли (как иначе это назвать?). Почему вы подчиняетесь? Возможно, вы не хотите разочаровать родителей, хотя если вы потерпите провал, вы именно это и сделаете. Вам может не хватать смелости для конфликта, необходимого, чтобы освободиться. Вы можете не желать пожертвовать детской верой в родительское всеведение, искренне хотеть по-прежнему верить, что есть кто-то, кто знает вас лучше, чем вы сами, кто знает все об этом мире. Таким образом вы хотите быть защищенными от сильного экзистенциального одиночества личного Бытия и сопутствующей ответственности. Все это очень широко распространено и хорошо понятно. Но вы страдаете, потому что вы правда не должны быть инженером. И однажды вы понимаете, что с вас хватит. Вы бросаете учебу. Вы разочаровываете родителей и учитесь с этим жить. Вы советуетесь только с самими собой, даже если это значит, что вы должны полагаться только на свои собственные решения. Вы получаете степень по философии. Вы принимаете бремя собственных ошибок. Вы становитесь собой. Отвергая видение отца, вы развиваете свое собственное. И потом, когда ваши родители стареют, вы становитесь достаточно взрослыми, чтобы быть с ними, когда они в вас нуждаются. Они тоже выигрывают. Но обе эти победы должны быть завоеваны ценой конфликта, порожденного вашей правдой. Как говорится в Евангелии от Матфея 10:34, там, где он цитирует Христа, подчеркивающего значение высказанной Правды: «Не думайте, что Я пришел принести мир на землю; не мир пришел Я принести, но меч». Если вы продолжите жить в согласии с правдой в том виде, в каком она вам открывается, придется справляться с конфликтами, которые создает такой образ Бытия. Если вы будете это делать, вы продолжите становиться более зрелым и более ответственным и в малом (не стоит это недооценивать), и в большом. Вы будете приближаться к своим более новым и более мудрым целям и становиться мудрее, формулируя их, когда обнаружите и исправите неизбежные ошибки. Ваша концепция того, что важно, становится все более и более подобающей, по мере того как вы принимаете мудрость своего опыта. Вы перестанете отчаянно колебаться и будете более уверенно идти к хорошему – к тому, чего никогда не смогли бы постичь, если бы, несмотря на все доказательства обратного, настаивали, что были правы, абсолютно правы с самого начала. Если существование хорошо, тогда и самые ясные, чистые и правильные отношения с ним тоже хороши. Если же существование нехорошо, то вы потеряны. Ничто вас не спасет – ни жалкий протест, ни мрачное мышление, ни мракобесная слепота, которые продолжают обман. Хорошо ли существование? Вы должны пойти на ужасный риск и выяснить это. Живите в правде или живите в обмане, принимайте последствия этого и делайте собственные выводы. Это акт веры, на необходимости которого настаивал датский философ Кьеркегор. Вы не можете знать наперед. Даже хорошего примера недостаточно для доказательства, учитывая разницу между людьми. Успех хорошего примера всегда можно приписать удаче. Так что вам надо рискнуть вашей особенной, индивидуальной жизнью, чтобы все выяснить. Именно этот риск древние описывали как принесение в жертву личной воли ради воли Бога. Это не акт подчинения, по крайней мере в том смысле, в котором понимают подчинение сейчас. Это акт смелости. Это вера в то, что ветер отнесет ваш корабль в новый, лучший порт. Это вера в то, что Бытие может быть исправлено становлением. Это сам дух исследования. Возможно, лучше выразить это следующим образом: каждому нужна конкретная, специфическая цель – амбиция, назначение, – чтобы ограничить хаос и придать своей жизни понятный смысл. Но все эти конкретные цели могут и должны быть подчинены тому, что может считаться метацелью – способом достигать и формулировать цели как таковые. Метацелью может быть «жизнь в правде». Это значит «Действуйте осторожно, двигаясь в направлении хорошо сформулированного, определенного и временного предела. Создайте свои критерии для поражения и успеха, пусть они будут своевременными и четкими, по крайней мере для вас самого, а еще лучше и для других, чтобы они могли понимать и оценивать то, что вы делаете, вместе с вами. Действуя таким образом, позволяйте миру и своему духу развиваться, как они хотят, пока вы действуете правдиво и выражаете правду». Это одновременно прагматичная амбиция и самая смелая вера. Жизнь – это страдание. Это