— Я не умею смешить. — Мистер Грей! Неужели на свете есть что-то, чего вы не умеете? — восклицаю я. Он улыбается в ответ. — Увы, в этом смысле я совершенно безнадежен. В его голосе столько гордости, что я прыскаю от смеха. — И я. — Приятно слышать, — тихо говорит он, наклоняется и целует меня. — Но ты точно что-то скрываешь, Анастейша. Скоро я займусь тобой всерьез. Глава 26 Я просыпаюсь, словно от толчка, и рывком сажусь на кровати. Во сне я падала с лестницы. В комнате темно, Кристиана нет. Что-то разбудило меня, какая-то тревожная мысль. На будильнике пять утра, но я выспалась. Странно. Ах, да, часовые пояса, в Джорджии сейчас восемь. Вот черт… не забыть про таблетку. Я скатываюсь с постели. Что бы ни разбудило меня, я благодарна неизвестному благодетелю. Слышны тихие звуки рояля. Кристиан играет. Я должна это видеть. Люблю смотреть, как он музицирует. Схватив с кресла халат, я крадучись выскальзываю в коридор, на ходу запахивая полы и прислушиваясь к печальным звукам, доносящимся из гостиной. Окруженный со всех сторон темнотой, Кристиан сидит в луче света, его волосы отливают медью. Он выглядит голым, хотя на нем пижамные штаны. Кристиан играет самозабвенно, захваченный печальной мелодией. Я наблюдаю за ним из темноты, не спеша выйти на свет. Мне хочется обнять его. Кристиан кажется потерянным, грустным и очень одиноким, но, возможно, все дело в музыке, исполненной глубокой скорби. Доиграв пьесу до конца, он на мгновение замирает и начинает снова. Я подхожу ближе, словно бабочка, привлеченная светом… сравнение заставляет меня улыбнуться. Кристиан поднимает глаза, хмурится и снова опускает взгляд на клавиши. Вот черт, неужели он злится, что я помешала ему? — Почему ты не спишь? — с мягким упреком говорит Кристиан. Что-то тревожит его, я чувствую. — А ты? Он снова поднимает глаза, на губах играет улыбка. — Вы меня браните, мисс Стил? — Совершенно верно, мистер Грей. — Не спится. — Он хмурится, на лице мелькают гнев и раздражение. Игнорируя его гримасы, я смело сажусь на крутящийся стул, кладу голову на обнаженное плечо Кристиана, любуясь тем, как его ловкие, умелые пальцы ласкают клавиши. Запнувшись лишь на миг, он доигрывает пьесу до конца. — Что это? — спрашиваю я тихо. — Шопен. Опус двадцать восемь, прелюдия ми минор номер четыре, если хочешь знать. — Я хочу знать все, чем ты занимаешься. Он прижимается губами к моим волосам. — Я не хотел тебя будить. — Ты не виноват. Сыграй другую. — Другую? — Ту пьесу Баха, которую играл, когда я впервые у тебя осталась. — А, Марчелло. Кристиан начинает, неторопливо и старательно. Его плечо ходит под моей головой, и я закрываю глаза. Грустная проникновенная мелодия окружает нас, отдаваясь эхом от стен. Она пронзительно печальна, печальней Шопена, и я растворяюсь в ее трагической красоте. Отчасти мелодия отражает мои чувства. Мое страстное желание узнать этого невероятного мужчину, понять, что гнетет его душу. Пьеса заканчивается слишком быстро. — Почему ты играешь только печальную музыку? Я поднимаю голову и заглядываю Кристиану в глаза. В них — тревога. Он пожимает плечами. — Тебе было шесть, когда ты начал играть? — не отступаю я. Кристиан кивает, его смущение все явственнее. После паузы он говорит: — Я начал заниматься, чтобы порадовать приемную мать. — Боялся ударить в грязь лицом перед идеальным семейством? — Можно сказать и так, — уклончиво отвечает он. — Почему ты встала? Не хочешь отоспаться после вчерашнего? — На моих внутренних часах восемь утра. Время принимать таблетку. Он удивленно поднимает брови. — Хорошая память, — тихо замечает он. Кажется, мне удалось произвести на него впечатление. Губы Кристиана кривятся в улыбке. — Только не забывай, что теперь ты в другом часовом поясе. Сегодня выпей таблетку на полчаса позже, завтра — добавь еще полчаса. Постепенно войдешь в график. — Хороший план, — бормочу я. — А чем мы займемся в эти полчаса? — Я невинно хлопаю глазами. — Есть несколько вариантов, — усмехается он, серые глаза сияют. Я отвечаю ему страстным взглядом, внутри все сжимается и тает. — Можем поговорить, — предлагаю я тихо. Кристиан поднимает брови. — Есть идея получше. Он тянет меня к себе. — Разговорам ты всегда предпочитаешь секс, — смеюсь я, усаживаясь у него на коленях. — Особенно с тобой. — Кристиан зарывается носом в мои волосы и поцелуями прочерчивает дорожку от уха к горлу. — Скажем, на рояле, — шепчет он. О боже! При мысли о сексе на рояле тело охватывает возбуждение. На рояле! — Кое-что я хочу выяснить прямо сейчас, — шепчу я, хотя пульс уже начинает ускоряться. Внутренняя богиня закатывает глаза, тая под его поцелуями. — Вам только дай волю, мисс Стил. И что же вам не терпится выяснить? — шепчет Кристиан, зарывшись носом в мой затылок и продолжая целовать меня. — Кое-что о нас, — тихо говорю я, закрывая глаза. — Хм, что именно? — Он прерывает поцелуи, дойдя до плеча. — Кое-что о нашем контракте. Кристиан поднимает голову, вздыхает и пальцем проводит по моей щеке. — Контракт подлежит обсуждению, — хрипло произносит он. — Подлежит обсуждению? — Вот именно, — улыбается он. Я недоуменно смотрю на него. — Но ты был так непреклонен! — Это было давно. В любом случае, правила обсуждению не подлежат. Его лицо суровеет. — Давно? Что это значит? — До того, — он запинается, в глазах появляется тревога, — как мне захотелось большего. — Вот как… — Кроме того, ты уже дважды была в игровой комнате, но до сих пор не бросилась бежать от меня со всех ног. — А ты ждал, что побегу? — Чего бы я ни ждал от тебя, Анасейша, ты никогда не оправдываешь ожиданий, — замечает он сухо. — Давай уж выясним все до конца. Ты хочешь, чтобы я подчинялась правилам, но только им?