- Принимаю извинения, - бросил он и исчез за стеной, ведущей в главную каюту. Я еще некоторое время лежала, анализируя ситуацию, но до меня с трудом доходило то, что только что произошло. Я знала одно: мне было так приятно и больно, как будто я трахалась с ним всю ночь. Когда я вернулась, Массимо сидел в кресле, прикусив верхнюю губу. Он посмотрел на меня. - Мои губы пахнут твоей пиздой. И теперь я не знаю, будет ли это наказанием для тебя или для меня. Я села в кресло напротив него, казалось, невозмутимая услышанным. - Какие у нас планы на сегодня? - спросила я, забирая у него из рук бокал с шампанским. - Ты ведешь себя обворожительно. - Он улыбнулся и налил себе второй. - Я вижу, что размер самолета тебя больше не беспокоит. Я с трудом проглотила еще один глоток шампанского. Из-за всей этой ситуации я забыла о своем страхе. - Экскурсия по его интерьеру определенно изменила мою перспективу. А так что? Что нас ждет сегодня? - Ты узнаешь в свое время. Я немного поработаю, а ты поиграешь в женщину-мафиози, - сказал он с мальчишеским смешком на лице. В аэропорту нас уже ждала охрана и припаркованные у выхода черные внедорожники, один из мужчин открыл мне дверь и закрыл ее, когда я устроилась в кресле. Каждый раз, когда я видела этот набор машин, мне казалось, что это должно быть волшебство - так перемещать всю вечеринку с места на место. Как эти люди и их машины двигаются за Массимо за такой короткий промежуток времени? Из моих хаотических размышлений, вызванных, вероятно, недавними оргазмами, меня вырвал голос моего мучителя, направленный прямо мне в ухо. - Я хотел бы войти в тебя! - прошептал он, и его горячее дыхание, как это ни парадоксально, заморозило меня. - Глубоко и жестоко, я хотел бы чувствовать, как твоя мокрая киска сжимается вокруг меня. Слова, которые я услышала, запустили каждую частичку моего сильно буйного воображения. Я почти физически ощущала то, о чем он говорил со мной. Я закрыла глаза и попыталась унять стук сердца; он постепенно становился все менее и менее мерным. Внезапно теплое дыхание Черного исчезло, и я услышала, как он что-то сказал сидящему за рулем мужчине. Слова были мне непонятны, однако через несколько секунд машина съехала на обочину, остановилась, а водитель вышел и оставил нас одних. - Садись спереди на пассажирское сиденье, - сказал он, смерив меня холодным черным взглядом. Он произнес эти слова, сидя неподвижно, что немного сбило меня с толку. - Зачем? - я спросила в замешательстве. На лице Массимо появилось раздражение, и его челюсти начали ритмично сжиматься. - Лаура, в последний раз говорю: садись вперед, или через минуту я тебя переупрямлю. В очередной раз его тон вызвал во мне агрессию и непреодолимое желание противостоять ему исключительно из любопытства посмотреть, что будет дальше. Я уже знала, что наказание мне будет очень приятно, хоть и связано с каким-то принуждением, но я не была полностью уверена, что это принуждение - это то, что мне подходит. - Ты отдаешь мне приказы, как собаке, а я не собираюсь ей быть... Я отдышалась, чтобы произнести тираду о его поведении по отношению ко мне, но прежде чем я успела произнести хоть слово, он меня вытащил из машины и усадил на переднее пассажирское сиденье. Он грубо завернул мне руки за спинку кресла. - Не собака, но сука, - сказал он, связывая мне руки матерчатым ремнем. Прежде чем я сообразила, что он только что сделал, я сидела со связанными за сиденьем руками, а Черный занимал водительское место. Я коснулась пальцами своих оков и с любопытством обнаружила, что это тот же ремень халата, которым я была скована в самолете. - Ты любишь связывать женщин? - спросила я, когда он что-то настраивал на панели управления. - В твоем случае это вопрос не предпочтения, а необходимости. Он нажал на старт, и нежный женский голос начал обозначать ему дорогу. - У меня болят руки и спина - сообщила я ему после нескольких минут езды в неестественно изогнутом положении. - А мне больно совсем по другой причине. Хочешь участвовать в торгах? Я видела, что он зол или расстроен - этого я еще не могла определить, но понятия не имела, как своим поведением я способствовала этому. И, к сожалению, даже если это сделала не я, это отразилось именно на мне. - Ты проклятый упрямый эгоист, - пробормотала я по-польски, зная, что он меня не поймет. - Как только ты развяжешь меня, я закачу