Часть 4 из 11 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Своего командира Сотников – ну, кто бы сомневался – ожидаемо нашел возле трофейной бронетехники. Тот, в компании Трофимова, с легкой радостной улыбкой осматривал новенькие немецкие бронетранспортеры, заглянул в моторный отсек, потом залез в боевое отделение, проверил оба пулемета, попутно комментируя особисту свой интерес.
– Вот, полюбуйтесь, товарищ бригадный комиссар, какие замечательные машинки нам достались, просто душа радуется чрезвычайно. Это «Ханомаг-250», можно сказать, младший брат нашего трофейного двести пятидесятого «Ханомага», заточенный больше как раз под разведку, поскольку рассчитан на половину экипажа (два плюс четыре вместо два плюс десять), весит почти вполовину меньше, соответственно чуть ниже, ?же и короче. Но двигатель у него тот же, стосильный «Майбах», за счет этого максимальная скорость почти в полтора раза выше, а удельная мощность соответственно больше. За счет высокой мощность двигателя, тяговитой трансмиссии и полугусеничной ходовой этот малыш сможет буксировать вплоть до дивизионной артиллерии – если по хорошей дороге, конечно. А по плохой и легкому бездорожью он уверенно потащит противотанковую сорокопятку или полковую пушку. Для наших условий лесисто-болотистой местности они особенно к месту будут.
Полугусеничная компоновочная схема, к слову сказать, вообще очень интересное направление развития техники, в том числе и боевой. Посудите сами – за счет гусениц проходимость практически такая же, как у полностью гусеничной техники, тех же легких танков, а управление поворотами рулевое, как у обычного грузовика, и никаких тебе рычагов. Отсюда простота и удобство в управлении и маневрировании. При этом – заметьте – рулевое управление еще и очень оригинально устроено: если руль повернуть на небольшой угол, тогда изменение направления движения будет только за счет поворота передних управляемых колес, и тоже на небольшой угол. А если руль повернуть сильнее, тогда внутренняя, ближняя к центру поворота гусеница автоматически подтормаживается и поворот происходит почти по-танковому, гораздо энергичнее и с намного меньшим радиусом. На нашем штабном двести пятидесятом «Ханомаге», кстати, рулевое управление так же устроено.
Теперь по вооружению. Несмотря на половинную вместимость, оно у этого малыша ничуть не уступает его старшему брату и, так же как и у двести пятьдесят первого, имеет значительную вариативность. В базовой комплектации это все те же курсовой и кормовой пулеметы МГ-34, причем кормовой традиционно установлен на зенитном вертлюжном станке. Есть еще варианты установки в кузове 81-миллиметрового миномета или курсовой 75-миллиметровой танковой пушки, у нас, кстати, из восьми захваченных бронетранспортеров один как раз с такой пушкой.
И вот представьте себе, товарищ бригадный комиссар, такая вот машина, в ней всего два человека экипажа и четыре бойца при двух пулеметах… Выставить ее, скажем, против взвода нашей пехоты, а это полсотни бойцов с винтовочно-пулеметным вооружением. Пусть даже они в обороне залегли и даже окопаться успели. Представили? И какой, как вы думаете, будет результат такого боя?
Не знаю, как вы, но я твердо уверен, что поле боя за вот этой вот броней останется. А ведь это, на минуточку, восьмикратное превосходство наших в живой силе получается. Вот и сравнивайте теперь соотношение численности сторон, при таких-то неравных условиях технического оснащения… И условия эти неравные в принципе, а все потому, что у нас сейчас такой класс боевых машин отсутствует от слова «вообще»! Чем только наши военные теоретики думали, свою теорию глубокой наступательной операции разрабатывая да руководству нашей страны ее потом навязывая?!
Заметив, что Трофимов по мере его рассказа все больше хмурится, Сергей с досадой понял, что последние слова были явно лишними и его, похоже, снова поняли не совсем правильно. Точнее, судя по раздраженно-неприязненному выражению лица особиста, поняли совсем неправильно.
«Бл… – муха, снова-здорово! Да он сейчас взглядом во мне дыру прожжет!»
– Товарищ бригадный комиссар, вы, судя по вашему прищуренному взгляду, опять меня к стенке, как вражеского пособника, примеряете. Вижу, что очень не нравятся вам мои восхваления отдельных образцов вражеской техники и вооружения. В связи с этим, хотя мы все это совсем недавно уже обсуждали, я хочу еще раз уточнить свою позицию по двум моментам, во избежание дальнейших недоразумений и лишней нервотрепки, как вам, так и мне.