ясно выразил Будда. Христиане выразили то же чувство с помощью образа божественного распятия. Еврейская вера насыщена памятью об этом. Эквивалентность жизни и ограничения – первичный и неизбежный факт существования. Уязвимость нашего Бытия делает нас восприимчивыми к боли социального осуждения и искушения и к неизбежному разрушению наших тел. Но даже все эти виды страдания, какими бы ужасными они ни были, недостаточны, чтобы разрушить мир, превратить его в ад так, как это делали нацисты, маоисты и сталинисты. Для этого, как ясно выразился Гитлер, нужна ложь155: Эти господа исходили из того правильного расчета, что чем чудовищнее солжешь, тем скорей тебе поверят. Рядовые люди скорее верят большой лжи, нежели маленькой. Это соответствует их примитивной душе. Они знают, что в малом они и сами способны солгать, ну а уж очень сильно солгать они, пожалуй, постесняются. Большая ложь даже просто не придет им в голову. Вот почему масса не может себе представить, чтобы и другие были способны на слишком уж чудовищную ложь, на слишком уж бессовестное извращение фактов. И даже когда им разъяснят, что дело идет о лжи чудовищных размеров, они все ещё будут продолжать сомневаться и склонны будут считать, что, вероятно, все-таки здесь есть доля истины. Для большой лжи вам сначала понадобится маленькая ложь. Маленькая ложь – это, говоря метафорически, приманка, которую использовал Отец Лжи, чтобы поймать своих жертв на крючок. Человеческое воображение делает нас способными мечтать и создавать альтернативные миры. Это основной источник наших творческих сил. Но в придачу к этой способности идет ее противоположность, обратная сторона монеты: мы можем обманывать себя и других настолько, что верим в ложь и действуем так, как если бы все было совсем иначе, чем на самом деле. Да и почему бы не соврать? Почему бы не вывернуть и не исказить информацию, если можно извлечь небольшую выгоду, смягчить ситуацию, сохранить мир или не ранить чувства? У реальности есть ужасные аспекты, так надо ли нам встречаться с этим ликом Медузы Горгоны всякий миг, когда наше сознание бодрствует, на каждом жизненном повороте? Почему бы не отвернуться хотя бы тогда, когда смотреть слишком больно? Причина простая. Все разваливается. То, что работало вчера, необязательно работает сегодня. Мы унаследовали великую машинерию государства и культуры от наших предков, но они мертвы и не могут реагировать на сегодняшние перемены. Живые могут. Мы можем открыть глаза и изменить то, что необходимо, сделать так, чтобы эта машинерия работала плавно. Или мы можем притворяться, что все в порядке, не чинить то, что нужно чинить, а потом проклинать судьбу, когда все выходит не по-нашему. Все разваливается: это одно из величайших открытий человечества. А мы ускоряем естественный износ великих вещей своей слепотой, бездействием и обманом. Без внимания культура приходит в упадок и умирает, а зло одерживает верх. То, как вы видите ложь, когда вы ее выражаете (а ложь, как правило, выражают действиями, а не просто проговаривают), – это лишь малая часть того, чем она является на самом деле. Ложь связана со всем остальным. Она производит такой же эффект, что и капля воды из канализации, попавшая в прозрачную бутылку шампанского. Ее лучше воспринимать как нечто живое и растущее. Когда ложь становится достаточно большой, целый мир портится. Но если присмотреться, самая большая ложь состоит из более мелкой лжи, а та – из еще более мелкой, и самая маленькая ложь находится там, откуда начинается самая большая. Это не просто неправильно озвученный факт. Это действие с признаком самого серьезного заговора, который когда-либо был заключен против человечества. Кажущиеся безобидность, тривиальная подлость, ничтожное высокомерие стимулируют его рост. Кажущееся тривиальным уклонение от ответственности, к которому оно стремится, помогает надежно скрыть его истинную природу, подлинную опасность и соразмерность величайшим злодеяниям, которые человек совершает, причем зачастую с наслаждением. Ложь разрушает мир. И, что еще хуже, в этом и заключаются ее намерения. Сначала маленькая ложь, потом еще несколько, чтобы ее подкрепить. Затем – искаженное мышление, чтобы избежать стыда, порожденного этой маленькой ложью, и еще немного лжи, чтобы прикрыть последствия искаженного мышления. А потом, что самое ужасное, с помощью