Я взглянула вверх, немного приоткрыв рот. — Как ты узнал? — Ты имеешь в виду помимо того, что она чертовски отвратительна? — спросил он, улыбаясь. — Она не подходит тебе. Женщины с формами, как у тебя, не носят блузку на два размера больше и брюки, в которых попа выглядит плоской, хотя это не так. — У меня могло быть ужасное чувство стиля. — Могло быть. Но это не так. Эта одежда не твоя. Что на тебе было одето, когда ты шла на работу в прошлом году? Это просто. Потому что, по большому счету, для меня года не прошло. То, что случилось, когда я вышла из дома и собиралась за кофе, произошло со мной этим утром, а не год и два дня назад. — На мне были узкие джинсы серого цвета и белый свитер с V -образным вырезом. И, да, чёрные замшевые полуботинки на каблуке, — я замолчала, немного смущаясь следующей части. — Трусики на мне мои, но вот лифчик исчез. Он кивнул, не став подшучивать над этим, как я думала, он станет делать. — Твои волосы длиннее? — спросил он, заставляя меня потянуться к хвостику и снять резинку. Я провела пальцами сквозь них, рассыпая их по плечам так, как обычно делала. Брови сошлись вместе, а рот приоткрылся, когда я почувствовала кончики волос. — Они… короче, — ответила я, чувствуя, как они доходят до вершины груди, хотя обычно закрывали её. — Кто-то подстриг мне волосы? — Похоже на то. Что-нибудь ещё не так, как обычно? И тогда пара картинок мелькнуло у меня в голове из тех, когда я была на осмотре. Одна из тех причин, почему я так переживала о физическом осмотре? Да, потому что была не побрита или без эпиляции, и я имею в виду… везде. Подмышки, ноги, бикини. Всё заросло. Как будто поняв суть моего смущения, Сойер пожал плечами, вставая из-за столика. — Не волнуйся. У меня найдутся бритва и крем для бритья, — предложил он, затем повёл меня к двери, обратно на улицу. — Что-нибудь ещё? — У меня возникла проблема с открывание двери вашего офиса, — призналась я. — Я чувствую слабость. — Ты похудела? — спросил он, когда мы направились обратно к его офису. Я пожала плечами. — Может быть, немного? Несильно, но, возможно, немного больше, чем сейчас. Одна из черт диеты — потерять год своей жизни. — Нет, нам сюда, — сказал Сойер, когда я собралась подняться по ступеням, ведущим в его офис. Я нахмурилась, когда последовала за ним вокруг здания, где он остановился возле толстой стальной двери с задней части дома. Он набрал длинный код на небольшой панели безопасности рядом с дверью. Дверь открылась, и я смогла войти внутрь. Здесь не было двери, ведущей в заднюю часть офиса, но была лестница, которая вела наверх. Я ощутила, как позвоночник напрягся. — Расслабься, детка. В офисе нет места, где бы ты смогла отдохнуть. Поэтому я позволю тебе немного ненадолго остановиться у меня, — сказал он мне, устремляясь к лестнице. Его дом? Он живёт над офисом? И с чего бы это ему пускать меня в своё личное пространство? Он даже меня не знает. — Давай, Рия. Мне действительно нужно быть в других местах, — позвал он сверху, и я двинулась к лестнице, стиснув зубы, поскольку ноги возражали подниматься на каждую последующую ступеньку. — Ты не шутила, говоря, что всё болит, — проговорил он, поворачиваясь к другой двери и вводя код. Затем он открыл дверь, приглашая меня внутрь. Но сам не пошёл со мной. — Пользуйся всем, чем захочешь. Поиграй со Слимом, но оставайся в здании, пока мы не убедимся, что ты в безопасности. Я вернусь тогда, когда вернусь. И с этими словами он оставил меня одну. Глава 4 Рия — 4 часа Квартира Сойера чем-то напоминала его офис: аккуратная, упорядоченная и очень мужская. Я никогда не была любителем тонны пушистых девчачьих штучек, лежащих повсюду, поэтому решила, что это даже немного уютно. Полы были того же насыщенного древесного цвета, что и внизу, но стены у лестницы были серыми, а в доме — богатого кофейного оттенка. В П-образной кухне, которая находилась слева от двери, вся отделка была белого цвета, также кухня была заполнена белыми шкафчиками с разделочной поверхностью и приборами из нержавеющей стали. Табуретки стояли вне кухонной стойки, но никакой, как таковой, обеденной зоны не было. Сойер не был похож на человека, устраивающего званные вечера. Прямо располагалась гостиная зона с огромным коричневым кожаным диваном у левой стены и двумя креслами в коричневом и черном цвете, обращенными к окнам здания. На стене справа, прямо рядом с коридором, который как я представляю, вёл к спальням, ванным комнатам и прочему, был гигантский только-мужчинам-нужен-такой-большой телевизор. Справа стоял стол с целой горой вещей, лежащих на нём в беспорядке. Похоже, что он использовался больше для того, чтобы сбрасывать на него всякий хлам, чем по назначению. Я вздохнула и направилась в гостиную, оглядывая коридор, прежде чем войти, возможно, слегка больше похожая на параноика, чем обычно. Но там не было тёмных углов, чтобы спрятаться, поэтому я двинулась дальше. За первой дверью справа оказалась ванная комната. Здесь было светлее, в отличие от его обычного вкуса, кремового цвета плитка с гигантским душем и двойным туалетным столиком, с зеркалами в деревянных рамах и накладные светильники. И, к моему удивлению, там так же была джакузи. Прямоугольная и глубокая, в которой приятно отмокать, и отлично подходящая для отдыха после тяжелого дня. Затем я подошла к следующей в коридоре двери. Там я и встретила Слима[3] . То есть, я заглянула в хозяйскую спальню. Стены светло-коричневого оттенка, деревянные комоды, деревянная действительно огромная кровать, застеленная богатым стеганым покрывалом. А поверх покрывала была чертовски огромная собака, самая большая, какую я когда-либо видела в своей жизни. Я знаю достаточно собачьих пород, чтобы узнать Английского мастиффа, как только увидела его. Я видела бесчисленное количество фотографий с ними — эти неповоротливые тела, грустные глаза и постоянно слюнявые пасти. Слим, ну, он совсем не был худым. Он был огромным. Я была более , чем уверена, что если бы я легла рядом с ним, он оказался бы больше меня. И он наверняка тяжелее меня, на добрую сотню фунтов[4]. Он был яркого серо-голубого окраса с широким коричневым кожаным ошейником. Его жетоны зазвенели почти музыкально, когда он поднял свою огромную голову и издал, по правде сказать, еле слышимый «вуф», прежде чем снова опустить голову. — Ты большой сторожевой пёс, — сказала я, входя в комнату, посчитав его дружелюбным, раз Сойер сказал, поиграть с ним. — Привет, приятель, — произнесла я, присаживаясь на край кровати, и осторожно вытянула свою руку, позволяя ему обнюхать её. И клянусь, зверь приподнял брови, будто я выжила из ума, затем обнюхал руку и перевернулся на бок, подставляя свой живот. Когда собака подставляет свой живот, особенно при первом знакомстве, значит, ты приручила его. Так что я сделала это. Вскоре, убаюканная этим дружелюбным и ленивым гигантом, а так же измученная утренними событиями, я медленно погрузилось рядом с ним в сон. Проснулась я от фирменного еле слышимого «вуф» Слима. — Шшш, — прошептала я, потянувшись к нему и задев рукой пасть, похлопала по ней. — Он предупреждает тебя о моём присутствии, трусливый маленький засранец, — произнёс голос Сойера, забавляясь, почти с нежностью, когда говорил о собаке, от чего я слегка завертелась, чтобы увидеть, как он входит в комнату. — Он выглядит устрашающе, но клянусь, он помог бы грабителю вынести телевизор, — сказал он, присаживаясь на кровать и обхватив большую голову Слима руками, почесал её, от чего тот сильно завилял хвостом, достаточно болезненно ударяя по моему бедру. — Который час? — спросила я, взглянув на окна в спальне, но они были занавешены тяжёлыми тёмными шторами. — Семь тридцать, плюс-минус, — сказал он обыденно, как будто это было не так уж важно. Но это было важно. Я проспала 5 часов с его огромным зверем и впустую потратила время. Мы даже не успели ничего сделать. — Дерьмо закончил позже, чем планировал, — сказал он, и полагаю, это был его способ извиниться. — Мы можем отправиться в твою старую квартиру первым же делом завтра утром. — Но… — начала я возражать, быстро садясь, отчего вынуждена была быстро расставить руки пошире, одна рука угодила на спину Слима, от чего он заворчал. — Ого, — сказал Сойер, внезапно схватив меня рукой за плечо, толкая обратно, для того, чтобы удержать весь мой вес, если понадобится. Но мне это было не нужно. — Ты в порядке? — Голова закружилась, — призналась я, чувствуя, что мой мозг крутится в моём черепе, а мои глаза не могли сфокусироваться в течение долгое время. — Странно. Рука Сойера соскользнула с моего плеча и плавно поднялась к шее, обхватив за челюсть, чтобы я повернула к нему голову, как только моё зрение вновь прояснится. — Действительно интересно посмотреть, что покажет твой анализ крови. Но возможно нам стоит накормить тебя, в том случае, если это просто от недостатка сахара, — сказал он. Я не уверена, понимал ли он, что я почти полностью осознаю тот факт, что его большой палец поглаживал верхнюю часть моей скулы, это ощущалось так хорошо, после такого плохого дня. Правда, это была единственное объяснение, которое я смогла придумать тому, от чего этот милый, целомудренный контакт вызвал видимую дрожь по всему телу. И, судя по тому, что его тёмные глаза потемнели ещё больше, а рука немного напряглась, он почувствовал это. И хотя, в конце концов, он выдохнул достаточно громко для обычного вздоха, затем он слез с кровати. — Пойдём, у меня есть кое-что для тебя, и потом, мне надо вывести этого олуха на прогулку, прежде чем заказать еду. После этих слов Слим поднялся с кровати, используя её, чтобы потянуться. Его передние лапы оказались на полу, а задние — на кровати, спина прогнулась, и он громко, протяжно зевнул. — Да, Слим, у тебя тяжелая жизнь, — сказал Сойер, выходя в коридор, собака последовала за ним, вероятно, уже зная, что пришло время, выйти на улицу. — Пойдём, Рия, — позвал Сойер, когда я остановилась. Я вышла за ним в гостиную и встала у противоположной стороны к нему кухонной стойки. Простая коричневая сумка из магазина, с логотипом — буква «S » внутри алмаза, стояла на стойке. — Это тебе, — просто сказал он, открывая ящик и достав оттуда поводок, от которого Слим громко заворчал, когда Сойер наклонился, чтобы пристегнуть его к ошейнику.