– Да, ведь это логично. Ты и я, как бы это ни звучало парадоксально, но шагать назад мы не можем, как и стоять на одном месте. Или же мы прыгаем вместе, или всё же прыгаем, но поодиночке. И тогда я не смогу помочь тебе мягко приземлиться на землю. – Мне понравилось летать, потому что ты был рядом. С тобой не страшно, но я не могу поверить, что мы можем свободно куда-то ходить. Но почему, Ник? Почему ты принял такое решение? – Потому что сам этого хочу. Я верю тебе, и доверяю. В который раз убеждаюсь, что ты совершенно не та, которую я себе представлял при первой встрече. И ощутил, как мне развязали руки, позволяя делать всё что угодно. Жить, больше не таясь. Страхи, которые были со мной, исчезли. Но придут другие, это нормально. Я готов к ним. Только вот готова ли ты, Мишель? – Он смотрит на меня с напряжением, не отводя своих магических глаз. И они как будто втягивают меня в себя, перенося меня в новый мир, который теперь существует для нас. – Я хочу знать одну вещь, Ник. Скажи мне, расскажи мне про неё, и я отвечу. Пожалуйста, – тихо произношу я, скатываясь с его ног, и теперь сама смотрю на него, ожидая решающего шага. – Спрашивай, – уверенно кивает он. – Что ты чувствуешь во время сессии? Как ты себя чувствуешь? – Задаю самый тревожный вопрос, чтобы понять, что я могу поставить против этого. Хватит ли силы моей любви, чтобы искоренить этого демона из его души. Жду, потому что Ник молчит, смотря перед собой. Его лицо сразу же мрачнеет, а скулы бегают под кожей. Но его дыхание ровное, грудь вздымается с одинаковой частотой. Такое чувство, словно он не думает над ответом, а просто отдыхает. – Что я чувствую, когда бью нижнюю? Или же режу её, или пускаю кровь, или наблюдаю за её сладкими мучениями, или… – Да-да-да, только прошу, хватит, – перебиваю его и сглатываю тошнотворный ком от его перечислений. – Что это даёт тебе? Что это для тебя значит? – Если человек не испытывал того, что я, ему меня не понять. Это сложно описать, вербально передать очень трудно. Но моя главная эмоция в этот момент – агрессия. Все чувства, всё отключается в этот момент. Ты концентрируешься на чужих эмоциях. Тебе приходится следить за всем, что происходит с нижней. Но у меня это уже выработалось, как врождённый инстинкт. Я чувствую, когда надо остановиться. И даю передышку, чтобы начать всё заново. А во время… мир меняется вокруг тебя. Кнут или же другой девайс становится продолжением твоей руки, и ты чувствуешь, как горит ладонь от удара, а затем снова и снова. Тело насыщается властью, этой отдачей, и ты становишься самим собой. Тебе не надо притворяться, вот это ты. С наслаждением наблюдаешь, как корчится от каждого удара женщина, и чувствуешь аромат её возбуждения. Он насыщает воздух вокруг вас. Отяжеляет его. Он передаётся и тебе, впитывается в твоё сердце порочным дымом, и ты наполняешься, как сосуд, этим. Каждый миллиметр кожи покалывает, а пот скатывается по ней, потому что это напряжение внутри тебя становится с каждой секундой жёстче. Ты наслаждаешься не тем, что женщина под тобой. А самим воздействием на неё, эти тонкие полосы или же широкие, моментально окрасившиеся в сочные цвета, прекрасны. Но это всё ты. Ты чувствуешь себя где-то вверху, плывя над миром и тебе хорошо. Ты словно и есть эта первозданная природа. Ты дышишь. Я с замиранием сердца слушаю его и могу только втянуть в себя кислород, когда он замолкает. Принимая от него честное извращение над другим человеком. – Это лучше, чем секс. В сексе ты всегда знаешь, чем окончится это действие. Кульминация предсказуемая. А здесь нет. Но когда это приходит к финишу, то ты получаешь новые и новые эмоции, о которых даже не помышлял в жизни. И они постоянно разные, ни разу не повторялись. И это очищает тебя, ты словно