Первое – отнюдь не вся и не всякая техника, а также вооружение противника однозначно и подавляюще лучше наших образцов. У нашей армии уже сейчас есть и боевая техника, и вооружение, которого нет у немцев и которое они будут стараться скопировать с различной степенью успешности. Возьмите наш средний танк Т-34, который уже сейчас, имея определенные конструктивные недостатки и «детские болезни», по комплексу своих боевых характеристик превосходит все существующие на данный момент немецкие танки. Возьмите наши тяжелые танки КВ-1 и КВ-2, которые, также имея определенные конструктивные и эксплуатационные недостатки, наводят ужас на немецких танкистов и артиллеристов своей неуязвимостью и огневой мощью. Возьмите, наконец, наши многоствольные реактивные системы на автомобильном ходу, или, как их ласково будут называть, «Катюши». Это секретное оружие должно вот-вот поступить в войска и на немцев будет наводить такой ужас своей смертоносностью и сопутствующими эффектами применения, что они в панике, с мокрыми штанами, бросив оружие, целыми подразделениями с передовой бежать будут – те, кто выживет, конечно. Совсем как у нас кое-где ситуация сейчас…
Так что мое восхищение характеристиками трофейной техники отнюдь не означает, что у нас все плохо. У нас просто лучше другое, а вот приспособить их трофеи для наилучшего использования в соответствии с их сильными сторонами – это да, это я признаю, грешен. Возьмите хоть вот эти «Ханомаги» – с ними нашему отряду просто фашиста бить будет легче и удобнее, чем без них, вот и все. То есть бить мы его и так успешно будем, но если под руку попался такой удобный инструмент, то почему бы его не использовать со всей возможной эффективностью? Это ведь как гвоздь забить – можно кирпичом, можно камнем, можно обухом топора, но молотком же все-таки удобнее…
И второе. Это я вам уже тоже говорил, но хочу еще раз подчеркнуть особо. Воюет не техника и вооружение сами по себе – воюют люди, использующие эту технику и вооружение. И побеждают, или проигрывают бои именно люди, причем зачастую они могут и побеждать почти безоружными, и проигрывать, будучи вооружены и оснащены, как говорится, до зубов. Касательно этой войны – пройдет пару лет, а может, теперь и поменьше, наша армия наберется боевого опыта, заматереет, и немцам со всей их техникой, вооружением и оснащением мы все равно наваляем люлей, знатно наваляем, до кровавых соплей. И не поможет им при этом ни их техника, ни подготовка, ничего. После этого погоним мы захватчиков поганой метлой обратно к нашим границам. Потом перейдем границы, догоним отступающих фашистов уже в их логове, обломаем поганую метлу об их тупую башку, а черенок засунем поглубже в… В общем, глубоко засунем.
А почему я вам сейчас так подробно про эти бронетранспортеры объясняю, так это тоже не просто так. Вы вот совсем недавно у меня выспрашивали, почему немецкие войска нашу оборону как нож масло режут и как им удается этот их блицкриг так эффективно осуществлять, сопротивления словно и не встречая? Так вот ответ перед вами. Вот оно, основное средство обеспечения их блицкрига. Не авиация, хотя их штурмовые пикирующие бомбардировщики тоже, не отличная связь и взаимодействие, а именно вот эти вот «Ханомаги» обеих модификаций. Бронированные, мощные и маневренные, имеющие высокую проходимость и сильное вооружение боевые машины, способные со скоростью танков транспортировать пехоту, артиллерию, саперов и остальные средства обеспечения боя. Причем не только транспортировать, но и воевать наравне с танками, – именно они сделали возможными молниеносные прорывы и обходы танковыми клиньями, а также последующий захват плацдармов, транспортных узлов и прочих важных объектов в глубине нашей обороны. Потому что танки сами по себе, без поддержки других родов войск и особенно пехоты, эффективно воевать практически не способны, и недавний рейд 6-го мехкорпуса генерала Хацкилевича под Гродно, кстати, это наглядно показал. Особенно все эти наши малые и легкие танки, коих в нашей армии сейчас, по разным оценкам, в строю суммарно не менее десяти тысяч, а толку особого от них нет. Ну ничего, будем ситуацию исправлять…
Тебе чего, капитан? – Сергей на полуслове оборвал разговор, предназначенный только Трофимову, увидев приближающегося Сотникова. А тот, со своей стороны, заметив беседу командира отряда с главным особистом, еще издали постарался как можно более шумно обозначить свое присутствие, чтобы не услышать ненароком чего лишнего и совершенно не нужного.
К удивлению комэска, лейтенант Иванов, очень коротко переговорив с капитаном-артиллеристом, отправил его и его бойцов на беседы к особистам, а сам направился осматривать прибывшие с ними пушки. Сотников увязался следом – очень уж хотелось узнать, что именно командир там хочет найти. И когда Сергей, внимательно осмотрев орудийные щитки и колеса, довольно заявил, что капитан «годный артиллерист» и им подойдет, не выдержал.
– Командир, я не понял… Ты же с ним почти и не разговаривал – с чего тогда решил, что он артиллерист хороший?
