Так что, да, я засмотрелась. Мои глаза были жадными, двигаясь по плоским очертаниям мышц его живота, следуя за дорожкой волос к поясу его штанов, где его руки расстёгивали пуговицу и молнию. Сойер стянул штаны, и было очевидно, что его разум затрагивала та же проблема, потому что его член выпирал из-под материала его боксёров. — Собираешься стесняться? Поскольку твоя задница пойдёт в этот душ вместе со мной, и я не думаю, что это было бы комфортно делать со всей этой чёртовой одеждой на тебе. Я почувствовала, как кончики моих губ рефлекторно поднимаются, не знаю почему, но я всегда находила комфорт в его сарказме. Возможно, потому что это был он. Помню, как слышала однажды, что когда ты встречаешься с потенциальными партнёрами, то поначалу, ты не встречаешься с ними, ты встречаешься с их представителями. Подавляющее большинство людей показывают себя только с хорошей стороны первые несколько недель или даже месяцев, ужасаясь демонстрировать какие-либо недостатки. Это не то, как ведёт себя Сойер. Как сказала Мардж, он знал, как коротка может быть жизнь, поэтому он и не тратит времени на какую-либо чушь. Сойер всегда на сто процентов был он сам. И после того, как я встречалась с мужчинами, которые так же не знали, кем они были или притворялись теми, кем они не были, это было успокаивающе и обнадеживающе знать, что ты просто знаешь кого-то. Я подняла подбородок и потянулась за низом своей футболки, потянув её вверх и отбросив в сторону. Я выскользнула из своих штанов и носок, оставаясь в несовпадающем нижнем белье — ярко-розовом бюстгальтере и трусиках цвета хаки, в действительности я никогда не была из тех, кто проводит много времени над совмещением бюстгальтера и трусиков. Глаза Сойера опустились и медленно двинулись по мне, снизу вверх, каждый сантиметр кожи будто жгло от его осмотра, когда я потянулась за спину расстегнуть бюстгальтер, затем стянула трусики. Обнажённая, я подсознательно потянулась рукой вниз к животу, задаваясь вопросом, насколько он изменится в течение нескольких месяцев. Я слышала, что предрасположенность к растяжкам передаётся с генами, вот почему у некоторых женщин гладкий живот, а у других — на нём «тигровые полоски». Не зная своей биологической матери, я понятия не имею, как будет выглядеть мой, когда всё закончится. Заметив небольшое движение, потому что Сойер, чёрт побери, всё замечает, он придвинулся ближе, одной рукой обхватывая мою спину, а другую положив поверх моей руки на живот. Он слегка наклонил голову, так что наши лбы соприкоснулись. Мы долго стояли так, я делала глубокие вдохи и медленно выдыхала, позволяя беспокойству по поводу моего тела на мгновение покинуть меня. Я задрожала, соски заострились, кожа покрылась мурашками. — Давай-ка согреем тебя, — предложил он, опустив свою руку с живота, но только чтобы схватить мою, затем Сойер притянул меня под душ, давая мне время постоять под водой и согреться, затем забрался ко мне, прижав моё тело к своему, просто крепко обняв меня и удерживая целую минуту. Мне стало любопытно, как часто, он может приходить домой ко мне таким, как сейчас: уставшим, совершенно без сил. Мне так же стало интересно, всегда ли это будет близость, успокоение, которое он хочет, или будут ночи, когда он будет возвращаться взвинченным, нуждающимся в выходе энергии, и будет трахать меня жёстко, быстро и грязно, пока не успокоится. Я обнаружена, что озабочена тем, чтобы выяснить это. Это должно быть пугающим. Всё, что я действительно знала, это то, что есть люди, которым я не должна доверять, которых я переоценила и вложила в них все силы. Но я пришла к Сойеру со своей разбитой на кусочки жизнью, лежащей у моих ног, и он не уклонился от беспорядка, от работы. Он закатал рукава, вытащил меня из трясины и помог мне восстановить её. Я могла бы довериться ему. И я буду доверять ему. Не только то, что касается меня. Я могла бы и буду доверять ему с жизнью, которую мы создали, и вероятно с жизнями детей, которых мы можем усыновить в будущем. — Ладно, искупались. Ты чистая. Жди меня в постели, — сказал он, шлёпнув меня по попе и