родился заново, чувствуя себя кем-то большим, чем просто человек. Агрессия, которая живёт во мне, на некоторое время исчезает, но это единственное с чем мне сложно бороться. Потому что она не поддаётся дрессировке и контролю, а вот так… там у меня есть надежда, что я могу остаться человеком. – То есть секс тебе не нужен? Тогда зачем… зачем ты это делаешь со мной? – Едва слышно шепчу я, смотря на Ника, повернувшегося в мою сторону. – Нет, секс для меня никогда и не стоял на первом месте, если только лет до двадцати. А потом стал лишним в моём мире. И об этом все знают. И ты… я хотел тебя. Захотел, как женщину. Я говорил правду, у меня никогда не было девственниц. Но ты первая и последняя. – А сейчас? Тебе не нравится это всё, да? Ты хочешь снова чувствовать то, что ты описал? – Я чувствовал это, даже без садистского отношения к тебе. Но да, я хочу показать тебе больше, сначала нежно, приторно сладко и легко. А затем глубже. Ты просто не понимаешь, что такое сабспейс. Представь свой оргазм, но очень долгим, примерно минут пять, иногда десять. Это другая сторона жизни, где нет место отношениям. В моём мире нет, и никогда не будет. Потому что я могу убить, поэтому меняю партнёрш каждый раз. Никогда не повторяюсь и не провожу сессии с одной женщиной дважды. – А Зарина? Ведь ты ей предложил контракт? – Зарина… это было ещё в то время, когда я не открыл для себя новые аспекты наслаждения. Нет, уже тогда любил смотреть на кровь и боль, приносить их. Но не так сильно, как сейчас. А Зарина была очень выносливой, на ней заживало всё, как на кошке. Она чувствовала меня лучше любой девушки, которая была у меня. Она была настоящей нижней, рождённой с этим предназначением, только очень глупой. Она ещё верила в любовь, когда в моём словаре такого понятия даже не прописали. – Тогда я не понимаю, Ник, – опускаю голову, чувствуя, как слёзы катятся из глаз. Остро ощущаю ревностный укол в сердце. Ведь даже после всего, что она сделала, он отзывается о ней с такой теплотой. А я…я совсем запуталась в себе и в нём. Не могу придумать, что мне делать дальше, шагать больше не хотелось. – Не понимаю, зачем тебе я, раз ты так привязан к этому миру. Ты не умеешь без него жить, а я не хочу знать, что ты бьёшь кого-то. Я осознаю, что это не в моей власти просить тебя забыть о твоей сущности. Но тогда что в моей власти, Ник? Быть тут, рядом с тобой и бояться, что ты уйдёшь туда? А ведь я не знаю, где искать тебя потом, и хочешь ли ты этого… захочешь ли вернуться. Единственное, что я поняла, что вся твоя любовь захвачена твоим демоном. И у меня нет ничего, что предложить ему вместо тебя, – горько шепчу я. – Мишель, но я же здесь. Да, вот такой, но ты принимаешь меня таким. В твоей власти многое, крошка, – он тянется рукой к моему лицу и дотрагивается пальцами до мокрых щёк, отчего слёзы катятся быстрее. – Ты спросила меня об ощущениях, и я рассказал тебе то, что чувствую. Но это не означает, что я не буду бороться с этим. Ты… ты стала частью меня, понимаешь? Чем-то большим, чем я предполагал. И у тебя есть так много силы, как ни у кого раньше. Не видел таких, просто не обращал внимания. Я не смогу никогда стать обычным, потому что я другой. Так стань рядом со мной такой же. Нет, не прошу тебя о том, чтобы избить тебя или же хоть как-то показать всего себя настоящего. Нет. Ты уйдёшь от меня, но я не готов отпускать эту надежду из рук, которую символизируешь ты. Вот ты сейчас здесь, и я счастлив, что не один. Одиночество раньше казалось мне необходимостью, а сейчас дикостью. И этому научила меня ты, так не сдавайся, Мишель. Я тоже не собираюсь сдаваться. Предлагаю попробовать, и обещаю, что я огражу тебя от последствий открытой связи с таким, как я. С монстром и не подходящим тебе мужчиной из