* * * Хейли садится на корточки рядом со мной и шепотом говорит, что я выучила свой урок и больше не буду совать свой нос в то, что меня не касается. Она требует оставить их в покое, иначе они сделают со мной что-то ужасное. Меня чуть не вырвало там. Я была очень напугана. У меня все еще путались мысли и голова сильно болела от вина и чего-то, что они в него подмешали, чтобы я стала такой сонной. Я плохо понимала, что происходит. И очень хотела домой. Знаю, это низко, но меня больше не волновал мистер Геррик. У Хейли тоже была палка, и она резко замахнулась и ударила ею по земле. Я помню этот глухой звук сильного удара о землю, прямо возле моего лица. Помню, как Дженни при этом захихикала. Они велят мне бежать. Я пытаюсь. Думаю, какое-то время они следовали за мной. Я слышала за спиной их выкрики. Но я не уверена. Я была так напугана. Помню, что легкие у меня буквально горели и ноги меня не держали. Я до сих пор не понимаю, как оказалась в реке. Я бежала через лес, ветки лупили меня. Не знаю, бежали они за мной или нет. Я просто хотела попасть домой. К маме. Я помню, как оказалась в ледяной воде. Помню, что на берегу, с той стороны, где поля, лежал снег. Но я не помню, толкнули ли меня. Я знаю, вы хотите, чтобы я вспомнила, но я не могу. Не могу сказать, что помню. Извините. Я бежала через лес, и следующее, что я помню, – это вода. Я пыталась доплыть до веток, свисающих с другого берега. А потом просто темнота, пока я не очнулась в больнице. Мне жаль, но это все. Я не знаю, сама я упала в воду или они меня толкнули. Просто не знаю. 45 Выдержка из ЗАМЕТОК ИНСПЕКТОРА КЕЙТЛИН БЕННЕТ (НЕОФИЦИАЛЬНАЯ ЗАПИСЬ) ДЛЯ ОТЧЕТА В КОРОЛЕВСКУЮ УГОЛОВНУЮ ПРОКУРАТУРУ, ПЯТНИЦА, 5 ФЕВРАЛЯ Ни одна из девушек не призналась в содеянном и не дала полного описания событий, связанных со смертью Ханны Альдертон и несчастным случаем, произошедшим с Наташей Хоуленд и едва не приведшим к ее смерти. Тем не менее Дженнифер Коул, которая сейчас проходит психиатрическое освидетельствование, указала на то, что Хейли Галлагер была инициатором по крайней мере смерти Ханны Альдертон, повторяя: «Хейли сказала, что что-нибудь придумает». Приемлемость этого доказательства будет зависеть от оценки ее психического здоровья. Учитывая характер сообщений, которыми они обменивались с предоплаченных телефонов, обнаруженных выключенными в их спальнях, ясно, что обе девушки планировали причинить вред Наташе до того, как она узнала об отношениях Дженни с Питером Герриком. По всей видимости, телефоны были куплены с целью посплетничать о ней (возможно, они не хотели, чтобы она случайно увидела их переписку. Телефоны, которыми они пользовались постоянно, передавались из рук в руки, когда они показывали друг другу что-то в социальных сетях), а не только для того, чтобы переписываться с Герриком. Ни с одного из телефонов сообщения ему не отправлялись. Во всех сообщениях фигурирует Наташа Хоуленд. Они содержат агрессивные фантазии и свидетельствуют о зависти, а их количество и ожесточенность нарастают вплоть до ночи происшествия с Наташей Хоуленд. Обе девушки в переписке несколько раз желали ей смерти и заявляли, что больше не хотят с ней дружить. Мечтали от нее избавиться. В пятницу, восьмого января, они договорились сделать это той же ночью. Активность на обоих телефонах прекращается после сообщения, которое пришло на номер Наташи Хоуленд. Предположительно их отключили вследствие того, что последнее сообщение было отправлено не с того телефона. Вероятно, к этой ошибке привело то, что Дженни употребляла наркотики, что показали анализы крови. Восстановленные сообщения с зарегистрированных на них телефонов, которые они использовали ежедневно, также свидетельствуют об их вине и подтверждают тот факт, что они длительное время испытывали неприязнь к Наташе. Они пишут, что лучше бы она умерла, также в сообщениях есть отсылки к «нему» – предположительно Питеру Геррику – и выражается обеспокоенность по поводу того, что к Наташе может вернуться память. То, что Хейли настойчиво требовала удалять эти сообщения, в очередной раз подтверждает их вину. О многом говорится намеками, но в целом все ясно. Они определенно боялись того, что Наташа Хоуленд может все вспомнить и поделиться этим с Ребеккой Крисп, которой, вероятно, повезло, что она тоже не стала их мишенью. Они понимали, что им нужно срочно что-то предпринять. Это совпадает с записями в дневнике Наташи Хоуленд, который ее попросили вести после несчастного случая и описывать события и свои чувства, что было частью терапии доктора Аннабель Харви. Также это подтверждается рассказом Ребекки Крисп. 