Йонги: Первоначально да. Но она скорее антигерой. Не идеальна, но за нее переживаешь. Джису: Да, я знаю значение слова «антигерой». И технически она – антигероиня. Йонги: И снова мы вернулись к политизации. Джису: Я ничего в открытую не политизирую. Просто констатирую факт. Йонги: Хорошо, но разве выбор Чудо-женщины в качестве любимого супергероя не политический? Джису: Ты утверждаешь, что, выбирая персонаж женского пола, я затрагиваю политику? Кажется, именно ты вкладываешь в это политическое значение. Йонги: Нет. Просто интересно, что любая, кого спрашиваю, говорит, что любит Чудо-женщину. Джису: Ну, если бы имелись еще супергерои-женщины, мы бы не вели этот разговор. Но опять же, если бы имелись еще супергерои-женщины, тебя это могло бы бесить. Йонги: Что? Нет, меня бы это не волновало. Ведь снимая фильмы про Чудо-женщину, они снимают и про Бэтмена. Джису: Именно об этом я и говорю. Йонги: Что ты имеешь в виду? Джису: Как ты можешь утверждать, что поддерживаешь супергероев-женщин, если не хочешь, чтобы в «Марвел» или «Ди-Си» им уделяли больше внимания? Йонги: Но ведь это ты сказала, что нельзя допускать, чтобы Чудо-женщина и другие супергерои-женщины перетягивали на себя все внимание. Это несправедливо по отношению к супергероям-мужчинам. Джису: Ведешь себя так, будто мужчины и женщины равны. Это не так. Именно поэтому, когда упоминают супергероя-женщину, все начинают кричать о дискриминации, хотя это не так. Ты когда-нибудь думал о том, что нормальное в твоем представлении – это чья-то угнетающая реальность? Йонги: «Угнетающая реальность» – серьезно? Мы говорим о комиксах. Джису: Йонги, мы говорим не о комиксах. Йонги: Ну, неважно. А еще Бэтмен и Чудо-женщина являются частью мира «Ди-Си», а не «Марвел». «Ди-Си» и «Марвел» очень различаются. Джису: Уф. Я это знаю. Йонги: Так ли это? Джису: Да. Но верь во что хочешь. Не хочу тебя разубеждать. 28 Джису впервые за много лет спала в субботу дольше обычного. Не до девяти утра, чтобы потом до обеда сделать часть домашнего задания. А до полудня, пока каждой клеточкой тела не почувствовала себя восстановившейся. Последние несколько месяцев ее жизни стали эмоциональными американскими горками, и поездка наконец-то подходила к концу. Прошлым вечером Джису нанесла на лицо маску, намазала на кожу ароматные кремы и сбрызнула подушку лавандовым маслом, чтобы обеспечить себе здоровый сон. Поставить на телефоне режим «Не беспокоить» и выключить будильники казалось роскошью, и она мысленно поставила галочку, что надо делать так почаще. Следующим утром, проснувшись в половине первого дня, она поняла, что ее разбудила не тревога или панический сон. А солнечный свет, проникнувший в комнату. И когда Джису проснулась, она была готова справиться со всем, что подбросит ей жизнь, будет это что-то легкое или сложное. Она, все еще сонная, потянулась к фотоаппарату и сделала несколько снимков солнечного света и теней, танцующих на стенах комнаты. Затем наконец скатилась с кровати и пошла вниз. – Я уже начала беспокоиться, – сказала Линда и улыбнулась. Она читала газету и пила кофе, сидя за кухонным столом. – Почти отправилась проверить, дышишь ли ты. – Наверстывала упущенный сон. – Джису зевнула и потянулась. – Мне казалось, последние несколько недель я едва двигалась. – Я рада, что ты немного отдохнула. Ты очень много трудилась. – Линда кивнула на ноутбук Джису. – На твой компьютер пришло уведомление. Возможно, твой труд окупился. Уважаемая Джису, Поздравляем вас с поступлением в университет Чикаго. Джису вскрикнула, еще даже не дочитав. Это не отказ. Это не лист ожидания. Чикагский университет хотел получить ее, Джису Ким, в качестве студентки! В ее комнату без стука ворвалась взволнованная Мэнди. – Что случилось, что случилось? Ты в порядке? Джису не могла говорить