— Папа, я не катался, потому что кто-то украл мои коньки. — У тебя украли коньки в первый же день? Ты пытался их найти? — Ну это же новая школа, я пока не знаю всех правил. — Что нужно сделать, чтобы кто-то помог тебе их найти? — Сказать об этом вам. — Вариант не принимается. Что еще? — Сказать об этом учительнице, попросить ее помочь мне их найти. — Браво! Завтра сможешь сделать? Пусть учатся решать вопросы. Учатся разговаривать. Конечно же, мне повезло, что мое детство пришлось на середину 80-х, наше поколение называют «дети с ключом на шее». Мои родители отправили меня в садик в полтора года, и, наверное, я многому научился благодаря этому. Отстаивать свои границы, защищать свои интересы, объединяться, играть в коллективные игры. И, что самое интересное, я узнал о том, что пошел в садик в полтора года, только когда мне исполнилось сорок два. У меня не было ни капли обиды или грусти на этот счет. Сейчас некоторые мамы вообще не хотят отдавать детей в садик, готовить их к школе предпочитают сами, а потом удивляются, почему их ребенок не может решать вопросы. Помню, как я однажды подвозил бывшего коллегу домой, и он возмущался у меня в машине: «Нельзя доверять воспитание женщине! Что она делает? — Мама, дай я разберу посудомойку! — Да, сынок, я сама. Дай! Дай ему, если хочет! Не мешай ему, женщина! Или, наоборот, послабления: — Мама, дай мультик! — На, сынок. Не надо! Я ребенку говорю: давай онлайн-занятие по английскому языку! Тогда мультик. Или мама не ест фрукты и не научила ребенка их есть! Кто в этом виноват? Я! Я упустил, я не занимался». Упускать нельзя ни в коем случае. Когда ребенок способен решить вопрос сам, нужно пользоваться этой возможностью. Я убежден в этом на все сто. Пусть хотя бы попробует решить сам и только потом придет к родителям. И то я набросаю ему вариантов, чтобы попробовал поработать еще. И только если у него снова не получится, вмешаюсь сам. Однажды моим детям один взрослый человек подарил большой конструктор. Дети радостно открыли его и зависли, потому что не знали, с чего начать. Этот взрослый взял инструкцию и начал собирать конструктор сам со словами: «Вот эту деталь сюда, смотрите, дети. Здесь вот так будет. Та-а-а-ак, а вот это мы приспособим сюда». В общем, он собрал все сам. Взрослый человек купил игрушку себе, поиграл в нее и отдал детям. Но они играть в нее почему-то уже не стали. Потому что уже не во что было играть. Дети любят, когда играют с ними. Но я никогда не делаю все за них. Даже когда мы собираем лего, я могу рассортировать детали по цветам или найти ту, которую ребенку не удается отыскать, но собирать не буду принципиально. Пусть сами. А если конструктор сложноват для их возраста, я просто отложу его на полку и достану, когда придет время. Если есть возможность сделать так, чтобы ребенок делал что-то сам, я ею обязательно воспользуюсь. Конечно, мы, взрослые, всегда знаем, как лучше и как правильней, но разве делать что-то за наших детей — это самый короткий путь? Здесь и сейчас — да, но в стратегической перспективе вовсе нет. Я считаю, что моя задача как отца — воспитать детей максимально подготовленными ко взрослой жизни. И прививать навыки самостоятельности нужно с того момента, когда ребенок уже в состоянии делать что-то сам. Прежде чем я продолжу эту большую главу, хочу, чтобы вы прочитали одну из заметок величайшего педагога, писателя, врача и общественного деятеля Януша Корчака, принявшего смерть в газовой камере концлагеря Треблинка вместе со своими коллегами и воспитанниками. Заметка называется «Детям и рыбам слова не дают», и она актуальна по сей день. В страхе, как бы смерть не отобрала у нас ребенка, мы вырываем ребенка от жизни; оберегая от смерти, мы не позволяем ему жить. Воспитанные сами в деморализующе безвольном ожидании того, что будет, мы постоянно спешим в полное волшебства будущее. Ленивые, мы не желаем искать красоты в сегодняшнем дне, чтобы подготовиться к достойной встрече завтрашнего утра, завтра само должно принести вдохновение. И что же это, «если бы он уже ходил, говорил», что, как не истерия ожидания? Он будет ходить, будет ударяться о твердые края дубовых стульев. Он будет говорить, будет перемалывать языком жвачку будничной серости. Чем же это «сегодня» ребенка хуже, почему менее ценно, чем его завтра? Если речь идет о трудностях, то оно будет труднее. А когда наконец наступает завтра, мы ждем нового «завтра». Потому что основной принцип: ребенок не есть, а будет, не знает, а лишь узнает, не может, а только сможет, — это вынуждает к постоянному ожиданию. Половина человечества не существует: