Джису: После учебы в Девоне в Сеуле и перевода в Уик было бы странным, если бы я не обзавелась такой чертой. Джейсон: Справедливо. В моей старшей школе все тоже любят посоревноваться. Пытаются заниматься миллионом видов спорта или попасть на стажировку в «Фейсбук», пока все еще учатся в старшей школе. Джису: Перерыв на воду? Джейсон: А что, уже устала? Я только начал. Ты сама так сказала. Джису: Я не устала! Просто нужна передышка. Кажется, и тебе тоже. Ты сильно потеешь. Джейсон: Знаешь, когда я приглашал девчонок поиграть в теннис на свиданиях вслепую, все выглядело совсем не так. Джису: А как? Джейсон: Как настоящая игра с полными сетами. С потением и дополнительным временем. Джису: О, ты думал, я буду сама кокетливость и попрошу научить меня делать бэкхэнд? Надеялся, меня впечатлит твой многолетний опыт игры в теннис? Джейсон: Ладно, нет. Не совсем так. Джису: Но нечто подобное, да? Хорошо, это только четвертый гейм. Еще два. Я еще могу одержать победу. Джейсон: Вот, твоя очередь подавать. Джису: Да! Пятнадцать – ноль. Джейсон: Лав[12]. Джису: Что? Джейсон: Пятнадцать – лав. Не ноль. Джису: Ой, точно. Всегда это забываю. Лав значит ноль. Джейсон: Это явно придумал циник с разбитым сердцем. Джису: Да, готова поспорить, он бы тебя возненавидел, узнав, что ты с помощью тенниса охмуряешь девчонок. Джейсон: Разве я это делаю? Охмуряю тебя сейчас? Джису: Тридцать – лав. Нет, если позволишь мне вот так вести счет! Играешь, как можешь, Джейсон? Джейсон: Я стараюсь! Похоже, я впервые проиграю целый сет на свидании вслепую. 19 Несправедливо, что каникулы закончились, казалось, едва успев начаться. Две недели, которые семья Ким провела в городе, Джису показались очень короткими. Харабоджи и ее родители давно уехали, но пол в комнате Джису до сих пор был усеян обрывками рождественских оберток и золотистым серпантином. Если их не поднимать, может, Рождество продлится, а ее семья еще останется в городе? Несколько месяцев вдали от семьи заставили Джису дорожить их присутствием. Она даже провела с ними канун Нового года. Тиффани, как и каждый год, закатывала в подвале родительского дома вечеринку, но Джису даже не думала о том, чтобы бросить харабоджи и родителей в их последнюю ночь. Ты уверена? спросила Тиффани. Мы будем по тебе скучать! Кажется, там будет Остин, упомянула Хиба. Это изменит твое решение? Если уж на то пошло, Джису стала еще больше сомневаться. Он не хотел познакомиться с ее семьей и с ней как будто не хотел проводить время. За все каникулы Остин почти не связывался с ней, если не считать единичные сообщения, которые ни к чему не привели, и комментарии под ее постами в «Инстаграм» в виде сложенных в мольбе рук и смайла с глазами-сердечками. Он ее не игнорировал, а как будто оставил хлебные крошки, чтобы по ним вернуться к ней, когда это будет удобно. Каждая крошка сводила на нет твердую решимость Джису держаться от Остина подальше. Но при этом каждая вызывала боль в груди. Он хотел ее видеть, но не в таком смысле, в каком она хотела увидеть его. В канун Нового года Хиба забила чат с Джису фотографиями себя, Джейми и Тиффани на вечеринке, но Джису впервые не подверглась синдрому упущенной выгоды. Она тихо встретила Новый год с родителями, они вчетвером уютно устроились на диване и смотрели по телевизору обратный отсчет. На следующее утро миссис Ким, как и каждый год, приготовила суп с клецками. В тот момент, как Джису поднесла ложку ко рту, сделала глоток и позволила теплу домашней еды захватить ее, она поняла, что приняла верное решение. Джису провела всё время с семьей, поэтому прощаться было тяжело. Когда они расстались, вернулась тишина, как пустота в дом после окончания вечеринки. Но оставался всего один семестр, а потом Джису вернется в Сеул. Джису застонала и поднялась с кровати. Потащила себя вперед и заставила поднять мусор. Каникулы закончились. Пора возвращаться к делам. Теперь хотя бы было покончено с заявлениями в университеты. Напоследок Джису оставила Гарвард. Она приложила все усилия и часть каникул отвела на то, чтобы дополнить эссе и добавить рекомендательные письма от учителей Уика, таким образом улучшив свое заявление. Когда начались уроки, все быстро приступили к делу. Джейми и Тиффани перестали болтать на обеде. Вместо того чтобы порхать от стола к столу и со всеми общаться, они сидели и проверяли эссе друг друга. Джейми вооружилась фиолетовой гелевой ручкой, а Тиффани красной шариковой. – Что ты там так много обводишь? – спросила Джейми и посмотрела на свое эссе, которое держала Тиффани. – Я нервничаю, когда вижу столько красного. – Не волнуйся, я обвожу как хорошее, так и плохое. – Есть плохое? – Расслабься, девочка. Ты сказала, тебе нужны мои заметки, верно? Наблюдая за спорящими по поводу финальных правок Джейми и Тиффани, Джису радовалась, что уже все закончила. Но их окружила новая нервная энергия… потому что оставалось лишь ждать. Джису боковым зрением увидела Остина. Он бесцельно бродил от одной компании к другой, словно свободный поток воды, петляющий по горе