практики происходит трансформация этой теперь уже необходимой лжи в автоматизированное, специализированное, структурированное, неврологически подкрепленное «бессознательное» убеждение и действие. Тогда отвращение к самому опыту как к действию, основанному на лживости, не может дать желаемые результаты. Если вы не верите в кирпичные стены, вы все равно получите травму, с разбега ударившись о них головой. И тогда вы проклянете саму реальность, которая создала эти стены. Затем приходят высокомерие и чувство превосходства, которые неизбежно сопровождают создание успешной лжи (гипотетически успешной лжи – тут скрывается одна из величайших опасностей: кажется, что все одурачены, все тупы, кроме меня. Все тупы и одурачены мной, а я могу выйти сухим из воды и получить, что хочу). И, наконец, мы приходим к утверждению: «Само Бытие поддается моим манипуляциям. Значит, оно не заслуживает уважения». И вот это значит, что все разваливается, рассыпается на кусочки, подобно Осирису. Такова структура личности или государства, распадающегося под влиянием злонамеренной силы. Это хаос преисподней хлынул, как наводнение, чтобы растечься по знакомой почве. Но это еще не ад. Ад начинается позже, когда ложь разрушает отношения между личностью или государством и самой реальностью. Все разваливается. Жизнь ухудшается. Сплошное расстройство и разочарование. Надежды постоянно обманывают. Обманутая личность отчаянно указывает на жертву, словно Каин, но не может удовлетворить Бога. И вот финальный акт драмы. Измученный постоянным провалом, человек ожесточается. Разочарование и провал сливаются и порождают фантазию: это мир стремится к тому, чтобы я страдал, стремится меня стереть и уничтожить. Я должен отомстить, я этого заслуживаю. Это ворота в ад. Преисподняя, ужасное, незнакомое место становится воплощенным страданием. Согласно великой западной традиции, в начале времен Слово Бога превратило хаос в Бытие с помощью речи. В рамках этой традиции считается аксиомой, что мужчина и женщина созданы по образу и подобию Божьему. Мы тоже превращаем хаос в Бытие с помощью речи. Мы превращаем многообразные возможности будущего в реалии прошлого и настоящего. Говорить правду – значит привнести в Бытие самую пригодную для жизни реальность. Правда строит здания, которые могут простоять тысячу лет. Правда кормит и одевает бедных, делает народы состоятельными и защищенными. Правда уменьшает ужасную сложность человека до простоты слова, так что он может стать партнером, а не врагом. Правда делает прошлое действительно прошлым и находит возможностям будущего наилучшее применение. Правда – главное, неисчерпаемое природное ископаемое. Это свет во тьме. Узрите правду. Говорите правду. Правда не явится в обличье мнений, разделяемых другими, ведь это не коллекция слоганов и не идеология. Она будет личной. Ваша правда – это то, что можете сказать только вы, ведь она основана на уникальных обстоятельствах вашей жизни. Постигайте свою личную правду. Выражайте ее осторожно, четко и себе, и другим. Это обеспечит вам безопасность и сделает жизнь более насыщенной сейчас, пока вы проживаете ее в структуре своих нынешних убеждений. Это обеспечит вам и благосклонность будущего, которое отклоняется от определенностей прошлого. Правда всегда проистекает из самых глубоких источников Бытия. Она убережет вашу душу от увядания и смерти, когда вы столкнетесь с неизбежной трагедией жизни. Она поможет вам избежать ужасного желания отомстить за эту трагедию – часть ужасного греха Бытия, которое должно с изяществом сносить все, просто чтобы существовать. Если ваша жизнь не то, чем она могла бы быть, попробуйте говорить правду. Если вы отчаянно цепляетесь за идеологию или тонете в нигилизме, попробуйте говорить правду. Если вы чувствуете себя слабым и отверженным, отчаявшимся и смятенным, попробуйте говорить правду. В раю все говорят правду. Это и делает его раем. Говорите правду или хотя бы не лгите. Правило 9 Человек, которого вы слушаете, может знать то, чего не знаете вы Не советуйте Психотерапия – это не совет. Совет – это то, что вы получаете, когда человек, с которым вы говорите о чем-то жутком и сложном, желает, чтобы вы просто заткнулись и ушли. Совет – это то, что вы получаете, когда человек, с которым вы говорите, хочет насладиться превосходством собственного ума. В конце концов, если бы вы не были