Сергей чуть улыбнулся – любопытство и желание докопаться до истины для разведки добродетель – и с готовностью пояснил:
– Ну, окончательно его способности и подготовку только бой покажет, а пока я его по двум критериям оцениваю. Во-первых, он при отступлении помимо своей сорокапятки умудрился с собой прихватить единственный уцелевший 120-миллиметровый миномет, пусть и без боекомплекта. Вместо него мог взять уцелевшую от артиллерии пехотного полка пушку, тоже без снарядов, но взял миномет, потому что полковую пушку они без упряжки лошадей далеко не утащили бы, а миномет на колесном ходу и потому гораздо легче в буксировке. Значит, не только понимает важность сохранения всякого артиллерийского вооружения, пусть и не по своему профилю, но и здраво при этом оценивает возможности свои и своих бойцов, а это ему в плюс как командиру. И во-вторых, теперь именно как артиллерист. Вот, посмотри сюда, капитан, на его противотанковую пушку, – видишь, у нее на орудийном щите чуть выше середины петли есть? Эти петли здесь для того, чтобы верхнюю часть щита вниз откинуть можно было, для уменьшения высоты орудия и, соответственно, для облегчения его маскировки. Так вот, петли есть, но далеко не всегда и не все артиллеристы верхнюю часть щитка откидывают: кто возиться не хочет, кто важность маскировки недооценивает. А здесь, посмотри, краска на петлях изрядно потерта, значит, верхние щитки у его пушек складывали часто. Теперь сюда взгляни – видишь эти царапины? Это царапины от веток деревьев и кустов, которые его артиллеристы к орудийному щиту приматывали, для дополнительной маскировки. Отсюда следует, что наш комбатр грамотный артиллерист и необходимость маскировки на поле боя понимает, а маскировка для пэтэошников – важное дело. Я бы даже сказал – жизненно важное. И еще сюда посмотри… Видишь, нижний край орудийного щита и даже сам ствол возле щита кое-где в глине вымазаны? Это значит, что его пушки – опять-таки для уменьшения силуэта и облегчения маскировки – на поле боя не просто так стояли, а в специально отрытых окопах – так, чтобы ствол орудия практически на уровне земли находился. Дело это муторное и трудоемкое, поэтому некоторые горе-артиллеристы, чтобы с земляными работами меньше возиться, иногда просто снимают у пушек колеса. Здесь же, как видишь, на болтах крепления колес краска не тронута, значит, пушки устанавливали в окопы не снимая колес, а вместо этого не ленились выкапывать под них канавы. Это позволяет в случае чего пушку быстро оттащить или перетащить на новую позицию. Подозреваю, только благодаря этому они свою малютку и успели в полной сохранности с поля боя вытащить. И значит, комбатр наш опять же грамотный артиллерист, понимает не только необходимость маскировки, но и то, что в бою случается всякое и возможность в случае чего быстро сменить позицию бывает очень полезна. Словом, основа у нашего командира батареи правильная, и мы, раз уж он так хочет, его, вместе со всем его имуществом, с собой возьмем, а дальше и сам опыта наберется, и мы поможем, – закончил Сергей очередной «обучающий курс».
Сотников, натурально пораженный полученными разъяснениями, только уважительно покачал головой и отошел, а к Сергею направился Трофимов, который, по своему обыкновению, прослушал весь разговор, незаметно подойдя со стороны и не афишируя своего присутствия.
– Да, лейтенант, признаю, был неправ в отношении тебя, когда упрекал в том, что ты любитель всяких немецких трофеев набрать. Ты у нас, как тот матерый хомяк, все подряд к себе волочешь, не только немецкое, но и все наше, что только найдешь. Ну, противотанковую сорокапятку еще понятно, хотя у тебя в башнях пушечных броневиков такие же орудия установлены, да еще и броней прикрыты. Но, повторяю, это можно понять – буксировать ее есть чем, снаряды тоже в запасе есть. Но вот зачем, скажи на милость, ты полковой 120-миллиметровый миномет с собой тащить собрался? Нет, вещь, конечно, хорошая, это без вопросов, но ведь к нему ни единой мины нет. Где ты собрался боезапас добывать? Или ты тянешь все подряд, только затем, «шоб було»?
– Полностью с вами согласен, товарищ бригадный комиссар, миномет этот – вещь действительно очень хорошая. Он, помимо большого калибра и, соответственно, большой дальности и мощности поражения, интересен еще и тем, что имеет встроенный колесный ход, который в боевом положении не снимается, а просто откидывается в сторону. Это позволяет в любой момент и очень быстро хоть перекатить миномет на новую позицию, хоть отбуксировать с поля боя. Именно так, кстати, его от немцев и спасли, а то пришлось бы ценное боевое имущество бросить… Поэтому такая мощная и мобильная боевая система нам в хозяйстве всегда пригодится. У немцев, к слову сказать, сейчас минометов подобного калибра и эффективности нет, они позже себе похожий собезьянничают, и, кстати, исключительно по нашей собственной халатности, но об этом позже и отдельно. Ну, а боезапас… Думаю, не все так печально, и есть у меня ощущение, что боезапас на него мы вскоре найдем. И даже мысли есть, где поискать. Но это пока только мысли, без конкретики, поэтому я их вам сейчас озвучивать не буду. Как только ситуация прояснится – сразу доложу.