тебе такую оплеуху, что ты будешь собирать свои бандитские зубы с пола. Массимо притормозил и остановился на светофоре, после чего обратил в мою сторону холодный взгляд. - А теперь скажи это по-английски - процедил он сквозь зубы. Я презрительно улыбнулась и начала извергать из себя по-польски поток ругательств и ненормативной лексики, направленных в его адрес. Он сидел, впиваясь в меня нарастающим яростью взглядом, пока через секунду, когда свет стал зеленым, не двинулся. - Я облегчу твою боль или, по крайней мере, отвлеку от нее твое внимание, - сказал он, расстегивая мне одной рукой пуговицы на брюках. Через некоторое время его левая рука спокойно легла на руль, а правая скользнула под мои кружевные трусики. Я извивалась и металась на сиденье, проклиная его и прося не делать этого, но было уже слишком поздно. - Массимо, прости! - закричала я, пытаясь помешать ему сделать то, что он хотел сделать. Ничего не болит, а то, что я говорила по-польски... - Это меня больше не интересует, и если ты не замолчишь, мне придется заткнуть тебе рот. Я хотел бы слышать навигатор, так что с этого момента ты должна молчать. Его рука медленно скользнула в мои трусики, и я почувствовала, как меня охватывает паника и в то же время полная покорность. - Ты обещал, что ничего не сделаешь против моей воли, - прошептала я, прислонившись к изголовью кресла. Пальцы Массимо нежно дразнили мой клитор, размазывая по нему влагу, которая появилась, как только он коснулся меня. - Я ничего не делаю против твоей воли, я хочу, чтобы твои руки перестали болеть. Его давление становилось все сильнее, и круговые движения снова посылали меня в бездну его власти надо мной. Я закрыла глаза и наслаждалась тем, что он делал. Я знала, что он действует инстинктивно, потому что ему приходилось делить свое внимание на два действия: вести машину и наказывать меня. Я извивалась в кресле, ритмично терлась бедрами о сиденье, когда машина вдруг остановилась. Я почувствовала, как его рука покидает то место, где она должна была бы оставаться еще хотя бы пару минут, и мои узы ослабевают. - Мы на месте, - объявил он, выключая двигатель. Я смотрела на него из-под едва приоткрытых век, голос в моей голове кричал, злился и обзывал его худшими словами. Как можно оставить женщину на грани наслаждения, а следовательно - на пороге отчаяния. Мне не пришлось задавать этот вопрос вслух, потому что я хорошо знала мотив действий Массимо. Он хотел, чтобы я попросила, он решил показать мне, как сильно я хочу его, несмотря на то, что я пыталась восставать против всего, что он делал. - Это здорово, - сказала я, лениво массируя запястья. Руки так болели, что я чуть не сошла с ума. - Надеюсь, то, что причиняет тебе боль, прекратилось - бросила я провокационно и извинительно пожала плечами. Это было похоже на нажатие красной кнопки. Черный схватил меня и усадил на себя верхом, так что я спиной опиралась на руль. Он крепко схватил меня за шею и прижал мою киску к своему твердому члену. Я застонала, чувствуя, как она трется о мой чувствительный, возбужденный клитор. - Больно... мне, - он произносил отрывисто каждое слово, - то, что я еще не дошел до твоих уст. Его бедра покачивались ленивыми кругами, то и дело толкаясь вверх. Эти движения и давление его члена заставляли меня задыхаться. - И ты еще долго не дойдешь - прошептала я ему прямо в губы, под конец облизывая его губу. Мне начинает нравиться игра, в которую ты заставил меня играть, - сказала я весело. Он застыл в неподвижности, и его глаза изучающе смотрели на меня, ища ответы на невысказанные вопросы. Не знаю, как долго мы так сидели, глядя друг на друга, потому что из этой немой борьбы нас вырвал стук в стекло. Массимо отвел взгляд, и с другой стороны я увидела не очень удивленное лицо Доменико. «Боже, мне кажется, этот парень уже все видел?» - подумала я. Он произнес несколько фраз по-итальянски, совершенно не обращая внимания на то положение, в котором мы сидели, и Черный решительно опроверг услышанное. Я понятия не имела, о чем они говорили, но из тона обсуждения можно было сделать вывод, что Черный не хочет того, о чем говорил Доменико. Когда они закончили, Массимо открыл дверь и, не отпуская меня, вышел из машины, после чего направился к входу в гостиницу, у которой мы припарковались. Я обвила его ногами за талию и почувствовала на себе удивленные взгляды