таким тупым, у вас не было бы этих ваших тупых проблем. Психотерапия – это искренний разговор. Искренний разговор – это открытие, выражение и стратегирование. Когда вы вовлечены в искренний разговор, вы слушаете и говорите, но, по большей части, слушаете. Слушать – значит быть внимательным. Поразительно, что люди говорят вам, если вы слушаете. Иногда, если вы слушаете, люди даже говорят, что с ними не так. Иногда они сообщают, как собираются это исправить. Иногда это помогает исправить что-то, что не так в вас самом. Один удивительный раз (и это только один из множества случаев, когда такое случалось) я слушал очень внимательно, и за несколько минут женщина сказала мне, что: а) она ведьма и б) что ведьмы на шабаше проводят уйму времени, представляя себе мир во всем мире. Она долгие годы была мелкой служащей на какой-то бюрократической работе. Я бы никогда не догадался, что она ведьма. И я не знал, что ведьмы на шабаше проводят хоть сколько-то времени, представляя мир во всем мире. Я не знал, что с этим делать, но скучать уж точно не пришлось, а это уже кое-что. В своей клинической практике я говорю и слушаю. Я больше говорю с одними людьми и больше слушаю других. Многим, кого я слушаю, не с кем поговорить. Некоторые действительно одиноки в мире. Таких людей гораздо больше, чем вы думаете. Вы не встречаете их, потому что они одиноки. Другие же окружены тиранами или нарциссами, пьяницами, травмированными людьми или профессиональными жертвами. Некоторым не особенно удается выразить себя. Они ходят вокруг да около, повторяются, говорят расплывчатые, противоречивые вещи. Их трудно слушать. У других происходят ужасные события: у родителей Альцгеймер или дети больны. У этих людей остается не так много времени на личные тревоги. Однажды клиентка, с которой мы виделись на протяжении нескольких месяцев, пришла в мой офис[10] на встречу по расписанию и после короткого вступления объявила: «Думаю, что меня изнасиловали». Не так просто понять, что отвечать на подобное утверждение. Зачастую такие события окутаны некоторой тайной. Зачастую свою роль играет алкоголь – так бывает в большинстве случаев сексуального насилия. Алкоголь может создать двусмысленность. Отчасти поэтому люди и пьют. Алкоголь на время облегчает ужасную ношу самосознания. Пьяные люди знают о будущем, но оно их не беспокоит. Это поразительно. Это живительно. Пьяные люди могут веселиться так, будто завтра не существует. Но поскольку завтра существует, чаще всего пьяные люди попадают в неприятности. Они вырубаются. Они идут в опасные места с равнодушными спутниками. Они веселятся. Но, кроме того, их насилуют. Я сразу предположил нечто подобное. Как еще понять это «я думаю»? Но история еще не закончилась. Клиентка добавила дополнительную деталь: «Пять раз». Первое предложение было жутким, а второе оказалось просто непостижимым. Пять раз? Что это могло значить? Клиентка сказала, что пошла в бар, чтобы выпить несколько напитков. Кто-то с ней заговорил. Все закончилось то ли у него, то ли у нее. Вечер неизбежно шел к сексуальной кульминации. Наутро она проснулась, не уверенная в том, что произошло, – не уверенная в своих мотивах, не уверенная в его мотивах, не уверенная в самом мире. Мисс С. (назовем ее так) была неопределенной до точки небытия. Она была призраком человека. Однако одевалась она как профессионал. Знала, как преподнести себя при первой встрече. Благодаря этому она обманом проложила себе путь в правительственный совет на рассмотрение строительства главного участка транспортной инфраструктуры, хотя ничего не знала ни о правительстве, ни о совете, ни о строительстве. Она также вела передачу на местном радио, посвященную малому бизнесу, хотя у нее никогда не было настоящей работы и она не знала ничего о том, каково быть предпринимателем. Всю свою взрослую жизнь она получала социальные выплаты. Родители никогда не уделяли ей и минуты внимания. У нее было четверо братьев, и они вовсе не были к ней добры. У нее не было друзей ни сейчас, ни в прошлом. У нее не было партнера. Ей не с кем было поговорить, и она не знала, как думать самостоятельно (это, кстати, не редкость). У нее не было «я». Она была ходячей какофонией несвязанных опытов. Раньше я пытался помочь ей найти работу. Я спросил, есть ли у нее резюме. Она сказала, что есть. Я попросил его принести, и она взяла его на нашу