Трофимов подозрительно посмотрел на Сергея, молча катнул желваки и отошел, явно недовольный, а Сергей смутился – действительно ведь нехорошо с Трофимовым получается, некрасиво… но, с другой стороны, пока ведь у него только замысел, общая идея, и для ее обсуждения в конкретном плане еще много чего недостает. И в первую очередь – данных разведки. А поэтому пока только ждать… И все равно неудобно получается…
Сотников о расстройстве и нетерпении командира ничего не знал, но разведчиков своих тоже ждал с немалым волнением – мало ли, как оно там сложится. И особенно переживал именно за дальнюю разведку, что еще утром ушла к Суховоле и лагерю советских пленных. А когда дождался, вздохнул с немалым облегчением – все сложилось удачно, немцы его кавалеристов пока не обнаружили, поэтому часть из них осталась там, продолжают наблюдение, а часть вернулась с предварительными результатами разведки.
Раньше Сотников их сразу к командованию потащил бы, чтобы, значит, информацию из первых уст доставить. Раньше, но не сейчас. Сейчас, после разговора с Авдеевым, он, что называется, просек тему и понял, что в этом отряде приветствуются здоровая инициатива, профессионализм и старательность. Поэтому Сотников, подробно расспрашивая разведчиков, сначала набросал на бумаге схематично местность и расстановку на этой местности сил противника по обоим объектам разведки и только потом, прихватив с собой разведчиков, отправился к командиру на доклад.
Тот обнаружился в дубраве, возле бронетехники отряда, которой за последние несколько часов снова изрядно приросло – старший сержант Гаврилов успешно выполнил задачу по поиску и доставке танков разведвзвода Панасюка. Чуть в стороне от основной колонны, под раскидистыми дубами, выстроились в ряд пять малых плавающих танков: два новейших Т-40, два Т-38 и один совсем уже «старенький» Т-37А.
На взгляд Сотникова – так себе машины: броня слабая, вооружение тоже. Видел он за несколько дней войны, как такие вот легкие коробочки в атаках на немецкие танки и особенно на немецкую ПТО горели как спички, зачастую не успев врагу никакого урона нанести. Разве что вот эти новые Т-40 с крупнокалиберными пулеметами в башнях… Про них комэск знал только поверхностно и в бою не видел. Поэтому, решив, что именно сейчас крайне удачный момент, чтобы, не особо высовываясь, восполнить недостаток знаний по новой технике, Сотников тихо отослал пока своих разведчиков чуть подальше – не след рядовому составу разговоры командования слушать, да и мало ли о чем разговор пойдет, – а сам незаметно подошел поближе, послушать и понаблюдать.
Сам лейтенант Иванов, чем-то очень довольный, насвистывая себе под нос мелодию «Марша советских танкистов»: «Броня крепка, и танки наши быстры…», как раз закончил осматривать Т-38 и полез в Т-40, попутно весело разговаривая с находящимся тут же Гавриловым, опять прокачивая ему «мозговую мышцу».
– Ну что, старший сержант, у тебя сегодня прямо именины сердца получаются. Посмотри, сколько всякой разной бронетехники всего за день под твое командование привалило. Про трофейные бронетранспортеры мы с тобой чуть позже поговорим, а сейчас – что можешь сказать вот по этим «малышам»?
– А что про них можно сказать, товарищ лейтенант? – несколько растерянно переспросил Гаврилов, явно не впечатленный новым приобретением. – Ну, про эти вот малые плавающие танки Т-37А и Т-38 я немного знаю – во время обучения на курсах младшего начсостава автобронетанковых войск нам про них рассказывали. Малые плавающие танки, экипаж два человека, вооружены одним 7,62-миллиметровым пулеметом ДТ. Вот эти два Т-38, они чуть получше, потому как более поздняя модификация, а Т-37 – он, откровенно говоря, как боевая техника полный хлам, да и плавает кое-как, только счет один, что плавает. Основное их предназначение – разведка, и тут они хоть как-то еще годятся, поскольку способны без подготовки, с ходу и самостоятельно форсировать водные преграды. Но плавучесть у них тоже не ахти – никакого дополнительного груза они при переправе нести не могут, и сильная волна им тоже противопоказана. А для боя эти машины откровенно слабые и практически непригодные, потому как броня очень тонкая и огневая мощь, считай, никакая.