низов. – Это я не подхожу тебе. Мы оба из разных уголков жизни, но, Ник, я хочу только услышать, что ты не отпустишь меня, как и постараешься не ходить на эти сессии. Мы что-нибудь придумаем вместе, ведь есть… есть способы, чтобы побороть твою агрессию. Я помогу тебе, только не позволяй им забрать тебя у меня, – жарко шепчу я, полностью отдаваясь его признаниям и так же веря в его любовь, как и в свою. Я придвигаюсь к нему, забираясь сверху на его бёдра, и обхватываю его лицо руками. – Ник, ты замечательный и пусть вот такой садист. Но ты мой садист, и я тоже обещаю, что не дам никому оскорбить тебя. Ты намного лучше, чем они. Ты чист, а они все погрязли в своих купленных родословных. Нет… нет всё неважно, слышишь? Теперь я понимаю тебя, хотя не до конца, но когда-нибудь ко мне придут правильные ответы. Но сейчас да. Да, хочу быть с тобой открыто, закрыто, хоть как. Только постарайся быть со мной, хотя бы немного притупить свою любовь к боли, – я прижимаюсь к его лбу своим, и он обхватывает мою талию руками, вжимая в себя. – Я обещаю, что постараюсь. Как же я хочу поцеловать тебя, но не могу, – шепчет он. – И не надо… не надо меня целовать, потому что я принимаю эту твою боль. Я свыклась с ней, потому что хочу тебя всего. С этим всем, слышишь? Не целуй меня. Просто обнимай, вот так обнимай, и мне хорошо, – заверяя его, кладу голову на его плечо. – Вот про это я говорю, посмотри, ты не умеешь контролировать свою натуру. И именно это для меня стало наравне с теми ощущениями, которые я испытываю там. Вот это. Ты, Мишель, – тихо говорит он, гладя меня по спине, и оставляя поцелуй на виске. И я молчу, наполняя своё тело его приобретёнными новыми чувствами. Ощущаю их так явно, словно на себе. Но я уже знаю их, это бесконечная и неиссякаемая любовь, безграничное доверие и сочная нежность. Они все окутывают нас, связывая невидимыми тонкими драгоценными нитями и даря нам новый мир, только для нас двоих. Вот теперь мы начнём его строить вместе. Двадцать второй шаг – В три часа тебя здесь будет ожидать Майкл, – говорит Ник, припарковываясь недалеко от входа в университет, и я поворачиваюсь к нему, кивая, но скорее своим мыслям, чем ему. Продолжаю сидеть и смотреть на уже удивлённого Ника, а затем нахмурившегося и щёлкнувшего у меня перед носом пальцами. – Да-да, что? – Моргнув, я концентрируюсь на мужчине. – Мишель, я слушаю, где ты прогуливалась, пока я с тобой всю поездку разговаривал, – Ник заглушает мотор, и я вздыхаю, опуская взгляд на его пальцы, стучащие по рулю. – Я не готова сейчас встречаться с отцом. Просто не готова вновь и вновь сгорать от стыда за его поведение как со мной, так и в твоём офисе. И я… не знаю, подумала, что он может… в общем, – снова вздыхая, поднимаю голову на Ника и неопределённо делаю жест рукой. – Ты переживаешь, что он приедет сюда, чтобы найти тебя и поймать. Устроит новый концерт, о котором будут судачить, или же набросится на тебя прямо перед твоими однокурсниками, – помогает мне найти слова Ник, и я киваю, покусывая нижнюю губу. – Не забывай, что за тобой следят днём и ночью. Куда бы ты ни поехала, с кем бы ни встретилась, кто бы тебя ни забрал – мне доложат. Поэтому я уже дал им указания не подпускать ко входу твоего отца и следить за его передвижениями. В данный момент он находится дома, и тебе не стоит переживать. Я не позволю, чтобы он хоть пальцем тебя тронул, крошка. Это все твои страхи или же ты просто не хочешь уходить от меня? – Ник ловит пальцами мой подбородок, поднимая моё лицо к себе, и я улыбаюсь в ответ на его слова, как и на смеющийся и сильный взгляд карих глаз. – Не хочу уходить, мне хорошо с тобой, спокойно, но идти надо, – кривлюсь я от последних слов, и он со смехом оставляет на моём лбу поцелуй. Закрываю