следующую сессию. Это были 50 страниц в папке с файликами, разделенной на секции, с такими маленькими разноцветными индексами-маркерами по бокам. Разделы включали такие темы, как «Мои мечты» и «Книги, которые я прочитала». В секции «Мои мечты» моя клиентка записала свои многочисленные метания, а названия прочитанных книг снабдила короткими аннотациями и обзорами. Вот что она собиралась отправлять своим потенциальным работодателям. Или, возможно, уже отправляла (кто же знает наверняка?). Насколько же надо быть вообще никем, чтобы существовать в мире, где папка с файлами на 50 пронумерованных страниц со списками мечтаний и романов составляет резюме. Мисс С. ничего не знала о себе. Она ничего не знала о других людях. Она ничего не знала о мире. Она была размытым фильмом, снятым камерой с ненаведенным фокусом. И она отчаянно ждала истории о себе, которая придала бы всему смысл. Если вы добавите в холодную воду немного сахара и размешаете его, сахар растворится. Если вы разогреете эту воду, то сможете растворить в ней больше сахара. Если вы вскипятите воду, то сможете растворить гораздо больше сахара. А если возьмете кипящую сахарную воду и потихоньку остудите ее, не тряся и не взбалтывая, то исхитритесь сделать так, чтобы она содержала гораздо больше растворенного сахара, чем если бы на протяжении всего времени оставалась холодной. Это называется пересыщенным раствором. Если вы опустите в него один-единственный сахарный кристалл, весь избыточный сахар тут же резко кристаллизуется – как если бы он взывал к порядку. Такой была моя клиентка. Такие люди, как она, – причина, по которой все многочисленные формы психотерапии, которые практикуются, работают. Люди могут быть настолько сбиты с толку, что их души будут упорядочены и их жизнь улучшится благодаря любой разумной упорядочивающей системе интерпретации. Это объединение разрозненных элементов жизни с помощью дисциплины – любой дисциплины. Так что если вы разваливаетесь на части или вообще никогда не были собраны, вы можете реструктурировать свою жизнь по принципам Фрейда, Юнга, Адлера, Роджерса или по бихевиоральным принципам. По крайней мере, тогда вы обретете смысл. По крайней мере, вы будете последовательны. По крайней мере, вы будете хороши для чего-то одного, если не для всего сразу. Нельзя починить машину топором, но им можно срубить дерево. А это уже кое-что. Примерно тогда же, когда я общался с этой клиенткой, СМИ были словно пламенем объяты воспоминаниями о сексуальном насилии. Быстро разгорелся спор: были ли это настоящие свидетельства прошлой травмы? Или ретроспективные конструкты, выдуманные вследствие вольного или невольного давления со стороны неосторожных психотерапевтов, в которых отчаянно вцепились клинические клиенты, жаждущие найти простую причину всех своих невзгод? Иногда это было первое, иногда второе. В любом случае, я гораздо яснее и точнее стал понимать, насколько легко вживить ложное воспоминание в ментальный ландшафт, когда моя клиентка призналась в неуверенности относительно своих сексуальных опытов. Прошлое кажется неподвижным, но это не так – не в психологическом смысле, и это важно. В конце концов, прошлого ужасно много, и то, как мы его выстраиваем, можно радикально пересмотреть. Представьте себе, к примеру, фильм, где происходят только жуткие вещи. Но в конце все становится хорошо, все проблемы решены. Достаточно счастливый финал может изменить смысл предыдущих событий. Их все можно рассматривать как условия, необходимые для такой концовки. А теперь представьте другой фильм. Столько всего происходит, все такое захватывающее и интересное. Но событий очень много. Через 90 минут вы начинаете беспокоиться. «Это великое кино, – думаете вы. – Но столько всего происходит. Уверен, режиссер сможет все эти события связать». Но этого не происходит: история заканчивается резко, кажется незавершенной, или концовка очень легкая – просто клише. Вы остаетесь глубоко раздосадованным и неудовлетворенным и не замечаете, что были полностью погружены в фильм и наслаждались им почти все то время, что провели в кинотеатре. Настоящее может изменить прошлое, а будущее может изменить настоящее. Кроме того, вспоминая прошлое, вы вспоминаете одни его части и забываете другие. Вы очистили воспоминания от одних происшествий, но оставили другие, потенциально столь же важные, – так же, как