46 Выдержка из КОНСУЛЬТАЦИИ ДОКТОРА АННАБЕЛЬ ХАРВИ ПАЦИЕНТКИ НАТАШИ ХОУЛЕНД, СРЕДА, 02/03, 18.00 НАТАША: Знаете, мы можем обсуждать это целую вечность, но ничего не изменится. Я больше не хочу ходить на эти сеансы. Думаю, со мной все в порядке. Все равно время лечит. Из-за того, что я прихожу сюда и говорю с вами, мне кажется, что это все еще продолжается. А это не так. Все кончено. Память ко мне вернулась. Дженни, Хейли и мистер Геррик – ну, о них вы все знаете. ДОКТОР ХАРВИ: Ты по-прежнему ведешь дневник? НАТАША: Его забрала полиция, хотя я и говорила им, что это личное. В нем были записаны мои мысли, не предназначенные для всех. Так что спасибо за это. С тех пор я больше не утруждалась этим. Я вела его, потому что вы попросили, потому что у меня был провал в памяти, но теперь мне это не нужно. Все тайное стало явным. Практически все. ДОКТОР ХАРВИ: Ты думаешь, у этих сеансов была такая цель? Раскрыть все тайны для полиции? НАТАША: А разве нет? Только не говорите мне, что Беннет не ждала с нетерпением, чтобы я поскорее вспомнила, что случилось той ночью, и не хотела, чтобы вы мне с этим помогли. Как бы то ни было, я вас гуглила – вы все время сотрудничаете с полицией, поэтому тут дело не только в моих чувствах, не так ли? (Пауза.) Вы занимаетесь также с Хейли и Дженни? Я знаю, что Бекка как минимум один раз к вам приходила. ДОКТОР ХАРВИ: Ты знаешь, что я не могу обсуждать с тобой других пациентов. Как дела в школе? НАТАША: Мне кажется, что вы пытаетесь собрать пазл из того, что находится в наших головах. Посмотреть, сложатся ли части в единую картину. И тогда вы все будете о нас знать. (Пауза.) В школе все в порядке. Журналисты больше не ошиваются поблизости, думаю, они не появятся до суда – так что все успокоились. Наверное, у читателей и зрителей пропал интерес. Не то чтобы мне до этого было какое-то дело, но намного приятнее ходить по дому или в саду, не боясь, что за тобой наблюдают через длинные объективы. Они хотели, чтобы я поучаствовала в парочке ток-шоу, они и Бекку приглашали, но мы обе отказались. Ну и полиция согласилась с тем, что так будет лучше. Может, нам и стоит поучаствовать в какой-нибудь передаче уже после суда, но не сейчас. Я иногда скучаю по Хейли и Джен. Но стараюсь гнать мысли о них, к тому же у меня появились новые подруги – Вики и Джоди быстро заняли их места. Мне кажется, Джоди за выходные похудела килограммов на шесть, просто чтобы мне понравиться. (Смеется.) Это так легкомысленно. Но тогда и я легкомысленная, ведь ее внешний вид без этих слоновьих бедер действительно больше соответствует нашему. ДОКТОР ХАРВИ: Ты часто видишься с Ребеккой? Я думала, вы сблизились. НАТАША: Не совсем. Наверное, ее это расстраивает – она что-то говорила об этом? (Пауза.) Конечно, вы ведь не можете мне рассказать. Ха. На самом деле я ее практически не вижу. Теперь, когда все закончилось, это очень странно. То, что произошло с Ханной, ужасно, и она все еще переживает. Когда я смотрю на нее, то вспоминаю все это дерьмо, предательство подруг. Даже если она тут ни при чем, я просто не хочу находиться рядом с ней. Она иногда мне пишет – глупо звучит, но мы играли в шахматы и отправляли друг другу сообщения со своими ходами. Она спрашивает, какой мой следующий ход, а я каждый раз отвечаю, что у меня не было времени над этим подумать. Похоже, ей не хватает смелости написать: «Эй, почему ты морозишься?» Вместо этого она пишет о шахматах. Мне даже немного противно. Господи, я такая стерва, но она напоминает мне Ханну. Бесхребетная. Знаете, я просто хочу двигаться дальше. ДОКТОР ХАРВИ: Почему ты попросила, чтобы я присутствовала в качестве законного представителя, когда давала показания? НАТАША: Вы же видели мою мать. ДОКТОР ХАРВИ: Она кажется очень приятной женщиной. И она, очевидно, очень тебя любит. НАТАША: Она меня душит. Разве вы не помните, как это бывает? Когда ты подросток. Никакой личной жизни. Вообще-то дело не в этом. Я