В принципе, я их понимаю. Откуда что-то ценное у советского человека, который, как говорят все газеты, живет в абсолютной нищете, ходит в треухе и валенках и постоянно пьет водку. Когда есть деньги. Осмотр затянулся больше чем на час, даже часа на полтора. Или два? (Я не засек время.). Каждый объект нужно было осмотреть, зафиксировать на фото, дать ему предварительную оценку. И на каждый объект нужно составить отдельный договор. Не знаю, почему так все сложно, почему нельзя было уложить все лоты в один договор, – но, наверное, так у них принято. А если принято – что толку возмущаться, и, тем более, не мне менять процедуру. Наконец осмотр был закончен, и эксперт довольно кивнул головой: – Все эти вещи подлинные. Предварительная оценка – семь миллионов долларов. Что даст аукцион – это другой вопрос. – Поздравляю вас, господин Карпов! – управляющий встал со своего кресла и, подойдя ко мне, пожал руку. – Оказывается, вы миллионер! Это очень хорошие деньги! И я думаю, вы их получите. Конечно, остается риск того, что этими лотами никто не заинтересуется, но мой богатый опыт продаж дает мне основание думать, что лоты будут очень интересны клиентам. Особенно – Бриллиантовый знак Андрея Первозванного, большой и малый кресты Екатерины. К началу аукциона мы попробуем выяснить, кому могли принадлежать эти исторические реликвии, – их было выпущено не так уж и много, а кое-какие архивные документы царской семьи были вывезены в США. Мы уже имеем опыт такого рода. Так что, возможно, – цена поднимется. Поздравляю! Сейчас мы подпишем договоры и акты передачи, и все будет в порядке. Ваши лоты выставим в ноябре – «Кристис» проводит торги русского отдела дважды в год – в апреле, в Нью-Йорке, и в ноябре – в Лондоне. – Мне нужно вам говорить о полной анонимности? – спросил я, глядя в глаза управляющему. – Абсолютно не нужно! – так же серьезно ответил управляющий, не отводя глаз. – Большинство клиентов аукционов желают остаться анонимами. И да, я понимаю ваше сложное положение – вы же из Советского Союза, и потому… я понял вас. – Это хорошо, что вы меня поняли, – кивнул я и начал подписывать пачку бумаг, которую до этого постарался хорошенько прочитать. Двухтысячные годы научили меня хорошенько читать договоры, особенно – написанное мелким шрифтом, – насколько я понимаю, комиссионные проценты по лотам платит покупатель? – Да, не беспокойтесь, – улыбнулся управляющий, – комиссионные платит покупатель. Вам только чистый доход. С налогами, само собой, вы разбираетесь сами. Это не наше дело. Договоры подписаны, печати проставлены, – все, делать тут больше нечего. Я был немного разочарован – почему-то мне думалось, что аукцион работает гораздо быстрее. Ну типа как комиссионный магазин! Сдал вещь в комиссионку, и вот она уже на прилавке! Хорошо! А тут… два раза в год. М-да… Впрочем – а куда мне торопиться? Вещи продадутся, деньги перечислят – и пусть они лежат на банковском счете. В Союзе у меня денег хватает, а эти деньги – подушка безопасности. Ну а что теперь? А не знаю, что теперь. Из Штатов я уехать не могу, денег у меня – нетронутая пока тысяча баксов, продержусь как-нибудь. Номер еще за три дня оплачен, потом жилье мне тоже предоставят, поживу. Только вот как с работой? Где я тут возьму пишущую машинку с русским шрифтом? Хотя… может, где-нибудь и возьму. Например – в консульстве. В консульстве Советского Союза. Неужели не дадут на время попечатать? Это надо будет выяснить с Нестеровым. Ну а пока… обедать пойду! Время-то обеденное! Хватит дел. Пару дней можно просто бездумно побродить по городу. Хех… но только днем! Хватит мне уже приключений… наелся! Конец 3-й книги