В общем, на мой взгляд, ничем, кроме поворотной башни да способности плавать, они от наших танкеток не отличаются и так же устарели. Соответственно, и использовать их в бою мне кажется совсем зряшной затеей – разве что для разведки, связи и как тягачи, как вы совсем недавно про танкетки говорили, товарищ лейтенант.
Вот эти новые Т-40 – про них мало что сказать могу, поскольку их тактико-технические характеристики до нас еще не доводили. Но так, по результатам осмотра, тоже не особо впечатление они производят. Броня чуть получше, пулемет крупнокалиберный в башне установлен. Но и броня, и огневая мощь, на мой взгляд, все равно слабоваты будут – мой пушечный БА-10 их по этим параметрам значительно превосходит.
Лейтенант Иванов, который во время монолога Гаврилова успел облазить кургузый, непривычно высокий для танкетки или малого танка Т-40 сверху донизу, опробовал функции мехвода, залез в башню, проверил ее вращение и с радостной ностальгией примерился к установленному там ДШК, а потом вылез, любовно похлопал по броне и повернулся к старшему сержанту.
– Ну что, братец, с твоими оценками Т-37А и Т-38 еще можно согласиться, хотя основное их качество, а именно способность с ходу, без подготовки, преодолевать водные преграды, ты явно недооцениваешь. А это – особенно в наших условиях насыщенности театра военных действий этими самыми водными преградами, неширокими, но многочисленными – огромный плюс и явное тактическое преимущество. Грамотное использование плавающих танков требует, конечно, хорошей выучки и практики, ну так это с любой броней лишним не будет. Но вот с твоей оценкой наших новых Т-40 я согласиться категорически не могу и сейчас объясню почему. Вот смотри.
Корпус новой формы, обеспечивающий хорошую плавучесть и позволяющий дополнительно транспортировать по воде до трехсот килограммов полезной нагрузки, а это немало. При этом, как ты уже сам мог убедиться при осмотре, устранен критически важный недостаток конструкции его предшественников Т-37А и Т-38, а именно раздельное размещение механика-водителя и командира танка, поскольку тогда ранение или смерть мехвода гарантированно выводили танк из строя как боевую единицу. Широкое использование автомобильных агрегатов, отсюда простота эксплуатации и ремонта. Принципиально новая ходовая часть с индивидуальной торсионной подвеской катков. Низкое удельное давление на грунт и достаточно высокая удельная мощность, что позволяет нашему малышу иметь очень хорошие ходовые качества на слабых грунтах. Вооружение – крупнокалиберный (12,7-миллиметровый) пулемет ДШК и спаренный с ним 7,62-миллиметровый пулемет ДТ, который достаточно легко снимается и может использоваться вне танка.
Резюмирую: Т-40 – это, на сегодняшний день, вершина развития концепции малого разведывательного танка, к тому же он самый конструктивно и технологически доведенный до ума, надежный, достаточно простой в техническом обслуживании и ремонте. И всем требованиям своего предполагаемого применения – а это разведка, связь и боевое охранение колонн на марше – эта боевая машина отвечает в полной мере.
Теперь давай разберем нюансы боевого применения Т-40. Фактически это крупнокалиберный пулемет, но только дополнительно оснащенный хорошим боезапасом, маневренностью и проходимостью, да еще и плавучестью. Причем плавучесть в наших условиях, повторюсь, – очень важный, я бы сказал, принципиально важный момент. В условиях климата Белоруссии, с ее влажностью, заболоченностью и множеством рек и речушек, плавучесть позволит свободно передвигаться там, где нет ни мостов, ни бродов, да и наличие дорог становится не определяющим. По крайней мере, хороших дорог. Так вот, будучи использованы по назначению и грамотно, эти малые плавающие танки могут принести нам огромную пользу или нанести немцам большой вред, это с какой стороны посмотреть.
Вот представь себе такую картину. Дорога, по ней идет немецкая колонна. Грузовики с разными полезными для немецкой армии грузами, легкие колесные броневики… Допустим, есть даже парочка единиц легкой гусеничной брони, типа танков Т-1, Т-2 или те же бронетранспортеры «Ханомаг», как вот этот, трофейный. Наш Т-40 аккуратно ждет в засаде сбоку, метрах в трехстах или даже в полукилометре от дороги. Поджидает, уточняю, именно в засаде, то есть окопанный и замаскированный, а не на виду, как пасхальный кулич в центре стола. И пулемет у него заряжен бронебойными или, при необходимости, бронебойно-зажигательными патронами, и те, и другие штатно в боекомплекте танка предусмотрены. А бронебойный патрон Б-30 или Б-32 калибра 12,7 миллиметров, чтобы ты знал, даже на дистанции пятьсот метров по нормали пробивает броню толщиной до 15 миллиметров.
