Невесть с чего самолично отправившийся на обход корпуса дядя Петя недобро глянул на меня и раздражённо пробурчал: — Устроил распивочную, понимаешь! — Заместителю директора можно и на рабочем месте выпить! — отшутился я, откупоривая бутылку «Жигулёвского». Помогавшая брату с сортировкой вещей Настя улыбнулась. — А вот мы не пьём, мы делом заняты. — Вы — молодцы! — улыбнулся дядька, вздохнул и полез за папиросами. — Плесни, что ли! Я разлил пиво по двум банкам, одну взял себе, другую вручил дяде и спросил: — Что нового в мире делается? — А-а-а! — Дядька махнул рукой, в один подход выдул полбутылки пива, пригладил усы и сказал: — Гайдара в пятницу не утвердили. — Это хорошо. — А чего хорошего? — вновь влезла в разговор Настя. — Толковый мужик! Для дяди Пети такое высказывание было что для быка красная тряпка, он мигом нацелился на сестру Воробья. — В каком месте он толковый-то? Я в дискуссии участия не принял — в дверь как раз заглянул Андрей, вот и подхватил три бутылки, двинулся на выход. Мы ушли в дальнюю мастерскую, где уже потихоньку начиналось производство железных дверей и высились штабеля заготовок под решётки, уселись на лавочке, стукнулись горлышками бутылок. Выпили, и я спросил: — Ну что? Был Фролов красным, словно не с Гуревичем общался, а в одного вагон сахара разгружал, немудрено, что выдал в ответ короткое: — Задрал! — Потом пояснил: — Сахара мало фасуем, со сборкой мебели косячим, сроки срываем. То не так, это не эдак. Бери больше, кидай дальше. — Ну мы на мебель и сахар действительно слегонца забили, — признал я. — В том-то и дело, — вздохнул Фролов. — А он ещё новую точку в «Торговом центре» открыть задумал, придётся новых людей нанимать, сами не вывезем. — Так здорово же! — пихнул я приятеля. — Расширяетесь! Под тобой уже два салона будет! — Если бы! — скривился Андрей. — В «Ручейке» Аньку главной ставят, а мне в «Торгаш» через полгорода мотаться придётся, ещё и продавщиц туда искать… — Вообще не проблема. Ты с Воробьём на этот счёт поговори, у него от желающих в киоск устроиться отбоя не было. Самых симпатичных отобрал. — Как бы ещё не через постель, — фыркнул Фролов. — Ладно, Серый, фигня война, прорвёмся! Как производство дверей запустим и продажи пойдут, ещё подумаю, продолжать ли с Гуревичем дальше работать. А то он борзеть начал — руки так и чешутся в репу дать. — Ну и дай. — Не, он теперь через кого-то из прокурорских вопросы решает. Мигом нахлобучат. — Андрей вздохнул. — На неделе фура с сахаром придёт, надо будет разгрузить. — Разгрузим. Мы ещё немного посидели, допили пиво и двинулись домой. Но к себе во двор я не свернул, зашагал вместе с Андреем к соседнему дому. — Ты чего? — удивился он. — К Татарину зайду. Дело есть, — пояснил я и усмехнулся: — О, на ловца и зверь бежит! Бежать Саня-Татарчонок не бежал, но шёл быстро, втянув голову в плечи и сунув руки в карманы лёгонькой болоньевой куртки. Рядом топал в фуфайке его закадычный дружок Коля. Я свистнул, пацаны оглянулись, заметили нас и повернули навстречу. Андрей поздоровался на ходу и задерживаться не стал, а вот я поинтересовался: — Куда ломитесь? — В каморе бухаем, — неопределённо махнул рукой куда-то за спину Санёк. — Рома башляет, мы за водкой ходили, — пояснил его приятель, шмыгнул носом. — И ещё там авторитетный ваш с ним пришёл. — Авторитетный? — не понял я. — Костя Чиж. — А! — понимающе протянул я и перешёл к делу. — Слушайте, вы летом у Бунькова «Спектрум» брали, не заиграли его ещё? Пацаны переглянулись. — Не, — ответил Саня без особо уверенности в голосе. — Лежит. К родакам его подойти не решились, не до того им, а продать — стрёмно. А чё? — Я б выкупил. — Нормальная тема, — оживился Татарин. — Правда, мы почти на все кассеты музыку записали, только самые крутые игры оставили. — По деньгам что? — уточнил я, останавливаясь у подъезда. — Пятёрки хватит или мало? Невеликую сумму я назвал только для начала, но неожиданно торга не вышло. — Пойдёт, — кивнул Санёк. Мне даже как-то неудобно стало, но ларчик просто открывался. — Может, на работу в киоск нас возьмёте? — предложил Коля. Я хмыкнул. — Рома уже растрепал? — Ага. — Завтра к часу подваливайте, с Димой Воробьёвым поговорим, и ясно будет. Знаете, куда идти? — Найдём, — кивнул Саня. — «Спектрум» сразу заберёшь? — А чего тянуть? — Покурю пока, — предупредил Коля и остался на крыльце. Мы зашли в подъезд, а уже в лифте Татарин вдруг встрепенулся. — Да, Серый! Я вчера Поляка встретил, они из Казахстана вернулись! По спине пробежал холодок, а мошонку так и вовсе подвело от недоброго предчувствия, и я невпопад спросил: — Все вернулись? Саня озадаченно глянул на меня и кивнул. — Да вроде все. — Он отпер дверь и скрылся в квартире, а минут через пять вышел с пластиковым пакетом. — Держи. Тут компьютер, джойстик и все кассеты, которые остались. Я отсчитал пять тысяч, отдал их в обмен на «Спектрум». — Так мы завтра подойдём? — уточнил Татарин. — Само собой! Договорились же. На обратном пути я заскочил в гаражный кооператив и забрал из тайника три сотни долларов; пришлось копаться в снегу и потом накидывать его обратно. Когда дома сунул руки под кран, едва тёплая вода обожгла кожу почище кипятка. Но что замёрз как цуцик — плевать, угнетало совсем другое. Как-то привык к спокойному и размеренному житью-бытью, а тут просто-таки сердце не на месте. Подмораживает всего. И не заболел, вовсе нет — это нервное. Поужинал макаронами по-флотски, выпил две кружки чая — не помогло. Позвонил Зинке — та оказалась занята. Не везёт, так не везёт. Но зато явился Лёня Гуревич, приволок на пару со своей спортивной подружкой не такую уж и лёгкую аппаратуру. — Да я б помог. Чего не сказал? — проворчал я, принимая у бывшего одноклассника пару увесистых колонок. — Ты только не убегай, покажи, что куда подключать. — Без денег точно не убегу, — пошутил Лёня, раздеваясь.