Лично я предпочёл бы воспользоваться лестницей и теперь ждал открытия дверей кабины с рукой в кармане куртки, но всё же отвлёкся и ответил самой искренней из своих улыбок. — Сегодня-завтра всё решим. Обещаю! Но мои слова не очень-то Зинку и утешили. Она не поцеловала даже, а клюнула меня носом в щёку и ушла домой. Ну а я сбежал на первый этаж и уселся рядом с Фроловым. — Давай за Лёней! Куда ехать, Андрей знал и без моих указаний, осторожно вырулил со двора и выехал на дорогу. — Слушай, с утра две тётки на фасовку вышли, — сказал он, включая поворотник, — они за полсмены сделали столько, сколько пацаны за два дня обычно выдавали. — Здорово! — Ну да, — кивнул Фролов, но как-то очень уж озадаченно. — Серый, я тут подумал: может сборку мебели бате с мужиками отдадим? Они просто боятся в никуда с завода уходить, вот и телятся, а так стабильный заработок будет, заодно и цехом займутся. — А почему нет? Отличная идея. — Да просто пацаны на скупке ваучеров в разы больше денег заколачивают, они против не будут, а ты по деньгам потеряешь. — Блин, Дюша! Я мебелью только ради тебя занимаюсь. У меня вообще времени ни на что не остаётся! — Так ты не против? — Да за обеими руками! Тут мы завернули во двор высотки, и Андрей коротко просигналил. Пару минут спустя из подъезда вышел Лёня, забрался к нам через боковую дверь с коробом системного блока. — Деньги взял? — уточнил я. — Взял, — подтвердил Гуревич. — Поможете с техникой? Помогли, конечно. Спустили монитор и принтер, а ещё проигрыватель компакт-дисков, эквалайзер, чтобы это ни было, и двухкассетную деку — всё, по словам Лёни сплошь профессионального уровня. Ещё каких-то, как он их назвал, «примочек» взяли и мотки проводов. Ну и несколько коробов чистых аудиокассет напоследок из квартиры вынесли. — А папа тебе не вломит? — уточнил я на всякий случай. — Да ему по фиг! — Скажешь тоже! — фыркнул Андрей. — Роману Марковичу и по фиг? Это ж всё кучу денег стоит! Лёня запер дверь и поморщился. — Хорош уже, пацаны, а? Это либо подарки, либо вообще я на свои деньги купил! Своих денег у Гуревича-младшего быть не могло по определению, если только не намутил Тихон, но акцентировать на этом внимание нам было не с руки. Поволокли кассеты в «буханку». Контора по продаже аппаратуры занимала полуподвальное помещение на каких-то задворках, чуть ли не в санитарной зоне металлургического комбината, и мы с Андреем крайне напряглись, когда Лёня попросил остановиться у обшарпанного здания послевоенной постройки. — Не нахлобучат нас тут? — прямо озвучил я свои опасения. — Не, через папу договаривался, — уверил меня Лёня, но этим своим заявлением нисколько не успокоил. Волновались напрасно. И товар оказался в наличии, и валюту приняли без каких-либо придирок. Не стали даже ворчать, когда я настоял на том, чтобы Лёня распечатал не одну или две, а все коробки с деками. Парочку мы даже погоняли, подключив к местной аппаратуре. — Может, ещё возьмём партию, но позже, — предупредил Гуревич молодых людей лет двадцати пяти, когда мы погрузили деки в «буханку». — Заранее звони, — попросил один из продавцов. — Не факт, что в наличии будут. Всё течёт, всё меняется. Когда подъехали к хозблоку, увидели уныло слонявшегося перед вагончиком Саню-Татарина с картонкой-объявлением на груди. Его приятель прохаживался по тротуару на другой стороне дороги. Андрей остановился у бытовки, я выбрался из кабины и спросил: — Ну как? — Глухо, — ответил паренёк. — Всё будет, — уверенно заявил присоединившийся ко мне Андрей Фролов. Мы зашли в вагончик и, надо сказать, Дима Воробьёв энтузиазмом тоже отнюдь не светился. — В киоске торгуют потихоньку, но вчера как стемнело, так отрезало. Сюда за весь день и вовсе только пара человек зашла, — сообщил он нам и кивнул на улицу. — Этим дармоедам приходится из своих платить. За всё время одного забулдыгу сдать ваучер привели. — Ваучер — уже неплохо, — усмехнулся я. — Считай, их зарплату отбил. — Скажешь тоже! — Надо над киоском лампочку смонтировать, как на пивнушках, — решил Андрей. — Тогда ночью издалека будет видно, что открыто. — Идея! — прищёлкнул пальцами Димон. — Сделаете? — Сделаем. — И объявления расклеить лишним не будет, — предложил Лёня Гуревич. — Я распечатаю на принтере, а пацаны по округе пройдутся. Воробей поморщился. — Думаю, пока новостройки не заселят, торговля не попрёт. — Да там уже отделочные идут, ждать недолго осталось! — утешил я его. — Объявления всё равно сделаю, — решил Лёня. — Реклама — двигатель торговли. — Ну, сделай. Мы загнали «буханку» во двор хозблока и перетаскали аппаратуру в выделенный под студию звукозаписи кабинет. Там сразу стало не слишком-то и просторно, Андрей достал рулетку и принялся делать замеры, после они на пару с Лёней стали рисовать схемы и прикидывать размеры стеллажей — так, чтобы не пришлось ничего переделывать при покупке нового оборудования. — Серый, а можно тут раскладушку поставить? — спросил вдруг Гуревич. — Ночевать здесь собрался? — Может, и собрался, — кивнул Лёня, помялся и добавил: — Ну и Киру будет куда привести. Андрей не удержался и фыркнул. — Как вы на раскладушке-то? Давай мы тебе из отбраковки диван соберём? Я заподозрил, что Фролов попросту хочет окончательно замаскировать тянувшуюся за нами ещё с октября недостачу, а вот Лёня ухватился за предложение руками и ногами. — А давай! Мы оставили его возиться с аппаратурой, а сами, раз уж всё равно нечем было больше заняться, отправились собирать мебель. — Или ну его на фиг? — засомневался я уже в мастерской. — Может, стеллажи делать начнём или прилавок для киоска? А на мебель батю ставь, как собирался. Андрей подумал-подумал и кивнул. — Пойдём в киоске мерки снимем. — Потом предложил: — И по пиву? — По бутылке, если только. — Само собой! Костя Чиж и Саша Романов приехали уже ближе к шести. С утра они занимались монтажом кухни, а остаток дня скупали ваучеры на нашей точке у «Ручейка». — Евген где? — спросил Фролов, когда Рома сдал ему три приватизационных чека. Здоровяк только мощными плечами пожал, а Костя и вовсе бросил: — Хрен его знает, где рыжий шмонается! — Он закурил и предупредил: — Пойду с Воробьём бабки подобью, мы немного расторговались. — Пива возьми! — попросил Романов, от которого явственно попахивало перегаром. — Трубы горят! Чиж глянул на нас и уточнил: