Шестнадцатый вдох Стою в ночи, смотря на высокое здание. Не помню, как так получилось, что оказалась здесь. Не помню. Я шла. Потом вроде было такси или нет. И снова шла. А теперь смотрю на дом, где живёт Николас. Невидимый толчок в спину и перехожу дорогу, слыша разгневанные сигналы машин, что объезжают меня. Иду… моё дыхание и холодный воздух. Кто-то кричит на меня, а я иду там, где нельзя. Подхожу к пункту охраны и без слов прикладываю карточку. Тянет сердце. Каждую частичку моего тела тянет. Руки болят. Иду. Ноги заплетаются. Но иду. Должна. Последнее, что я буду помнить перед прощанием. Я должна это сделать. Наплевать на гордость. Её нет. Да ничего от меня больше не осталось. Тело. И оно уже на грани. Плевать. Вытираю рот рукой. Не знаю зачем. Так ярко вокруг, а я иду к лифту. Нажимая на кнопку, вижу, как дрожат руки, а я всё жму. Пальцы не гнутся. Мне кажется, я умираю. Действительно, сил никаких нет. Довела себя до того состояния, при котором наступает мрак. Еду в лифте, смотря стеклянным взглядом на своё отражение. И как то всё равно, что в шортах и майке. Босиком. Ничего не волнует. Лифт останавливается, и его двери открываются передо мной. Вокруг темно. Ни звука, когда я вхожу в пространство. Цоканье лап, и не могу разглядеть, кто идёт ко мне. Рычание собаки, и другой лай. Сбивают меня с ног, падаю, и как у куклы голова качается из стороны в сторону. Моргаю, привыкая к темноте. Передо мной стоит Шторм, а из темноты смотрят на меня два ярких глаза другой собаки. Сглатываю от страха. Шторм начинает лаять на эту собаку, явно защищая меня. Страх испаряется. Поднимаюсь на ноги, и прохожу по холлу. Разорвут? Плевать. Пусть. Никого нет. Его нет. Тихо так, только Шторм носится вокруг меня, пока иду. Взгляд проходится по столу, на котором вчера я была настоящей. Но что изменило меня? Боль? Обида? Или что-то иное? Не помню. Смотрю на валяющиеся осколки бутылки, всё это возможно разглядеть благодаря свету из окон. Поворачиваюсь и иду к полностью разбитому бару, бутылки, осколки, всё валяется на полу. Бокалы. Не сдерживал себя. Удар. Спина в крови. Издаю вздох и падаю на диван, поднимая голову к потолку. В руке так крепко держу диск и карточку. А где мои вещи? А ехала ли я? Или только шла? Не помню. Помню только, что должна была прийти, дабы покаяться в последний раз перед ним. Искренне. Мокрый нос утыкается в моё плечо. Поворачиваю голову и поднимаю руку, поглаживая Шторма, тут же устраивающегося на моих коленях. Такой тёплый. Глажу его и спокойно. Смотрю в одну точку и наслаждаюсь шерстью собаки. Хотя бы им. Голова безвольно падает на грудь, а глаза закрываются. Тёмная комната и он висит на металлических цепях. В моей руке лежит что-то тяжёлое. Розги. Рука замахивается… – Нет, – шепчу я. Распахивая глаза, резко поднимаю голову. Моргая, вспоминаю, где я, а это лишь было видением во сне. Сколько времени? Понятия не имею. Я в его квартире. Сижу. Жду. А его всё нет. Шторм привстаёт с меня, словно прислушиваясь. Затем подпрыгивает на диване и с громким лаем несётся в холл, а я так и сижу, не понимая ничего. У меня нет слов, нет даже чувств сейчас. Мне так холодно. Очень холодно. Доносится до слуха писк лифта и громкий лай. Он такой звонкий, что отдаётся в висках. Шаги. Тяжёлые. Медленные. Встаю, немного качаясь, оставляя свои вещи на диване. Ещё одно дыхание в пустоту и хлопок. Гостиная озаряется светом. Жмурюсь. Медленно открываю глаза, задыхаясь от человека, стоящего у кресла в чёрной водолазке под горло, что лицо кажется очень белым. – Здравствуй, Николас, – тихо произношу я, а воспоминания видео врываются в голову. Изнываю внутри. Сжимает губы, отворачивается. Его грудь начинает подниматься чаще. Шумно дышит, пытается совладать с собой. Скалится. Сглатываю от этого. – К