В результате – минута-две интенсивного огня ДШК по броне, потом по транспорту – и на дороге уже нет колонны. А есть разбитая техника и транспорт, уничтоженные водители, раненые и умирающие солдаты, которых теперь уже совсем не заботят боевые подвиги на поле боя. Все их помыслы сейчас – это санитары и госпиталь…
Это, так сказать, картина первая. Теперь картина вторая. Допустим, злые немцы погнались за маленьким, легкобронированным и практически беззащитным Т-40. Допустим, это серьезные дяди типа их средних танков Т-3 весом более двадцати одной тонны и с 50-миллиметровой пушкой. Удельное давление на грунт у нашего малыша значительно ниже, поэтому скорость и проходимость на слабых грунтах намного выше, следовательно, даже если немцы не засядут по башню, наш Т-40 легко оторвется за счет скорости.
– А если за ним погонится немецкая легкая броня, тоже скоростная и проходимая? – азартно включился в обсуждение старший сержант Гаврилов, которому очень нравились такие вот познавательные беседы с новым командиром, знавшим, казалось, о военном деле если не все, то намного больше самого Гаврилова, и при этом не стеснявшимся своими знаниями делиться. – Они ведь будут по скорости с нашим танком на равных – что тогда?
– Тогда, мой юный и наивный друг, они будут с нашим танком «на равных» только до ближайшей речушки. После чего наш малыш с ходу форсирует водную преграду, да и помчит себе дальше врагу урон наносить, а им, несчастным, только и останется, что немецкие ругательства вслед кричать да брод или мост искать… Еще вопросы?..
– Нет вопросов, товарищ лейтенант, – ответил Гаврилов, теперь уже с уважением поглядев на Т-40.
– Тогда продолжу. Это я тебе описал, так сказать, варианты использования Т-40 в чистом виде, только как собственно танка. Но его отличие и преимущество от всех более ранних моделей наших малых плавающих танков в том, что он, помимо того что сам уверенно двигается на воде, может попутно так же уверенно транспортировать на себе груз до трехсот килограммов. А это и пулеметный расчет или расчет ПТР, и снайперская пара, и миномет, или, наконец, просто диверсионная тройка со специалистом-подрывником в составе. Много еще чего полезного придумать можно, чтобы вот так, с ходу, это полезное на другой берег перевезти и там использовать… Таким образом, машинки нам достались очень удачные и очень полезные, допускающие широкий спектр задач и боевого применения.
Вот вкратце наиболее оптимальные условия и тактика боевого применения Т-40. Повторюсь – любые образцы бронетехники и вообще техники, транспорта, вооружения имеют свои сильные и слабые стороны. И одна из главных задач любого грамотного командира – выбрать и обеспечить именно такую тактику применения хоть бронетехники, хоть всего остального вооружения, чтобы максимально использовать его сильные стороны и чтобы при этом его слабые стороны мешали как можно меньше. Это понятно? Еще вопросы есть?
– Нет пока вопросов, товарищ лейтенант, – еще раз повторил Гаврилов, – мне бы все сказанное вами сначала обдумать… Сейчас только одно могу сказать – мои броневики на такое не годятся, они все больше по дорогам…
– Обдумать – это хорошо, старший сержант, думать вообще очень полезно. А насчет своих пушечных броневиков ты не переживай – они у тебя тоже очень неплохи и огневую мощь хорошую имеют. Их только в бою грамотно применять нужно, и все будет тип-топ. В общем, как надумаешь чего или вопросы появятся, обращайся, а я пока Сотникова поищу, что-то долго его разведчики телепаются…
– Ну да, рассказывайте, юный пехотный лейтенант, – хмыкнул себе под нос Сотников и, решив, что настал самый удобный момент для доклада, двинулся из кустов навстречу начальству.
– Ну что, капитан, разведка от Суховоли и лагеря пленных вернулась? Отлично, докладывай. Что это у тебя в руках, схемы оперативной обстановки? Ай молодца, капитан, молодца, вот это грамотно, вот это порадовал. Давай, не томи – рассказывай и показывай, чего там твои разведчики наразведывали…
Внимательно изучив рисунки и выслушав пояснения комэска, Сергей основательно задумался, водя кончиком карандаша по рисункам и вполголоса проговаривая свои мысли.
– Так… оборона города организована блокпостами и только на въездах-выездах… Угу, пулеметные гнезда здесь, здесь и вот тут, понятно… Инженерных заграждений нет… Мины – очень маловероятно, если только сигнальные… Въезды в город со стороны центрального шоссе в обе стороны прикрыты пехотной и противотанковой артиллерией… Ага, вот тут и тут еще бронетранспортеры стоят, во фланг… Это грамотно, ничего не скажешь, немецкая военная машина рулит… Да только на каждую хитрую жо… в общем, найдутся у нас методы против Кости Сапрыкина… Так, пешие патрули по периметру… Ну, это уже мелочи – где их основные силы расположены? Ага, вот они, наши полковые казармы облюбовали… Это предсказуемо, да и пленный радист не соврал, расклад сил и средств указал правильно… Ну, в принципе, все как я и ожидал, ничего особо опасного или сложного для нас, с учетом нашего оснащения и тактических изысков…
Теперь лагерь… Так, километров семь-восемь от города, дорога одна, проселок, идет мимо и дальше… Куда там она дальше идет? Ага, как раз в нашу сторону, и, значит, по ней мы и пойдем, и по ней же потом людей отводить будем… Сам лагерь… Ну, тут все ясно – временный, он и есть временный… Фортификации нет, инженерных заграждений, а также дотов и дзотов нет – колючка да вышки с пулеметами, вот и вся оборона… Пожалуй, лагерь тоже не проблема, и переться туда всей толпой нам совершенно незачем. И это тоже очень хорошо, поскольку позволит решить сразу несколько задач, и все у нас тогда срастется в лучшем виде…
Сотников знаменитый, но еще не снятый, фильм «Место встречи изменить нельзя» видеть не мог, кто такой Костя Сапрыкин и какие такие против него методы найдутся, не знал, но то, что ему было понятно из тихого бормотания лейтенанта Иванова, его… взбудораживало! Это получается, командир помимо освобождения пленных собирается еще и занятый немцами город атаковать? Ну дает командир, ну размахнулся… а уж как его молодцы-кавалеристы рады будут, это просто словами не описать. Надо только на всякий случай уточнить, а то вдруг он Иванова неправильно понял…
– Каких задач, командир?
– Каких задач? – слегка рассеянно переспросил Сергей, продолжая изучать карандашные наброски. – А вот скажи мне, лихой ты мой кавалерист, сможешь ты быстро, на вот этом отрезке дороги, что от Суховоли к лагерю с пленными идет, место для засады подобрать? Причем такое, чтобы оно от городка было подальше, а к лагерю поближе?
– Думаю, смогу, командир, – обрадовался Сотников. Значит, командира он понял правильно и его молодцам дополнительный шанс реабилитироваться выпадает. – Вот только… чтобы место хорошо подобрать, мне бы желательно знать, засада какая, для чего, кем и на кого. Если, к примеру, моим кавалеристам кого на дороге обстрелять, а потом в галоп, да и ходу оттуда, это один вопрос. А если с окопами, маскировкой да с использованием бронетехники или артиллерии что большое на дороге убивать, так для этого и место надо особое выбирать.
– И снова ты молодец, капитан, прямо радуешь меня своими вопросами – сразу видно, что настоящая разведка в тебе есть. Ну, тогда помечай себе… Все понятно или еще вопросы есть? Нет вопросов? Тогда бери своих четвероногих орлов и выдвигайся, чем скорее ты место для засады найдешь, тем лучше…
– У меня вопросы имеются, лейтенант. Много вопросов… Это что сейчас тут было? Какая еще засада, на кого, и вообще – что тут происходит, еханный бабай?!
– Товарищ бригадный комиссар! – преувеличенно радостно улыбнулся Сергей, поворачиваясь к Трофимову и одновременно коротким жестом отсылая комэска. – А я как раз вас искать собирался, новые обстоятельства и планы дальнейших действий обсудить…
Глава 3
Командир пулеметной роты 109-го отдельного пулеметно-артиллерийского батальона (он же опаб, он же артпульбат, или просто пульбат) из состава гарнизона 66-го (Осовецкого) укрепрайона старший лейтенант Кузнецов чуть повернулся, постаравшись поудобнее пристроить горящую огнем, дергающую острой болью при каждом движении раненую ногу, и снова уставился в ночное звездное небо. Спать он не мог из-за сильной боли в ноге, да и не хотел – за те несколько часов, что оставались ему до смерти, он перебирал в голове воспоминания о своих жизнях, которых, как он сам считал, он прожил уже две.
Первая – жизнь советского командира, выбравшего своей профессией защиту Родины, хоть и была не без трудностей, но прошла светло и радостно. Счастливое пионерское детство с летними лагерями и занятиями в разных интересных кружках, затем комсомольская юность и посильное участие в строительстве светлого будущего своей страны вместе с такими же, как и он, окрыленными идеями нового, справедливого мира, парнями и девушками. Думы и мечтания, а потом окончательный выбор своего пути в жизни и поступление в военное пехотное училище, где он, в полном соответствии с заветами Ильича и призывами товарища Сталина, старался осваивать военную премудрость как можно лучше. Годы учебы, новые друзья и верные боевые товарищи, а потом выпуск в числе лучших курсантов и начало службы в качестве командира пулеметного взвода стрелкового батальона. Снова боевая учеба, различные курсы комсостава, старательное повышение своего профессионального уровня и навыков командования, обучения подчиненных. К июню 1941 года он уже боевой командир, успевший повоевать на Зимней войне и уже полгода как принявший пулеметную роту 109-го артпульбата на западной границе. Ну, как пулеметную – пулеметной она только называлась, а по штату имела, помимо станковых и ручных пулеметов, еще легкие минометы и артиллерию (в том числе казематную). Грозная сила, предназначенная в случае войны для размещения в оборонительных сооружениях линии Молотова, в районе Граево.