ее жизнь — это шутка, стремления — наивны, чувства — мимолетны, взгляды — смехотворны. Дети отличаются от взрослых, в их жизни кое-чего не хватает, а чего-то больше, чем в нашей, но это отличие от нашей жизни — реальность, а не вымысел. Что сделали мы для того, чтобы понять эту жизнь и создать условия, в которых она могла бы существовать и зреть? Страх за жизнь ребенка спаян со страхом перед увечьем, страх перед увечьем связывается с необходимой для здоровья чистотой, и тут приводной ремень запретов перекидывается на новое колесо: чистота и безопасность платья, чулок, галстука, варежек, башмаков. Страшна уже дыра не во лбу, а на коленке штанов. Не здоровье и благо, а наше тщеславие и карман. Итак, новый приводной ремень запретов и заповедей вращает колесо нашего собственного эгоизма. «Не бегай, попадешь под лошадь. Не бегай, вспотеешь. Не бегай, запачкаешься. Не бегай, у меня голова болит». (А ведь в принципе мы детям разрешаем бегать: это единственное действие, которым мы дозволяем им жить.) И вся эта чудовищная машина работает долгие годы, сокрушая волю, сминая энергию, пережигая в чадящую золу силу ребенка. Ради завтра мы пренебрегаем тем, что его сегодня радует, огорчает, удивляет, сердит, занимает. Ради завтра, которого он не понимает, в котором он не нуждается, у него воруют годы жизни, многие годы. «Детям и рыбам слова не дают». «Еще успеешь. Подожди, вот вырастешь…» «Ого, ты уже носишь длинные брюки! У тебя уже и часы есть. Покажи-ка… да у тебя никак усы растут!» И ребенок думает: «Я ничто. Чем-то бывают только взрослые. Я ничто, но уже немного постарше. Сколько же еще лет ждать? Ну, дайте только подрасти!..» Ждет и лениво существует, ждет и задыхается, ждет и таится, ждет и глотает слюнки. Прекрасное детство? Ну нет, скучное, и если и есть в нем прекрасные минуты, то отвоеванные, а чаще всего — украденные. Дети могут и должны учиться, а мы просто обязаны пользоваться теми условиями, которые дает нам жизнь, для их обучения. И мы должны их готовить к самостоятельной жизни каждый день. Ведь порой они гораздо взрослей, чем нам кажется. Однажды в семейной экспедиции «Комбат-тура» наша группа во главе с известным космонавтом Сергеем Рязанским шла через горы. А одной из мам-участниц страх за дочку и ее безопасность не давал отпустить ее от себя. — Мама, можно я пойду впереди? — Нет, иди рядом со мной. — Мама, ну мне скучно здесь. Я хочу идти с Сергеем впереди. — Кругом опасности, нельзя. — Мама-мама-мама-мама. В итоге дочка победила, и мама отпустила ее вперед. Тем более Сергей сам многодетный отец, герой РФ и, конечно же, знает, как оберегать и защищать не только детей, но и взрослых. И вот эта мама (Инна, привет!) рассказывает мне: «Я смотрю через десять минут на гору впереди, а там стоят Сергей и моя девятилетняя дочка и машут мне радостно оттуда рукой». Надо вовремя отпускать от себя детей и готовить их к самостоятельной жизни. Я со своими старшими мальчиками (а им сейчас девять и десять лет) уже год разговариваю, что скоро им нужно будет уезжать из дома, формировать семьи, начинать заботиться о нас, как мы заботимся о своих родителях, а в идеале в благодарность за их воспитание мы готовы принять дом на море и яхту, но это уже им решать, кто что нам купит. И если сначала они смотрели на меня глазами по пять копеек, то сейчас уже начинают рассуждать, чем они будут заниматься и какая у них будет семья. Думаю, родители не отпускают от себя детей только потому, что сами к этому не готовы. Они сами создают созависимые отношения и берут детей в заложники. Сами не дают им возможности дышать полной грудью, принимать решения, все тотально контролируют, квохчут над ними, как курицы-наседки, а дети к этому привыкают и не живут собственной жизнью. Напоследок я хочу рассказать еще одну историю, которая меня в свое время просто поразила. Рассказала мне ее одна хорошая знакомая, и у меня нет оснований ей не верить. Давайте назовем эту женщину Снежана. Снежана влюбилась в мальчика, и эта ее любовь была взаимна и безумна, как в лучших романах. Мальчик был умнейший человек, золотомедалист, краснодипломник, да еще и красавчик. Романтические отношения закружили их, взаимная любовь обволокла, и они решили создать семью, но для начала просто съехались. Проблема прилетела откуда не ждали, а именно от мамы мальчика, которая, как только узнала об этом романе, начала названивать мальчику и требовать приехать к ней на разговор. Разговор был коротким и четким: «Либо я, больная и брошенная тобой, либо эта никчемная Снежана. Выбирай». При этом у мамы периодически случались якобы сердечные