остальных гостей, когда он, не говоря ни слова, прошел мимо них с каменным выражением лица. - Я не парализована, - сказала я, подняв брови и слегка кивая. - Надеюсь, но есть несколько веских причин, по которым я не хочу тебя отпускать, их, по крайней мере, две... Мы прошли мимо стойки регистрации и сели в лифт, где он прислонил меня к стене. Наши губы почти соприкоснулись. - Во-первых, что мой стоячий член вот-вот разорвет мои штаны, а во-вторых, что твои пропитаны влагой, и единственное, что могло прикрыть это зрелище, - это мои руки и твои бедра. Я закусила губу, услышав его слова, тем более что то, что он говорил, имело смысл. Звонок в лифте сообщил, что мы достигли этажа, на котором мы выходим. Сделав несколько шагов, он приложил к двери карточку, которую получил от Доменико, и вошел в монументальный номер, поставив меня посередине. - Я бы хотела умыться, - сказала я, оглядывая багаж. - Все, что тебе нужно, находится в ванной, мне сейчас нужно кое-что сделать, - объявил он, поднося телефон к уху и исчезая в огромной гостиной. Я приняла душ и намазалась ванильным лосьоном, который нашла в шкафчике. Я вышла из ванной и, проходя через другие комнаты, наткнулась на бутылку любимого шампанского. Я налила себе бокал, потом еще один и еще, смотрела телевизор, пила шампанское и гадала, куда исчез мой мучитель. Через некоторое время, скучая, я начала бродить по люксу, обнаружив, что он занимает значительную часть гостиничного этажа. Когда я дошла до последней двери, переступив их порог, то оказалась в темноте, к которой глазам за мгновение пришлось привыкнуть. - Садись, — услышала я уже хорошо знакомый мне акцент. Не пререкаясь, я выполнила приказ, понимая, что возражение ничего не даст. Через несколько секунд я увидела обнаженного Массимо, вытирающего волосы полотенцем. Я громко сглотнула слюну, ошеломленная этим зрелищем, несмотря на выпитое спиртное. Он стоял у огромной кровати, которая поддерживалась на четырех монументальных балках. На матрасе лежали десятки подушек фиолетового, золотого и черного цвета, вся комната была темной, классической и чрезвычайно чувственной. Я крепко схватилась за подлокотники кресла, когда он начал приближаться ко мне, не в силах оторвать взгляд от его члена, торчащего на уровне моего лица. Я уставилась на него, приоткрыв рот. Он остановился только тогда, когда его ноги уперлись в мои согнутые колени. Он накинул на плечи белое полотенце и схватил его концы. Когда его холодный животный взгляд встретился с моими глазами, я начала молиться; я ревностно просила у Бога силы противостоять тому, что вижу и чувствую. Массимо прекрасно знал, как он действует на меня. Я думаю, что это было написано на моем лице, и, кроме того, безвольное сосание нижней губы совершенно не помогало мне маскировать чувства. Он медленно взял член правой рукой и начал перемещать руку от корня до его конца. Я молилась еще жарче. Его тело напряглось, стальные мышцы живота окаменели, а пенис, на который я старалась не смотреть, все набухал и рос. - Ты поможешь мне? - спросил он, не отрывая от меня взгляда и не переставая возиться с собой. Я ничего не сделаю против твоей воли, помни. Боже, ему не нужно было ничего делать, физически ему даже не нужно было прикасаться ко мне, чтобы зажечь меня и сосредоточить мои мысли только на себе, своем члене и мечте иметь его во рту. Однако последние трезвые уголки моей психики говорили мне, что если он получит то, что хочет, игра перестанет быть интересной, и я не буду чувствовать себя лучше, так легко поддавшись ему. Потому что то, что этот парень будет иметь меня, было более чем точно, единственное, что было неизвестно, когда это произойдет. Мой извращенный ум в борьбе с похотью послал мне мысль о том, что этот божественный мужчина, мастурбирующий передо мной, хочет убить мою семью. Мгновенно все волнение улетучилось, а на смену им пришли гнев и ненависть. - Кажется, тебе это снится, - сказала я, презрительно фыркнув. - Я не собираюсь ни в чем вам помогать, кроме того, у тебя для всего есть люди, так что ты можешь попросить их и об этом. - Я подняла на него глаза. - Я могу идти? Я попыталась подняться с кресла, но он схватил меня за шею и снова прижал к спинке. Он наклонился и с лукавой улыбкой спросил:: - Ты уверена в том, что говоришь, Лаура? - Отпусти меня, черт возьми, - прошипела я сквозь стиснутые зубы.