…Да уж, линия Молотова и ее оборонительные сооружения… кошкины слезки это были, а не оборонительные сооружения! К началу войны в Осовецком УРе, куда правым флангом входили и участки обороны под Граево, из запланированных к постройке оборонительных сооружений была построена хорошо если десятая часть, да и построенные сооружения в боевой готовности находились отнюдь не все. К тому же приказ на выдвижение к границе из мест постоянной дислокации для занятия тех самых «оборонительных сооружений» подразделения опабов получили уже только после начала войны, а до этого, как и все остальные, в соответствии с приказом «не поддавались на провокации». А потому выдвигаться пришлось в спешке и горячке, в условиях недостатка транспорта и извечного русского бардака, щедро приправленного паникой беженцев и хаосом войны. В результате до «своих» участков обороны рота старшего лейтенанта Кузнецова так и не дошла, бой пришлось принимать в чистом поле, в наспех отрытых окопах, без связи и координации с соседями, почти без артиллерии и с минимумом боеприпасов.
Вот там, под огнем немецкой артиллерии и бомбами немецких пикировщиков, всего лишь на второй день войны и после потери двух третей личного состава, закончилась первая жизнь старшего лейтенанта Кузнецова. И там же, на том самом поле, где между воронками от бомб и снарядов появились с фланга немецкие мотоциклисты, достреливающие раненых и сбивающие остальных, уже не бойцов – пленных, в кучу для их последующего конвоирования на сборный пункт, началась его вторая жизнь. Ну, как жизнь – скорее, угрюмое и постыдное существование в немецком плену…
По иронии судьбы, спасла его, получившего серьезное осколочное ранение в бедро, а потом и легкую контузию от близкого разрыва мины, ослабевшего от потери крови и от этого потерявшего способность не только воевать и командовать, но и самостоятельно передвигаться, троица самых проблемных бойцов роты. Три хмурых, нелюдимых сибиряка, попавших в пулеметно-артиллерийский батальон по призыву незадолго до войны из одного сельсовета. То ли близкие соседи, то ли вообще дальние родственники. В роте они так и держались вместе, особо ни с кем не сближаясь, но при этом сразу поставили себя жестко, всегда выступая единым кулаком и никому не спуская ни шуток, ни обид. Вечно пасмурные и молчаливые, они явно недолюбливали советскую власть, а потому служить не хотели. Нет, никакого открытого неповиновения или игнорирования приказов, но вот в остальном… Молоденький командир взвода с ними ничего поделать не мог, да и сам Кузнецов намучился с их воспитанием изрядно, а результатов особых не было. Политический руководитель батальона, недовольный поведением троицы на политзанятиях, уже не раз предлагал их «разъяснить» при помощи особого отдела, но старший лейтенант все тянул, надеясь справиться с проблемами в своей роте самостоятельно, да и жизнь этой троице так вот запросто ломать ему не хотелось…
Сам момент попадания в плен Кузнецов не помнил – когда на позиции ворвались немцы, он был в беспамятстве. Пришел в себя уже в колонне пленных, поддерживаемый с обеих сторон сибиряками, которые, будучи и сами легкоранеными, натурально тащили его на себе. Заметив, что комроты очнулся, старший троицы негромко буркнул, что немцы, собирая пленных, добивали раненых, которые идти не могли. Поэтому они, случайно наткнувшись на своего комроты в одном из полузасыпанных окопов, на себе втащили его в толпу пленных и теперь помогают идти в колонне, конвоируемой от границы куда-то в сторону продвижения немецких войск, а там видно будет. На вопрос, почему они не бросили его там и продолжают заботиться, сибиряк сначала долго молчал, а потом снова буркнул, в том смысле, что Кузнецов тоже не стал сдавать их в особый отдел, хотя и мог.
Гнали их поначалу небольшую колонну от места боя на восток, примерно в сторону Гродно, больше суток, и за это время сама колонна выросла в несколько раз, за счет новых партий пленных, которых сгоняли со всей округи. Гнали как скот, почти без остановок, без кормежки и отдыха, менялись только конвоиры на мотоциклах. Наконец прибыли в сборный лагерь, а точнее, дивизионный сборный пункт военнопленных, расположенный неподалеку, не более семи-восьми километров, от города Суховоля – название он успел спросить у местных жителей, когда их гнали по улицам.