приступы, и нужны были опека и забота любимого сына. Напор мамы сделал свое дело, и он уехал ухаживать за ней в родной город, оборвав все связи со Снежаной. Снежана сильно любила мальчика, настолько, что, не дождавшись его, через несколько лет вышла замуж, но родившегося сына назвала в честь своей первой несчастной любви. И когда сыну исполнилось двадцать лет, она все-таки решила узнать, как же сложилась судьба мальчика. Тем более она тогда случайно оказалась в том самом городе, где жила его мама, которой он заменил мужчину. История, которую узнала Снежана, просто поразила ее. Выяснилось, что девятнадцать лет назад мальчик работал в местном банке, занимая неплохую должность. И вот в один из рабочих дней у него поехала крыша, и он на нервной почве взял в заложники коллег. Его признали невменяемым и отправили на принудительное лечение на три года, после чего он стал практически овощем. Он до сих пор живет с мамой — которая неплохо, кстати, себя чувствует, — работает курьером в свои сорок пять лет, потолстел на тридцать килограммов и не помышляет ни о семейной жизни, ни о карьерных амбициях. А еще люди говорят, что он стал стариком. Зато мама успокоилась и чувствует себя прекрасно. Сынок-то рядом. А начинается все с того, что мы натягиваем ребенку штаны в тот момент, когда он может сделать это сам. Я считаю, нужно смириться с тем, что наши прекрасные дети повзрослеют и покинут наш дом. Но вот кем они уйдут от нас, насколько будут готовы к самостоятельной жизни — это зависит от нас. И наша задача — их к этому подготовить. И эта татуировка у меня расположена прямо на сердце. 44. Дети — это тяжелый труд — А что у вас произошло с сыном? За что он вас так? — Ну, это долгий разговор. Понимаешь, нас ведь никто этому не учил — быть родителями. Тем более хорошими. Диалог из фильма «Эпидемия» Есть проблема в избытке поверхностной глянцевой информации. Когда неопытная мама заглядывает в красивый журнал или листает соцсети и видит там идеальные картинки идеального родительства, идеального супружества и идеальной женственности, в которые она никак не вписывается, это, конечно, ее сильно невротизирует. Но есть другая крайность — это чудовищное невежество: люди беременеют и рожают детей, но не прочитывают ни единой книжки, ни единой научной статьи, не ходят на курсы… Даже не пытаются хоть как-то познакомиться с тем, что такое роды и грудное вскармливание. Что говорить о воспитании и психологии! И когда главные источники информации — кумушки-подружки или форумы в интернете, это тоже большая проблема. У нас почему-то два полюса: либо такие гиперкомпетентные мамы, которые впадают в невроз, если что-то идет не так, при любом несоответствии их идеальной картинке, либо абсолютно пофигистические мамы, которые доверяют левому мнению некомпетентных людей. Так они сильно усложняют свое материнство и жизнь своих детей. Тутта Ларсен[38] В интернете можно найти фото американской семьи Чалифукс, которая в Великую депрессию выставила на продажу своих четверых детей. И если вдруг у вас еще нет детей, я должен вас предупредить, что дети — это тяжелый труд. Когда появляется ребенок, ты перестаешь принадлежать себе в прямом смысле этого слова. К сожалению, об этом никто не предупреждает. Соцсети заполнены обработанными фотографиями счастливых румяненьких младенцев, улыбающихся детей постарше и больших семей, где на одной картинке мы можем увидеть три поколения идеальной семьи. А потом рождается этот красненький сморщенный, кричащий, но, конечно же, свой родной комочек — и вы с этого самого момента лишаете себя права чего-то желать. Вы больше не можете хотеть спать, смотреть любимые сериальчики, сосредоточиться на работе, которую взяли на дом, обнимать вторую половину, когда вам вздумается, жить той жизнью, которая у вас была до рождения малыша. Ваша жизнь больше вам не принадлежит. Родители не готовы к родительству. Их никто этому не учит, и никто не готовит их к сложностям. А я хочу вас о них предупредить. Ваш ребенок станет кричать так сильно, что страх будет сжимать все у вас внутри. И он не сможет объяснить, почему кричит. Ваш ребенок будет просыпаться в тот самый момент, когда вы начинаете погружаться в сон, и так по десять раз за ночь. Ваш ребенок не сможет успокаиваться, если не будет находиться у вас на руках, и это может длиться часами чуть ли не каждый день. Ваш ребенок будет бить вас, несмотря на то что вы отдаете ему всего себя. Ваш ребенок не будет благодарен вам, а, наоборот, станет приносить вам все больше и больше бытовых хлопот. Ваш ребенок много лет не сможет засыпать самостоятельно.