глаза, чтобы насладиться нами. Такими разными и такими глупыми. Такими боязливыми и такими упёртыми. Просто нашим миром. Одним на двоих. Этой вселенной в маленьком пространстве машины, и в этом магнитном поле, которое создали мы. Вот это наша природа. Мои руки складываются в кокон на его груди, и я прижимаюсь к Нику, вдыхая аромат его одеколона. – У меня два совещания, и я опоздаю, крошка. Хотя думаю, мне можно и немного задержаться, – его пальцы, словно играя на фортепиано, проходятся по моим рёбрам. И я, улыбаясь, открываю глаза и кладу ладони на его грудь, забираясь под кожаную куртку и согреваясь его теплом. – Нет, нельзя, поезжай, – уверенно говорю, отстраняясь от него и отстёгивая ремень безопасности. Я тянусь рукой на заднее сиденье и подхватываю рюкзак, затем быстро целую Ника в щёку, и вылетаю из машины, пока он не успел прокомментировать мою слабость. Но не успеваю я и дверь закрыть, как слышу его голос. – Мишель. – Да? – Оборачиваюсь, приготовившись к какой-то шутливой фразе, но лицо Ника совершенно не говорит о веселье, наоборот, он серьёзен, отводит глаза от меня и затем снова встречается со мной взглядом. Теперь же они полны чего-то нового, волшебных искорок и отблесков солнца. – Хорошего дня, – быстро произносит он и закрывает окно. Машина с рёвом стартует так, что я едва успеваю отскочить, чтобы не глотнуть едкого дыма. Улыбаюсь, чувствуя, как он решил обмануть себя же, не сказав того, чего хотел. Закрыв глаза, мотаю головой, продолжая тихо смеяться и парить. Да, парить над землёй, над самой собой от переизбытка заботы Ника. Он настолько осторожен, а я уже скучаю по его страсти и грубости. Он пытался держать себя в руках, убежав от меня и спрятавшись в ванной, пока я пыталась склонить его утром к сексу, что от этого хочется ещё больше смеяться. Я разворачиваюсь и не спеша иду через ворота к своему корпусу. Знаю, что занятия уже начались, но мне отчего-то всё равно. Да, у нас полно проблем начиная с прошлого Ника и его темноты, заканчивая настоящим и моим обезумевшим отцом, от которого я уже даже не предполагаю, что ожидать. Да, прячусь за Ником. Да, слабая и боюсь. Но буду бороться дальше. И даже швы и ужасающие порезы, которые уже покрылись корочкой, меня не остановят. Пытаюсь как можно тише войти в аудиторию и сесть с краю. Найдя глазами Сару, которая жестами показывает что-то, но я не понимаю, только пожимаю плечами. Порывшись в рюкзаке, достаю тетрадь, чтобы записать лекцию, и решаю найти свой телефон. Но его нет. Он, видимо, до сих пор у Ника. И меня это тоже, на удивление, не беспокоит. Пытаюсь вникнуть в финансовую математику, пока мои мысли далеко отсюда. Такое ощущение, что во мне живёт несколько «я». Они настолько противоречивы, и я путаюсь в них. Одна желает всему миру сказать, что она влюблена и кто это. Другая же запрещает это делать, желая иметь Ника только для себя и никак иначе. А вот третья, родившаяся с его появлением, шепчет совершенно иные фантазии. Подчинение. Как часто мы думаем, что оно ужасно? Я всегда осуждала этот стиль поведения, не желая признавать, что это нормальное стечение обстоятельств. Но само слово «подчинение» вселяет в меня ужас и страх, выкладывая в голове картинки иного происхождения. Его мира. Его чувств. Его страстей. Я понимаю его, но не могу понять, как я сама к этому отношусь. Забота и власть – разные вещи. Ник имеет надо мной сильнейшую власть, как и подпитывает её своей нежностью, такой жгучей и прекрасной, что я забываю обо всём. Только вот я не знаю, смогу ли ступить за эту дверь и войти в его тайную комнату, которую он прячет от меня. Что я буду ощущать, когда получу первое наказание или же болезненный удар от Ника? А ведь он хочет этого, он ясно дал мне это понять вчера, что не сможет жить без