себе. Оба. Живо! – Оглушает своим криком, обращаясь к двум собакам. Да, их две. Вторая очень похожа на Шторма, расцветка та же, но чем-то отличается… Откуда вторая? – Что такое, мисс Пейн? Вы вчера что-то забыли сказать мне, или же подготовили новый список моих недостатков? – Спрашивает язвительно, злостно, складывая руки на груди. Принимаю, опуская голову. – Я… – Пошла вон отсюда, – перебивает меня, издавая шипение. Дёргаюсь от этого, но стою. Словно второе дыхание открывается сейчас. Слова и причины, почему я здесь, появляются в голове. Поднимаю её, смотря мутным взглядом на Николаса. – Я уйду, но сначала ты выслушаешь меня, – спокойствие такое хрупкое, такое невесомое касается моего голоса. – Что ж, это будет интересно, – издаёт смешок. Хриплый. Нервный. – Пришла в таком виде, снова решив использовать мой член? Или у тебя новые предпочтения? Да ни черта, поняла? Пошла вон, я не собираюсь даже смотреть на тебя. Теперь мне противно. И это сношу. Делаю глубокий вдох, собираясь с силами, коих в моём теле осталось немного. – Извинения мои ты не примешь, как и я не принимала твои. Любовь мою ты не принял, а я сейчас не знаю, где она. Мне стыдно за слова, что были сказаны. Они обернулись против меня. Но всё же, я прошу прощения за них. Могла бы найти себе оправдание, но не буду. У меня есть повод злиться, обижаться на тебя, ведь именно ты вторгся в мою жизнь. У меня есть повод ненавидеть тебя, желать тебе всех кар земных. Но я этого не испытываю больше. Никогда этого не испытывала. У меня нет слов, чтобы рассказать тебе, как я живу. Потому что именно – не живу. Я одна. Одна везде. Всегда было так и будет. Я цеплялась за тебя, потому что именно ты был красочен для меня. А сейчас всё серо. Я потеряла родных мне людей. И я… прости. Прости меня, что я обманула тебя вчера. Обманула себя, это не облегчило моей боли. Я умираю медленно и грязно без тебя. Я… – Хватит. Не желаю слушать это. Ты говоришь прекрасные слова, только веры нет больше. Я снял с себя вину, а ты прощения не заслуживаешь. И я тоже, но как-нибудь сам справлюсь. А до тебя мне нет дела, – перебивая меня, впивается пальцами в спинку кресла. Вижу царапины на его руках. Бордовые борозды. Слеза выкатывается из глаз. Тухну с каждым дыханием. – Прощение очень обманчивое слово. Можно простить всё, но не отпустить этого. Я простила тебя, как только вышла оттуда. Я жила воспоминаниями, как только смогла дышать. Но ирония в том, что дышать я не могу без тебя, – продолжая, делаю медленные шаги к нему. Опускает голову, играя скулами на лице. – Вон. Я сейчас вызову охрану, – грозится, вскидывая подбородок. – Уйду, Николас. Но ещё не всё сказала. Сними водолазку, – прочищаю горло, наблюдая, как он, отпуская кресло, шокировано отшатывается от меня, и его глаза расширяются от моей просьбы. – Чёрт, ты совсем охренела? – Смеётся, но это не останавливает меня. Иду к нему, а он шагает от меня. – Сними водолазку, Николас, и я уйду, – повторяю я, останавливаясь напротив него. – Мишель, не зли. Я едва держусь, чтобы не выволочь тебя за волосы, – сквозь зубы говорит он. – Сними водолазку, Николас, – шепчу я, нервно облизывая губы. Воспоминания, как не дал вчера раздеть его, подталкивают меня к желанию увидеть это. – Пошла вон! – Орёт он. – Ник… сними водолазку, – смотрю в его глаза. Бледнеет ещё больше. От напряжения даже веки трясутся, как и я вся. Выпускает воздух сквозь зубы, резко обходя меня. Поворачиваюсь к нему. Борьба в нём. Во мне. И я так устала от этого. – Ник, прошу тебя, сними водолазку, – голос дрожит от слёз, что глотаю и сжигаю себя солью и горьким привкусом. Подхватывает пальцами чёрную ткань и, резко срывая с себя, отбрасывает в сторону. – Довольна? Посмотрела на моё тело? – Разводит руки, но я ничего не вижу. Ни