не хотела, чтобы она слышала, о чем я буду рассказывать. Чтобы не сжимала мою руку и все такое. Она бы захотела все это обсудить потом. С вами было легче. Без обид, но мне на…рать, что вы обо всем этом думаете. Я с вами не живу. ДОКТОР ХАРВИ: А что насчет твоего отказа от гипноза? Ты не думаешь, что Ханна была бы жива, если бы память к тебе вернулась раньше? НАТАША: Это вы о чувстве вины? Конечно, я иногда об этом думаю. Но я не могла на это пойти. Даже то, как это описывают, – погружаться, ну, это как тонуть. Я не могла этого сделать. Просто не могла. (Пауза.) Вы считаете, что я должна чувствовать себя виноватой? Никто, кроме нас с вами и полиции, не знает, что я отказалась от гипноза. Никто не знает, что я сказала «нет». ДОКТОР ХАРВИ: Отнюдь, я не считаю, что ты должна чувствовать себя виноватой. Но это не означает, что так оно и есть. (Пауза.) НАТАША: Что ж. Так оно и есть. А еще я не чувствую своей вины за то, что больше не общаюсь с Беккой. (Пауза.) Хотя я немного общалась с ее парнем. Его зовут Эйден. Теперь, когда он немного подрос, он мне больше нравится. Думаю, что он снова пригласит меня на свидание. ДОКТОР ХАРВИ: Как, по-твоему, к этому отнесется Ребекка? НАТАША: Глупый вопрос. Это ей не понравится. Она просто взбесится. Но они же не из-за меня расстались. Да и нельзя всю жизнь думать о чувствах других людей. А как насчет собственных чувств? Я видела, как погибла Ханна. У нее это так легко получилось. Так беззаботно. Будто кто-то выключил свет. Она просто ушла. Нет больше Ханны. Она всю свою жизнь переживала о других. Может, если бы она была более эгоистичной, ее жизнь была бы интереснее. Но ведь это я могла умереть. Это могли быть мои похороны, на которых все, блин, выкладывали бы фото в «Instagram» и были такими эмоциональными, а на следующий же день обо всем забыли. ДОКТОР ХАРВИ: Почему тебя это так нервирует, Наташа? (Пауза.) НАТАША: Извините, не заметила, что разгорячилась. Просто… у меня не укладывается в голове то, что нас так быстро забывают. Впрочем, почему бы мне не радоваться? Я же могла быть на ее месте. Зачем переживать из-за всех этих несущественных вещей? Может, это касается и других людей. Может, они тоже не имеют значения? Если только вы их не любите. А может, даже если любите. Я рассуждаю как сумасшедшая? Тяжело объяснить, что я имею в виду. ДОКТОР ХАРВИ: Ты пытаешься сказать, что тебя не волнует, ранишь ли ты Бекку тем, что будешь общаться с Эйденом? НАТАША: (Смеется.) Да, именно об этом я думаю и говорю. И при этом выгляжу ужасной стервой. Странно, да? Они пытались убить меня, потому что считали меня тираном, эгоистичной сукой, а теперь я такая и есть. Но я ему первая понравилась. И мы подростки, они же не собирались жениться и все такое. Возможно, я делаю ей одолжение. (Пауза.) Иногда я думаю, что должна перестать с ним общаться, но он же все равно к ней не вернется, так ведь? Так какой тогда смысл? Я не могу сделать так, чтобы ему не нравиться. И он мне нравится. Он не такой напыщенный, как парни в школе. Вы считаете меня ужасной? ДОКТОР ХАРВИ: Я считаю, что нет ужасных людей. Есть просто люди. НАТАША: Осторожно, я заметила улыбку! Или мне показалось? (Смеется.) Ну вот! Так вы даже немного смахиваете на человека. ДОКТОР ХАРВИ: У тебя сейчас все в порядке со сном? (Пауза.) НАТАША: Вы это нарочно сделали? На полке. ДОКТОР ХАРВИ: О чем ты? НАТАША: Об этих ракушках. Их тринадцать. И книг на подоконнике тоже тринадцать. Я не помню, чтобы они стояли там раньше. Это проверка? ДОКТОР ХАРВИ: Ты очень наблюдательная. НАТАША: Почему вы просто не спросили: «Наташа, ты все еще зацикливаешься на числе тринадцать?» – этим своим голосом как у «Siri». Для чего эта ловушка? ДОКТОР ХАРВИ: Я не думала об этом в таком ключе. Я тебя расстроила? НАТАША: Мне не нравится, когда меня обманывают. ДОКТОР ХАРВИ: Я прошу прощения. НАТАША: А что, если бы я их сосчитала и не сказала об этом? ДОКТОР ХАРВИ: Мне было интересно, скажешь ли ты. НАТАША: Почему? ДОКТОР ХАРВИ: Потому что упоминание о них означает, что ты хочешь, чтобы тебе помогли с этим разобраться. НАТАША: Это чтобы убедить меня продолжать ходить на сеансы? ДОКТОР ХАРВИ: Я понимаю, почему ты хочешь двигаться дальше, но я считаю, что ты можешь оказаться в выигрыше, если наши сеансы продолжатся.