в настоящем вы знаете об одних аспектах своего окружения и не осознаете другие. Вы категоризируете свой опыт, группируете одни элементы с другими и отделяете их от остальных. В этом есть загадочная произвольность. Вы не делаете всестороннюю, объективную опись. Вы не можете. Вы просто недостаточно знаете. Не способны достаточно воспринимать. И вы необъективны. Вы живы. Вы субъективны. У вас есть свои законные интересы, по крайней мере вы заинтересованы в самом себе, по крайней мере обычно. Что именно должно быть включено в историю? Где на самом деле пролегает граница между событиями? Сексуальное насилие над детьми удручающе распространено156. Однако оно распространено не настолько, как думают плохо обученные психотерапевты, и не всегда приводит к появлению ужасно травмированных взрослых157. Люди различаются по своей устойчивости. На событие, которое уничтожило одного человека, другой отреагирует, едва пожав плечами. Но психотерапевты, у которых мало знаний, и те получены из вторых рук – от Фрейда, – словно аксиомы придерживаются предположения, что несчастный взрослый, которого они встретили в рамках своей практики, был подвержен сексуальному насилию в детстве. Иначе откуда все его беды? И вот они копают, и делают выводы, и сближаются с клиентом, и предполагают, и реагируют чрезмерно, и оказываются предвзятыми, и дают крен. Они раздувают значение одних событий и принижают значение других. Они подравнивают факты, чтобы уместить их в свою теорию158, и убеждают своих клиентов, что те пережили сексуальное насилие, просто этого не помнят. И тогда клиенты начинают вспоминать. А потом начинают обвинять. Иногда того, что они «помнят», просто не происходило, и люди, которых они обвиняют, невиновны. Есть ли в этом что-то хорошее? По крайней мере, теория психотерапевта остается нетронутой. Это хорошо – для психотерапевта. Но сопутствующий ущерб не заставляет себя ждать. Однако люди готовы к большому сопутствующему ущербу, если могут сохранить свою историю. Я все это знал, когда мисс С. поведала мне о своих сексуальных опытах. Когда она описала свои походы по барам для одиноких и то, к чему эти походы постоянно приводили, я сразу подумал о множестве вещей. Я подумал: «Ты такая расплывчатая, несуществующая. Ты обитательница хаоса, подземного мира. Ты идешь одновременно в десять разных мест. Кто угодно может взять тебя за руку и отвести, куда захочет». В конце концов, если вы не ведущий актер в собственной драме, вы играете эпизодическую роль в чужой, и вам вполне может быть поручена роль мрачная, одинокая и трагичная. После того как мисс С. рассказала свою историю, мы сидели в молчании. Я думал: «У тебя нормальные сексуальные желания. Ты невероятно одинока. Ты сексуально не удовлетворена. Ты боишься мужчин, ничего не знаешь о мире и о самой себе. Ты блуждаешь повсюду, как несчастье, готовое случиться. И несчастье действительно случается, и это твоя жизнь». Я подумал: «Часть тебя хочет, чтобы ее взяли. Часть хочет быть ребенком. Тебя оскорбляли братья и игнорировал отец, так что часть тебя хочет отомстить мужчинам. Часть тебя виновата. Другая чувствует стыд. Еще одна часть напугана и взволнована. Кто ты? Что ты сделала? Что случилось?» Какой была объективная правда? Не было способа узнать объективную правду. Никогда такого способа не будет. Не было объективного свидетеля, и никогда не будет. Не было полной и упорядоченной истории. Такого не было и не может быть. Были и есть только обрывочные свидетельства и фрагментарные точки зрения. Но одни всегда лучше других. Память – это не описание объективного прошлого. Память – это инструмент. Память – это гид прошлого по будущему. Если вы помните, что случилось что-то плохое, и можете выяснить почему, вы можете избежать повторения этого плохого. Это и есть цель памяти. Она не в том, чтобы «помнить прошлое». Она в том, чтобы предотвратить те же самые проклятые события, которые грозят случиться снова и снова. Я подумал: «Я могу упростить жизнь мисс С. Я могу сказать, что ее подозрения о насилии полностью оправданны, и что ее сомнения в случившемся были не чем иным, как дополнительным свидетельством ее всесторонней и продолжительной виктимизации. Я могу настаивать на том, что ее сексуальные партнеры по закону обязаны были убедиться, что она не слишком ослаблена алкоголем, чтобы дать согласие. Я могу сказать