совершенства его физической формы, ни игры мышц. Смотрю в его глаза и делаю шаг к нему. – Я выполнил то, что ты просила. А теперь пошла на хрен отсюда! – Рычит он, но я продолжаю идти к нему. – Повернись. Дышу рвано. Быстро. Бегает глазами по моему лицу и его уголки губ опускаются, а глаза наполняются страхом. – Что? – Переспрашивает он. – Покажи мне свою спину, Ник, – мягко произношу я, хотя это стоит неимоверных усилий, только бы не сорваться сейчас. Не спугнуть. – Да пошла ты… Отступает, обхожу его, а он поворачивается за мной. Пряча от меня подтверждение того, что видела. Ходим медленно, описывая круги. Смотрим в глаза друг друга и делаем шаги. – Ник… прошу… – шепчу я. Замирает, и его глаза блестят от животного ужаса. Он передаётся мне. Сглатывает и даже не моргает. Делаю осторожный шаг в сторону. Стоит так же. Ещё один. Поворачиваю голову. Закрываю рот рукой. Выпуклые полоски… множество полосок изрезают загорелую кожу. Кое-где ещё осталась корочка. Моя рука тянется к его спине. Пальцы, дрожа, дотрагиваются до горячей выпуклости. Дрожь проносится по его телу. Сердце сжимается внутри, а я беззвучно плачу. То закрываю глаза, то открываю их. И так больно. Всё, правда. Сейчас смотреть на это просто невозможно. – Зачем… зачем же ты так? – Рыдаю я, кусая пальцы, отнимая руку от его спины. Напрягается и поворачивается ко мне. Пустой взгляд. Чистый. Настоящий. – Это была моя ошибка. А в моём мире за неё положено наказание, – хриплым голосом отвечает. Мотаю головой, разрываясь до основания. – Стоит ли она этого? Стоило ли всё этого? – Сквозь плач, спрашиваю я. – Уже неважно, – безжизненно отвечает он, опуская глаза. И хочется упасть на колени или обнять его. Но не двигаюсь. Стою за чертой, что мы оба провели. Вместе и не смею даже дышать. Задыхаюсь от муки, что сейчас живёт в моём сердце. – Дай, мне возможность остаться. Сделай ко мне шаг, Ник, – протягиваю руку, моля его о признании. О признании, что ничего не потеряно. Что можем жить. Жить вместе. Рядом. Стараться. Бороться и дышать. Вижу отторжение в его глазах, отходит от меня. – Николас, неужели та боль, что пережили мы не стоит этого шага? Я прошу прощения за свои слова. Больше у меня ничего нет, кроме раскаяния за них. Посмотри на меня. Ну же, посмотри, что сделала со мной разлука. Посмотри, кто я теперь. Посмотри! Ведь я…я до сих пор… я тону… я люблю тебя… с каждым вздохом сильнее. Но и я трусиха. Я боюсь… до ужаса боюсь вернуться туда. Подари мне возможность это сделать. Поделись своей силой, ведь я жить не могу. Ничего не пропало внутри меня. Моё сердце бьётся только благодаря воспоминаниям, связанными с тобой. Прошу… молю… Ник… пожалуйста, помоги мне. Я ведь люблю тебя и это больно. Научи меня иначе. Шагни ко мне, – разрываю речь слезами и прерывистым дыханием. Не двигается, смотрит куда-то вдаль. Сквозь меня. Не слышит. Приходит понимание, что это действительно конец. Отпускать больно. Жить больно. Да я и не хочу. Мои руки безвольно падают и пустота такая. Кажется, что упаду. Но откуда-то берутся силы, чтобы обогнуть кресло и взять вещи, что принесла с собой, в руки. – Прости, что пришла к тебе. Прости, наверное, это было лишним, – шепчу я. Голос пропадает от сжимающегося горла и нежелания уходить. Но больше нечего собирать. Всё разорвано. И даже у пазла есть стыки, что всегда будут распадаться. – Это твоё, – кладу диск и карточку на стол, и, выпрямляясь, подхожу к нему. Николас вздрагивает и смотрит на меня затравленным взглядом, это отзывается сильным ударом по сердцу. Хлюпая носом, вытираю его рукой. – Я хочу, чтобы ты знал. Хоть мои слова и остались здесь. Вчера. Но я никогда тебя не предам. Я не позволю себе этого, потому что люблю тебя. Для тебя это лишнее, а вот для меня стук сердца. И то, что произнесла