от волнения. Попрыгала и показала письмо Мэнди. – О боже, поздравляю, Джису! Ты это сделала! Это потрясающе! – Я должна позвонить родителям! Джису взяла телефон и тут же их набрала. Ее волнение продолжало расти. Она даже не задумалась о разнице во времени. Кому какое дело, три часа утра там или восемь? Они не будут против ее звонка. – Джису? Все в порядке? – ответила миссис Ким сонно и обеспокоенно. Похоже, новости могли подождать пару часов. – Все замечательно, омма. Я только что поступила в Чикагский! – прокричала Джису. Она слышала, как ахнула ее мама и поспешила разбудить папу. – Чикагский, милая. Чикагский! – сказала миссис Ким. – Джису, это так замечательно. Мы все знаем, как ты трудилась. – Поздравляю, Джису! – прокричал на заднем плане мистер Ким и прочистил горло. Он тоже еще не совсем проснулся. Но они оба были рады за нее. К большому облегчению Джису, они не стали вспоминать, что она еще находилась в листе ожидания Гарварда. Радовало ли ее, что следующие четыре года она будет учиться в Чикаго, а не в Кембридже? Лучше остановиться на том, где тебя сразу же приняли, чем продираться в университет, который не мог ей предложить ничего, кроме неопределенности. – Наслаждайся моментом, моя Джису! Ты это заслужила! – сказала миссис Ким. – Мы с твоим аппой не расскажем харабоджи. Позвони ему сама. Можешь даже попробовать сейчас. Ты знаешь, как рано он встает. Я тобой горжусь! Вся ее усердная работа стоила того, чтобы услышать от мамы эти слова. Родительское одобрение только увеличило градус ее радости. Джису набрала дедушку. – Джису! Какое прекрасное начало дня! Джису уже была в отличном настроении, но дедушкин голос еще больше поднял ей дух. – Харабоджи, у меня замечательные новости. Джису так радовалась, что почти хихикала про себя. Видимо, харабоджи это понимал, потому что и сам начал смеяться. – Чему ты так радуешься, Джису? – Я поступила в Чикагский университет! – сообщила Джису. – Ого! Ты же именно этого и хотела, да? Ее дедушка вряд ли понимал, какие университеты имели высокий рейтинг и какие предлагали хорошую программу. Он лишь помнил, что она хотела в него поступить. – Твои родители превзошли себя, отправив своего единственного ребенка за океан, чтобы учиться в совершенно новой школе, – сказал харабоджи. – Но ты все равно это сделала, Джису. И я очень, очень тобой горжусь. – Спасибо, харабоджи. Джису удивилась тому, что была готова заплакать. Дедушкины слова что-то пробудили в ней. Ее наполнило радостью и счастьем, когда она узнала эту новость, но разговор с дедушкой придал ей сил, и она могла сделать что угодно. – Мне уже не терпится отметить это с тобой, оммой и аппой, когда вернусь, – сказала она. Как только Джису отложила телефон, он зазвонил. Юни запрашивала видеочат. Быстро. – Вы чего это не спите? – Джису удивилась, увидев, что не только Юни, но и Мин в данный момент не спит. Они были одеты и звонили откуда-то с улицы. В Сеуле было еще темно. – Вы сбежали и пошли в клуб? А говорили, подождете до лета, чтобы мы пошли все вместе! – Что? Нет! – Юни засмеялась. Джису теперь рассмотрела, что они одеты в спортивные штаны, легинсы и с повязками на головах. Мин схватила телефон Юни. – Угадай, что? Юни теперь – ранняя пташка и бегает. – Мин выглядела уставшей. – И заставляет меня с ней бегать по утрам. – Мин, это была твоя идея! – прокричала за ее спиной Юни, растягивая ноги. – Нет, я сказала, тебе надо заниматься, чтобы улучшить свое здоровье. Но не так! – Мин накинула на голову капюшон толстовки и застонала. – Мне хватает кардио на уроках танцев. Думаешь, мне это нужно? – Это уж точно не повредит, – сказала Джису. – Выносливость поможет тебе брать высокие ноты и справляться с хореографией. – Наверное. – Мин закатила глаза. – Юни, забери свой телефон. Мне тоже нужно размяться.