двинувшись под душ, когда достал своё мыло. Я вытерлась и направилась в постель, забравшись голой под одеяло, потому что, как мне думается, это то, что у него на уме и, ну, у меня тоже. Он пришёл пять минут спустя, полотенце свисало неприлично низко на его бёдрах, мышцы его брюшного пресса ловили отблески света светильника с прикроватной тумбочки. Сойер подошёл к подножью кровати, стоя там долгое мгновение, прежде чем потянуться за одеялом и медленно начать тянуть его на себя, гладкий материал чувствительно скользнул по моей коже, отчего на ней практически ощущалось электричество. Он не остановился, пока всё одеяло не соскользнуло на пол к его ногам, полностью раскрыв меня. — Это нечестно, — сказала я, приподнимаясь на четвереньки и подползая к краю кровати. От этого движения, его глаза запылали, а дыхание с шипением вырвалось изо рта. Мои колени оказались на краю матраса, а моё тело в нескольких дюймах от его. Я наблюдала за его лицом, когда мой палец прижался к его солнечному сплетению, затем мучительно медленно двинулся вниз по его животу, по маленькой дорожке волос, которая исчезала за полотенцем, затем туда, где завязывалось полотенце, схватив и подтянув его. Полотенце упало. Сойер стоял передо мной обнажённым, его член был уже твёрд и напряжён, капелька смазки уже появилась на его головке. — Так вот, — сказала я, двигая грудью так, чтобы она прижалась к его царапающим волоскам на груди, которые заставили мои соски затвердеть ещё больше. Мои губы прижались к его шее. — Знаешь, каким вопросом я задавалась чуть раньше? — М-м-м? — спросил он, мужская грудь завибрировала от звука. — Мне было интересно узнать, когда ты возвращаешься домой после работы, ты будешь нуждаться в нежности и близости или жёстком, грубом и грязном сексе? Когда я отодвинулась назад, его губы были приподняты вверх. — Детка, я приму от тебя всё, что у тебя есть. — Что ж, посмотрим, — сказала я, потянувшись ниже, чтобы дотронуться до его бедренных мышц, которые я нахожу такими восхитительными. — Мы уже такие чистые… Поняв намёк, его руки , наконец , потянулись и впились в мои бока, кинув меня спиной на кровать. Я приземлилась, слегка подпрыгнув, и засмеялась, мне понравился тот факт, что он не стал обращаться со мной, будто я нечто хрупкое. Когда я двинулась, чтобы сесть, он схватил мои лодыжки, подтащив меня обратно к себе, пока моя попа не зависла на краю постели. В ту же секунду моё тело перестало шевелиться, его руки прижимали мои бёдра вниз, пока они широко не раздвинулись, и он опустился на колени. Его рот оказался на мне ещё до того, как я успела сделать вдох. В этом не было ничего медленного, сладкого или благоговейного. Он пожирал меня. Его язык проследовал к моему клитору, нажимая на него. Его зубы царапали его. Его губы жёстко всасывали. — Бл*дь, — выкрикнула я, моя рука сжалась у него на затылке , когда его глаза открылись и взглянули на меня, после чего его язык начал всё сначала. Он издал звук «м-м-м», и так быстро созданный оргазм судорогой прошёлся через всё моё тело. Он не стал продолжать лизать и всасывать меня, пока это происходило со мной. Сойер поднялся на колени на краю матраса, и одним резким толчком вошёл в меня, от этого вторжения другая волна накатила на меня, заставляя выгнуться на матрасе и сжать простыни в кулаки, когда я издала громкий стон. — Охренеть, как я люблю, когда твоя киска доит меня, — прорычал он, потянувшись вниз подхватить мои колени и дёрнуть их вверх, придерживая, поскольку он начал толкаться в меня — жёстко, быстро, безжалостно. Он толкнул мои колени к моей груди, наполовину свернувшись над ними, врываясь так глубоко, как только мог, интенсивно удерживая мой взгляд. — Моя охренительная киска, — прорычал Сойер, приподнимая бёдра вверх, когда он глубоко входил в меня, заставляя ощущать восхитительный толчок на особое местечко внутри меня, который мне хотелось почувствовать снова, так что когда он снова двигался вперёд, я опускала свои бёдра, чтобы получить больше этих ощущений. Именно в тот момент, когда я уже подумала, что ничто не может ощущаться лучше, он свёл мои ноги вместе и повернул их на бок , согнув их под углом и создав новое ощущение. — Бл*дь, да, — взревел он, поскольку мои стеночки начали сжиматься вокруг него. — Кончи для меня, — добавил он, бёдра вжимались сильнее в меня, и если бы его руки не удерживали меня за лодыжки и попу, я бы уже была на середине кровати от давления на них. — Кончай, — потребовал он вновь, голосом более грубым, теряя свой контроль. И прямо в тот момент, когда он произнёс это, я кончила. И Сойер сам последовал за мной спустя несколько секунд, с моим именем на его мужских губах. Его тело упало за моим , а ноги согнулись под моими, руками Сойер обхватил мой живот, притягивая меня поближе к нему. — У меня просьба, — сказала я после того, как тишина охватила нас на целую минуту, и у обоих выровнялось дыхание. — Всё, что угодно. — Каждый раз, приходя домой с работы, буди меня для этого. Его ответом стал низкий, вибрирующий смех, когда он откинулся назад и притянул меня на другой бок, лицом к себе. — Думаю, я могу справиться с этим, — сказал он, подавшись вперёд и захватывая мои губы. — Фактически, я разбужу тебя для этого, скажем так, часов через шесть. — М-м-м, — произнесла я, прикрывая глаза. — Но в этот раз я буду сверху. — Тогда, возможно, нам следует заснуть, — предложил он, рукой обхватив мою спину, и перевернул меня на себя, каким-то образом подхватив край одеяла, которое зацепилось за угол кровати и подтянув его. Сойер сильнее подтянул его вверх на мои бёдра и обернул свои руки вокруг меня. — Просто, чтобы было проще. — Отлично звучит, — согласилась я, уткнувшись лицом в его шею, пока он пальцами водил по моей спине. Не смотря на то, что мне удалось немного поспать, я всё равно чувствовала себя выжатой. Вините во всём секс, токсикоз, беспокойство, поездку в полицейский участок, но я смертельно устала. Я проснулась спустя где-то пять с половиной часов, как в тумане, все ещё наполовину сонная, но каким-то образом возбуждённая. И так и было, пока я наконец-то не поняла, что вызвало это, отчего я сразу же полностью проснулась. А причиной тому был твёрдый член Сойера, прижимающийся к моей щёлочке, его бёдра двигались в медленном, продуманном ритме, который уже наполовину довёл меня до оргазма, даже прежде чем я проснулась. — А вот и ты, — улыбнулся мне Сойер, когда я упёрлась руками, приподнявшись, чтобы посмотреть вниз на него. — Пытался разбудить тебя минут десять. — М-м-м, — промямлила я, потянувшись между нами и направляя его тяжёлый член в меня, со стоном закрывая глаза, когда мне это удалось. — О, Боже! — застонала я, прижимаясь лбом к его плечу, я никогда не осознавала, насколько же это хорошо, проснуться уже мокренькой, уже готовой, и, ощущая, что требуется немедленное удовлетворение. Каким-то образом, каждое нервное окончание ощущается более чувствительным, более восприимчивым к каждому ощущению. Рука Сойера обхватила меня, когда он телом подался вверх, скрестив ноги под моей попой, чтобы поддержать меня. Я обвила ногами его спину, руки вокруг его шеи, и начала тереться, решив прямо здесь и сейчас, что у меня появилась новая любимая позиция, не только потому, что ощущается она суперски, но и потому что это настолько интимно. Я смотрю в его глаза, я чувствую его тело напротив моего, его сердце бьётся напротив моего, его дыхание в моих волосах. Я начала тихо, медленно и сладко, но вскоре, моё тело стало жаждать освобождения, и я объезжала его быстрее, жёстче, пока изголовье кровати не сделало практически предупреждающий глухой стук о стену, когда я совершенно полностью разлетелась на кусочки, цепляясь за него всем телом. Даже разбитая на части, я никогда не чувствовала себя наиболее завершённой. Эпилог Рия — 39 дней Возможно, часть меня и хотела каких-то грандиозных и романтических свершений за последующие три недели. Но реальность такова, это была вспышка, состоящая из тошноты, работы, прихода домой, ужина, уборки, отдыха, свернувшись на диване и смотря телевизор, затем отправка в постель и занятие любовью, пока мы оба не приходили к тому состоянию, когда не могли сделать ничего, кроме как заснуть.