ей, что она бесспорно подвергалась насильственным и незаконным действиям, если только не согласилась на каждое сексуальное действие, четко выразив согласие словами. Я могу сказать ей, что она была невинной жертвой». Я мог бы сказать ей все это. И это было бы правдой. И она бы приняла это за правду и запомнила на всю жизнь. Она стала бы новым человеком, с новой историей и новой судьбой. Но я также подумал: «Я могу сказать мисс С., что она ходячая катастрофа. Я могу сказать, что она входит в бар, как куртизанка в коме, что она опасна для себя и для окружающих, что она должна проснуться. Иначе, если она ходит по барам для одиночек и слишком много пьет, если незнакомцы приводят ее домой и у нее происходит с ними грубый насильственный (или даже нежный, заботливый) секс, то чего, черт возьми, она ожидает?» Другими словами, я мог сказать ей, в более философских терминах, что она ницшеанский «бледный преступник» – человек, который в одно мгновение нарушает священный закон, а в следующее уклоняется от расплаты. И это тоже было бы правдой, и она бы приняла это как правду и запомнила бы. Если бы я был приверженцем левой идеологии, идеологии социальной справедливости, я рассказал бы ей первую историю. Если бы я был приверженцем консервативной идеологии, я рассказал бы ей вторую. Ее реакция и на первую, и на вторую историю, к моему удовлетворению, подтвердила бы, что то, что я сказал ей, было правдой – полной, неопровержимой правдой. Но это было бы советом. Разберитесь сами Вместо этого я решил слушать. Я научился не красть у клиентов их проблемы. Я не хочу быть героем-искупителем или deus ex machina – по крайней мере, не в чужой истории. Я не хочу их жизней. Так что я попросил клиентку сказать мне, что она думает, и слушал. Она говорила много. Когда мы закончили, она все еще не знала, была ли изнасилована, и я тоже не знал. Жизнь очень сложна. Иногда вы должны изменить способ понимания всего, чтобы по-настоящему понять что-то. «Изнасиловали ли меня?» – этот вопрос может быть очень трудным. То, что он задан в такой форме, уже означает существование бесконечных слоев сложности, что уж говорить про уточнение «пять раз». В вопросе «Изнасиловали ли меня?» скрыто бесконечное множество других вопросов: что такое насилие? Что такое согласие? Что составляет надлежащую сексуальную осторожность? Как женщина должна защищать себя? В чем заключается вина? «Изнасиловали ли меня?» – это гидра. Если вы отрубаете ей одну голову, вырастают еще семь. Такова жизнь. Мисс С. пришлось бы говорить двадцать лет напролет, чтобы выяснить, была ли она изнасилована. И кто-то должен был бы ее слушать. Я запустил процесс, но обстоятельства не позволили мне его завершить. Она закончила терапию со мной лишь немного более собранной и менее расплывчатой, чем когда впервые пришла ко мне на прием. Но, по крайней мере, она не стала живым воплощением моей проклятой идеологии. Люди, которых я слушаю, должны говорить, потому что таким образом они думают. А людям необходимо думать. Иначе они просто вслепую блуждают среди ям. Когда люди думают, они симулируют мир и планируют свои действия в нем. Если они хорошо его симулируют, то могут выяснить, какие глупости им не следует делать. И тогда они могут их не делать. И им не придется страдать от последствий. В этом цель мышления. Но мы не можем думать в одиночку. Мы симулируем мир и планируем свои действия в нем. Только люди делают это. Вот насколько мы потрясающие. Мы создаем свои маленькие аватары, помещаем их в вымышленный мир и смотрим, что происходит дальше. Если наш аватар успешен, в реальном мире мы ведем себя соответственно. И тогда мы тоже успешны (или надеемся, что это так). Если наш аватар терпит крах, то, будучи хоть сколько-нибудь разумными, мы не отправляемся вслед за ним. Мы оставляем его умирать в одиночку в вымышленном мире, чтобы нам самим не пришлось по-настоящему умереть в мире реальном. Представьте себе разговор двух детей. Младший говорит: «Круто было бы залезть на крышу!» Он только что поместил свой маленький аватар в вымышленный мир. Но его старшая сестра возражает. Она вмешивается: «Это глупо. Что, если ты свалишься с крыши? Что, если папа тебя застукает?» Тогда младший ребенок может изменить первоначальную симуляцию, прийти к правильному выводу и позволить вымышленному миру сгинуть. Или нет: может, стоит рискнуть? По