со зла и обиды на себя… я не думаю так. Это был минутный порыв, за который я получила сполна. Осознание слов, сказанных под властью желания причинить тебе ту боль, что испытывала я, ничего не значат. У каждого из нас своя боль. Я желаю тебе счастья, Николас Холд. Ты прекрасный человек, только не загоняй себя в эти рамки, которые погубят в тебе то, что видела я. Спасибо тебе, что дал узнать, каково это, когда рядом кто-то есть. Спасибо, что ворвался в мою жизнь и показал, что собрать себя можно в любой ситуации. Только у кого-то нет столько сил и воли, как у тебя. Ты один такой. И не вини его, не разрывай вашу дружбу. Я видела там… на диске… самого невероятного мужчину, готового причинять себе боль. Но пойми, что это неправильно. С тебя хватит этого. Если причина – я, то больше её нет. Прощай, Ник, будь счастлив. Ты заслужил только радость и любовь. Последнее слово и последний взгляд, брошенный на него, так и стоящего, как монумент. И хоть очень больно, но, разворачиваясь, иду к лифту. Хочется, чтобы подольше он ехал. Дать возможность ему осознать, что моя любовь подарена только Николасу. Нажимаю на кнопку и дверцы, как по закону подлости, раскрываются. Не слышу шагов. Ещё бы секунду. Ещё раз вздохнуть и, разбиваясь вдребезги внутри, войти в лифт. Нет силы обернуться, молить ещё и ещё. Избита внутри всем, что узнала и увидела. Изранена настолько, что это смертельно. А кабинка везёт меня вниз, отрывая от того, кто навсегда застрял внутри меня. Отпустить? А у меня нет выбора. Нас никогда не существовало. И не будет. Слёзы высыхают, пока, шлёпая по холлу, выхожу на улицу. Даже холодной земли не ощущается, а только тяжесть внутри. Добираюсь до дороги и ловлю машину. Чем я буду расплачиваться? Где мои ключи от квартиры? Не знаю. Но идти больше не могу. Ноги горят от боли. Всё горит и сжигает меня заживо. – Простите, вы можете здесь подождать или подняться со мной? У меня нет при себе денег, – произношу я, когда машина останавливается у моего дома. – Наглые малолетки, – фыркает водитель. – Я жду тут, если… – Я сейчас, – перебиваю его, выбираясь из машины. Бреду до дома. А как же дверь открою? Подхожу к квартире, толкаю, дверь открывается. Даже не помню, как вышла отсюда не заперев. Опускаюсь на колени и ищу сумку, оттуда кошелёк и двадцать баксов. Достаточно, чтобы с лихвой покрыть эту ситуацию. Спускаюсь к водителю, и передаю деньги. И даже взгляд полный пренебрежения не трогает. Разворачиваюсь и иду обратно. Захожу домой и захлопываю дверь. Прохожу в гостиную и сажусь на диван. Я упала где-то… коленки сбиты. Когда? Не помню. Ничего не хочу помнить. Семнадцатый вдох Когда я была маленькая, то никогда не мечтала о сказке. Возненавидела с детства эти мультики с диснеевскими принцессами, где принцы с первого взгляда влюбляются в них. Скачут на своих белогривых лошадях, чтобы спасти их. Я не верила в эту иллюзию, ведь жизнь другая. Принцев не существует. Есть обычные мужчины и женщины, которые умирают в одиночестве. С детства нас заставляют верить в ложь и жить с ней. Но ведь как бы ты ни верила, но всё же, мечтаешь о прекрасном будущем. Только не в моей истории. В этой драме я одна, сидящая на диване и раскачивающаяся из стороны в сторону. Ни желаний, ничего внутри. Физическая боль по всему телу и я одна с ней. Только я и есть. Громкий стук в дверь, кажется, что я это выдумала. Так и сижу, слушая, как дерево трещит. Моргая, поднимаюсь с дивана. Иду в темноте на шум и не знаю больше, чего ожидать от этой ночи. Холод и смерть уже давно внутри меня. Даже сквозь своё помутнённое зрение вижу – ещё немного и сорвётся с петель дверь. Я не хочу открывать, не хочу сейчас говорить ни с кем. Не хочу видеть кого-то. Прижимаясь к стенке, смотрю на дверь и удары, обрушившиеся на неё.