— Может, воды? Я киваю. — С газом или без? — С газом, пожалуйста. Официант уходит. — Ты сегодня очень молчалива, — шепчет Кристиан. — А ты сегодня слишком многословен. Он улыбается. — А теперь о наказании. Между удовольствием и болью очень тонкая грань, Анастейша. Две стороны одной монеты, они не существуют друг без друга. Я могу показать тебе, какой приятной может быть боль. Сейчас ты мне не веришь, но когда я говорю о доверии, то подразумеваю именно это. Будет больно, но эту боль ты вполне сможешь вынести. И опять же, все дело в доверии. Ты доверяешь мне, Ана? «Ана!» — Да, — не задумываясь, отвечаю я. И это правда — я действительно ему доверяю. — Ну что ж, — говорит он с явным облегчением. — Все остальное уже детали. — Важные детали. — Хорошо, давай их обсудим. У меня голова идет кругом. Эх, надо было взять диктофон Кейт, а потом спокойно послушать. Столько информации к размышлению! Официант приносит основное блюдо: черная треска, спаржа и печеный картофель с голландским соусом. Чувствую, что мне кусок не лезет в горло. — Надеюсь, ты любишь рыбу, — негромко произносит Кристиан. Ковыряю вилкой еду и делаю большой глоток воды. Как жаль, что это не вино! — Давай обсудим правила. Значит, ты категорически против пункта о еде? — Да. — А если в нем будет говориться только то, что ты должна принимать пищу по крайней мере три раза в день? — Все равно. Ни за что не уступлю. Никто не будет указывать, что мне есть. Как трахаться — да, но есть… ни в коем случае. Он поджимает губы. — Я должен знать, что ты не голодна. Я хмурюсь. Это еще зачем? — А как насчет доверия? Какое-то время Кристиан сверлит меня взглядом, потом смягчается. — Ваша правда, мисс Стил, — тихо говорит он. — Я соглашаюсь насчет еды и сна. — Почему нельзя смотреть тебе в глаза? — Так принято между доминантами и сабмиссивами. Ты привыкнешь. Привыкну ли? — Почему мне запрещено к тебе прикасаться? — Потому. Его губы сжимаются в упрямую линию. — Это из-за миссис Робинсон? Кристиан вопросительно смотрит на меня. — С чего ты взяла? — спрашивает он и тут же догадывается сам. — Думаешь, она меня травмировала? Я киваю. — Нет, Анастейша, не в ней дело. Кроме того, она не терпела капризов. Да, а мне вот приходится… Я обиженно надуваю губы. — Значит, она здесь ни при чем. — Да. И я не хочу, чтобы ты трогала себя. Что? Ах да, пункт о самоудовлетворении. — Из чистого любопытства — почему? — Хочу, чтобы ты испытывала наслаждение только от меня. Ох… Не знаю, что ему ответить. С одной стороны, это то же самое, что «Я хочу укусить эту губу», а с другой — так эгоистично! Я хмурюсь и отправляю в рот кусок рыбы, мысленно подсчитывая свои достижения. Еда, сон, я могу смотреть ему в глаза. Он будет действовать не спеша, и мы еще не рассматривали пределы допустимого. Я не уверена, что смогу обсуждать их за едой. — Много информации для размышлений, да? — Да. — Хочешь, поговорим и о пределах допустимого? — Только не за ужином. Он улыбается. — Брезгуешь? — Вроде того. — Ты почти не ела. — Мне хватит. — Три устрицы, четыре кусочка рыбы и один стебель спаржи. Ни картофеля, ни орехов, ни оливок, и без еды целый день. А ты утверждаешь, что тебе можно доверять. Вот черт! Он что, считает, сколько я съела? — Кристиан, пожалуйста, я не привыкла обсуждать подобные темы. — Анастейша, ты нужна мне здоровой и крепкой. — Знаю. — И я хочу прямо сейчас сорвать с тебя это платье. Я сглатываю — сорвать с меня платье Кейт. Глубоко внутри чувствую знакомую тяжесть. Мышцы, о которых я теперь знаю, сжимаются от слов Кристиана. Но поддаваться нельзя. Он опять использует против меня свое самое мощное оружие — секс. А то, что в сексе он великолепен, даже мне понятно. — Не самая удачная мысль, — говорю я вполголоса. — А как же десерт? — Ты хочешь десерт? — фыркает Кристиан. — Да. — Ты сама можешь стать десертом, — предлагает он. — Боюсь, я недостаточно сладкая. — Анастейша, ты восхитительно сладкая, уж я-то знаю. — Кристиан, ты используешь секс как оружие. Это нечестно, — шепчу я, опускаю взгляд на свои руки, а потом смотрю ему прямо в глаза. Он удивленно поднимает брови, я вижу, что мои слова его озадачили. Он задумчиво поглаживает подбородок.