такого вида отношений. Но и я не могу позволить ему ходить на сессии. Сердце приказывает подчиниться ему и позволить всё, что он захочет. Но вот разум… эта скотина отрицательно и с отвращением мотает головой и крутит у виска. Сердце и разум могут быть самыми опасными друзьями или же врагами. Они считают, что знают точно, как поступать и как это сделать. Только вот надо быть осторожной, обращаясь к ним за советом, ведь они могут ошибаться и привести тебя к тупику, из которого ты никогда не выйдешь на свет. Звенит звонок, складываю свои вещи в рюкзак, когда ко мне подлетает Сара, и я поднимаюсь с места. – Привет, почему не отвечаешь? Почему твой телефон выключен? – Засыпает она меня вопросами. – Привет, потому что он выключен, и я не знаю, где мой телефон, – пожимая плечами, спускаюсь по лестнице за студентами, чтобы перейти в компьютерный класс. – Ладно. Как ты себя чувствуешь? – Интересуется она, идя рядом со мной и опуская глаза на мои руки, скрытые рубашкой. – Намного лучше. – Марк сказал, что ты в безопасности. С ним в безопасности. Но как мы его не просили сказать, кто твой тайный любовник, он нам показал средний палец, – говорит Сара, а я улыбаясь, благодарю Марка за находчивость и понимание этой ситуации. – Да, я была с ним. Всё хорошо, я живу у него, – отвечаю, сворачивая к аудитории. – То есть вы пара? Официальная тайная пара. Как прикольно, словно в фильме, – смеётся она. – Он хочет открыть себя, – говорю я, останавливаясь перед дверьми, и подруга удивлённо вскидывает брови. – Эм… и это же хорошо? – Медленно уточняет она, а я пожимаю плечами и прислоняюсь к стене. – Не знаю, Сара, не знаю. Сейчас всё так запуталось, и я боюсь, как бы его решения ни повлекли новые неприятности от моего папочки. – Но если он решил так, значит, он очень сильно привязан к тебе и хочет показать всем, что ты с ним. Он хочет показать свои владения, это нормально для собственника. А большинство влюблённых мужчин такие и есть. – Я не знаю, влюблён ли он… хотя думаю, что наши чувства идентичны. Только вот мы не говорим о любви, для него, как он сказал, такого слова не существует, – качаю я головой и грустно улыбаюсь. – О, брось, Миша. Мужчины по своей сути не воспринимают любовь так, как мы. Они это доказывают действиями, если испытывают чувства, и он это сделал. Ты ведь была с ним, значит, он тоже тебя любит. Тем более решил открыть вас. Это прекрасно, Миша, ты должна радоваться, – Сара подхватывает мои руки и сжимает ладони, а я кривлюсь из-за несильной боли. – Да, но вот радости нет. Я тоже единоличница, и ничем не отличаюсь от него. Хочу тайну. Хочу его только для себя, а не для общества. Хочу наслаждаться им тихо и глубоко, понимаешь? А наше общество, ты знаешь, какие они, но он другой. Он не сможет там жить, что-то обязательно произойдёт. Они же акулы и не допустят такого как он в их круг. Я не желаю, чтобы он чувствовал себя так, как я. Не желаю, чтобы чувствовал на себе эту грязь, с него достаточно. Он достоин только хорошего, чтобы остаться со мной. Я боюсь потерять его из-за этого, – честно признаюсь я. – Он беден? – Спрашивает подруга. – Нет, дело не в деньгах. Он просто другой, Сара. Он не такой как остальные мужчины. Он сильный и имеет на всё своё мнение, оно разительно отличается от общественного. Он просто попадёт в капкан, и я не позволю, чтобы он страдал из-за меня и моих желаний, но мне придётся улыбаться и соглашаться с ним. Ведь мы вместе, и я сделаю всё, чтобы огородить его от сплетен и моего отца, – освобождаю свои руки из обхвата подруги, и мы входим в аудиторию, как меня за локоть кто-то хватает и буквально выволакивает из кабинета. – Ты мне нужна! Срочно, – говорит запыхавшаяся Амалия, пока я отхожу от минутного шока, а Сара уже выбегает следом за мной.