и огибающий препятствия. Он выглядел таким беззаботным. Совершенно отличался от того, каким она видела его в последний раз, – когда он сидел в ее комнате и сопротивлялся знакомству с ее родителями. Разве они не могли быть хотя бы друзьями? Мистер и миссис Ким познакомились с Хибой, Джейми и Тиффани. Даже с Дейвом, какой бы случайной и конфузной ни была эта встреча. Джису могла бы подозвать Остина. Она знала, что он бы подошел к ней, тепло поприветствовал и вел себя дружелюбно, выбивая ее из колеи. Словно они – случайные знакомые, и, выразив свое разочарование в нем, она выставит себя сумасшедшей. Джису точно знала, что скажут Джейми и Тиффани. Но он такой милый. И не похоже, чтобы он тебя игнорировал. Почему ты на него злишься? Джису опустила на колени сложенные руки и перевела взгляд на подруг. Сосредоточилась на том, чтобы есть и не поднимать глаз. Она надеялась, что перемена пройдет, и болезнь под названием «Остин» пройдет, как расстройство желудка. Но часть нее скучала по нему, хотя он был прямо здесь. Интересно, если бы он увидел ее, захотел бы подойти и поздороваться? Возможно, надо лишь дать ему знак, немного подстегнуть. – Привет! – напугал Дейв Джису. Она впервые увидела его с тех пор, как они стали свидетелями короткой беседы своих мам. Она сидела в разделе библиотеки с английской литературой, листала экземпляр оксфордского учебника английской поэзии. Уроки только начались, но ей уже предстоял тест на следующей неделе. – Тс! Нас из-за тебя выгонят! – прошептала Джису. Она провела в библиотеке с Хибой очень много уроков, пытаясь не хихикать. Из-за этого мисс Коул, библиотекарь, вечно бросала на них гневные взгляды. – Здравствуйте, мисс Коул! – Дейв помахал библиотекарю, которая проходила мимо них с тележкой книг. Но она не нахмурилась, как обычно, а улыбнулась. Естественно, Дейв мог очаровать даже ворчливую мисс Коул. – Видишь? Она меня любит. Все в порядке. – Дейв улыбнулся. – Кстати, я везде тебя искал. – Ты меня искал? – Да. Есть две причины. Первая: прости, что моя мама тогда поставила нас всех в неловкое положение, кричала про Гарвард и все такое. Мне никогда не было так стыдно. – Тебе не за что извиняться. Твоя мама очень за тебя рада! Она такая милая, обожаю ее. – Джису закрыла книгу и пошла по проходу. Дейв последовал за ней. – Если уж на то пошло, это мне надо извиняться, – сказала она. – Меня передергивало каждый раз, как мои родители начинали говорить. Богом клянусь, они отправляли меня на такое количество свиданий и так отчаянно хотят, чтобы я уже с кем-то встречалась, что теряют всякое чувство социальных норм. – Но для корейцев это вроде как нормально. – О, определенно. Корейские мамы вечно соревнуются друг с другом в нарядах, детях и мужьях. – Да, либо в этом, либо в двусмысленных комплиментах. – О боже, так смешно, когда аджуммы забрасывают друг друга фальшивыми комплиментами. Однажды в начальной школе одна из девочек придиралась ко мне. Я маме не рассказывала, но до нее каким-то образом дошли слухи. На следующий день, забирая меня, она подошла к маме этой девочки и сказала: «Все говорят, что ваша дочь дерзкая и агрессивная. Я лишь надеюсь, что такое нахальное поведение, недостойное леди, поможет ей в жизни и успеваемости». Именно так она и сказала. – Что ж, моя мама ненавидит мою тетю – младшую сестру моего папы. И когда мы собираемся все вместе на День благодарения, она всегда говорит ей, что та выглядит «пухленькой и здоровой», а также «хорошо упитанной». Ты знаешь, что это значит. А тетя даже ничего не отвечает, потому что знает: с моей мамой лучше не связываться. – Твоя мама так говорит? Но она кажется такой милой. Представить не могу, чтобы она так говорила! – Ну, ты же их знаешь. Если они на твоей стороне, ты в золоте. Если нет, удачи тебе. – Да, если бы двусмысленные комплименты являлись олимпийским видом спорта, аджуммы из Южной Кореи взяли бы золото, серебро и бронзу. Джису засмеялась – возможно, слишком громко, что не пришлось бы по душе мисс Коул, но ей было все равно. Они вдвоем подошли к столу выдачи книг, и Джису оформила книгу. – О, и второе, – продолжил Дейв. – Нам надо еще раз обсудить проект. – Но мы в последний раз сделали много. Уже почти закончили, верно? Это правда. В прошлый раз, при встрече перед каникулами, они закончили презентацию в PowerPoint и пробежались по всем данным. Миссис Канг приготовила кимчхиччигэ[13] и домашние клецки на пару. Это была самая вкусная еда, что она пробовала в Сан-Франциско, включая буррито из «Эль Фаролито». – Да, но я думал, нам надо пройтись по всему еще разок, а еще отрепетировать настоящую презентацию. Неудивительно, что Дейв поступил в Гарвард. Он все оттачивал до идеального состояния. – Если хочешь, я сейчас свободна. Тем более мы как раз в библиотеке. – А я сейчас не могу. Меня в машине ждет Софи. – Софи? О. Джису вдруг захотелось защититься. От чего, она сама не знала. Она представила себе, как обычная Софи сидит в машине на пассажирском сиденье, слушает обычную музыку и проверяет в зеркале свой обычный макияж.