крайней мере, теперь риск можно учесть. Вымышленный мир стал чуть сложнее, а аватар – чуть мудрее. Люди думают, что они думают, но это не так. По большей части это самокритичность сходит за мышление. Настоящее мышление – редкость, так же, как и настоящее умение слушать. Думать – значит слушать самого себя. Это сложно. Чтобы думать, вы должны быть по крайней мере двумя людьми одновременно. Вы должны позволить этим людям не соглашаться друг с другом. Мышление – это внутренний диалог между двумя (или более) разными взглядами на мир. Точка зрения номер один – это аватар в симулированном мире. У него есть свои репрезентации прошлого, настоящего и будущего, свои собственные идеи о том, как надо действовать. То же самое касается точек зрения номер два, три и четыре. Мышление – это процесс, при котором эти внутренние аватары представляют и выражают свои миры друг другу. Думая, вы не можете использовать вместо аватаров каких-нибудь подсадных уток – иначе вы не будете думать. Вы будете рационализировать постфактум, причем ошибочно. Вы будете навязывать, что хотите, слабому оппоненту, и вам не придется менять свою точку зрения. Вы будете заниматься пропагандой. Вы будете использовать двойственный, противоречивый язык. Вы будете использовать свои заключения в поддержку своих же доказательств. А это значит прятаться от правды. Настоящее мышление – процесс сложный, он многого требует. Вы должны одновременно быть хорошим спикером и внимательным, рассудительным слушателем. Это подразумевает конфликт. И вам нужно стерпеть этот конфликт. Конфликт требует переговоров и компромисса. Так что вы должны учиться отдавать и принимать, а также менять свои установки, регулировать свои мысли и даже восприятие мира. Иногда это приводит к поражению и устранению одного или нескольких внутренних аватаров. Им самим не нравится, когда они проигрывают и когда их устраняют. Их тяжело создавать. Они ценные. Они живые. Им хочется выжить. Они будут бороться за то, чтобы выжить. И лучше их послушать. Если вы их не послушаете, они спустятся в преисподнюю, превратятся в дьяволов и будут мучить вас. Поэтому думать – эмоционально больно, это требует большой физической отдачи – большей, чем что-либо другое, кроме как, разве что, не думать. Чтобы все это происходило у вас в голове, надо очень ясно выражать себя, надо быть искушенным. Но что, если у вас не очень хорошо получается думать, быть двумя людьми одновременно? Все просто. Тогда говорите. Вам только нужен кто-то, кто будет слушать. Слушатель – это ваш союзник и оппонент. Слушатель проверяет то, что вы говорите (и что вы думаете), при этом ему самому ничего не надо говорить. Слушатель представляет все человечество. Он делегат от толпы. Толпа далеко не всегда права, но обычно она права. Для нее типично быть правой. Если вы говорите то, что всех ошеломляет, вам стоит пересмотреть свои слова. Я пишу это, прекрасно зная, что иногда спорные мнения верны, иногда даже настолько, что толпа погибнет, если откажется их слушать. Вот одна из причин, по которым человек морально обязан встать и сказать правду о своем собственном опыте. Однако нечто новое и радикальное по-прежнему почти всегда неверно. Вам нужны хорошие, даже выдающиеся причины, чтобы игнорировать общественное мнение или бросать ему вызов. Это ваша культура. Это могущественный дуб. Вы оседлали одну из его ветвей. Если ветвь сломается, падать придется низко – даже, возможно, ниже, чем вы думаете. Если вы читаете эту книгу, велика вероятность, что вы привилегированны: вы можете читать, у вас есть время, чтобы читать. Вы забрались глубоко в облака. Потребовались поколения и поколения, чтобы вы смогли туда забраться. Немного благодарности тут будет вполне уместно. Если вы упорно хотите склонить мир на свою сторону, лучше, чтобы у вас были на то причины. Если вы собираетесь стоять на своем, опять-таки, лучше, чтобы у вас были на то причины. Лучше их как следует продумать. Иначе падать будет очень больно. Вы должны делать то же, что и другие люди, если только у вас нет хороших причин делать что-то иное. Если вы попали в колею, вы, по крайней мере, знаете, что другие люди следовали по этому пути. Если вы выбились из колеи, зачастую это означает, что вы сбились с пути. А в пустыне, которая простирается вдоль дороги, живут разбойники и чудовища. Так гласит мудрость. Слушающий человек