Собираюсь с силами и сажусь лицом к Кристиану. Ягодицы все еще саднят, и я морщусь. — Ты приняла адвил? Я качаю головой. Кристиан сердито прищуривается и выходит из комнаты. Слышу, как он разговаривает с Кейт, но не могу разобрать слов. Через минуту он возвращается с таблетками и чашкой воды. — Выпей, — мягко приказывает он и садится рядом со мной. Делаю то, что велено. — Поговори со мной, — шепчет Кристиан. — Ты сказала, что все в порядке. Я бы никогда тебя не оставил, если бы знал, в каком ты состоянии. Я разглядываю свои руки. Что я еще не сказала? Я хочу большего. Хочу, чтобы он остался не потому, что я разрыдалась, а потому, что сам этого хочет. И я не хочу, чтобы он меня бил. Разве это чрезмерное желание? — Значит, когда ты сказала, что все хорошо, ты меня обманула? Я краснею. — Я на самом деле так думала. — Анастейша, ты не должна говорить то, что, по твоему мнению, я хочу услышать. Это не слишком честно, — укоряет Кристиан. — Как я могу доверять твоим словам? Поднимаю взгляд, и вижу, что Кристиан хмурится. Он ерошит волосы обеими руками. — Что ты чувствовала, когда я тебя шлепал и после? — Мне не понравилось. Я бы предпочла, чтобы ты больше этого не делал. — Тебе и не должно было понравиться. — Почему тебе это нравится? — Смотрю на него в упор. Кристиан удивлен. — Ты и вправду хочешь знать? — Поверь, просто умираю от любопытства! — говорю я, не в силах сдержать сарказм. Кристиан снова прищуривает глаза. — Осторожнее! — предупреждает он. Я бледнею. — Ты опять будешь меня бить? — спрашиваю с вызовом. — Нет, не сегодня. Уф… мы с подсознанием облегченно вздыхаем. — Ну, говори, — настаиваю я. — Мне нравится ощущение власти, которое я в этот момент испытываю. Я хочу, чтобы ты вела себя определенным образом, в противном случае я буду тебя наказывать, и ты научишься выполнять мои требования. Мне нравится тебя наказывать. Я хотел тебя отшлепать с той самой минуты, как ты спросила, не гей ли я. Я вспыхиваю. Боже, да после того вопроса я сама себя хотела отшлепать! Значит, во всем виновата Кэтрин Кавана, и если бы она поехала на интервью и задала этот вопрос, то сейчас бы сидела здесь с саднящей задницей. Эта мысль мне не нравится. Странно, да? — Значит, я не нравлюсь тебе такой, какая есть. Он озадаченно смотрит на меня. — Я думаю, ты восхитительна. — Тогда почему ты хочешь меня изменить? — Я не хочу. Мне нужно, чтобы ты была вежливой, следовала установленным правилам и не перечила мне. Все просто, — говорит он. — Но ты хочешь меня наказывать? — Да. — Я этого не понимаю. Он вздыхает и снова ерошит волосы. — Я так устроен, Анастейша. Мне нужно тебя контролировать. Мне нужно, чтобы ты вела себя подобающе, а если ты не слушаешься, мне нравится смотреть, как твоя прекрасная алебастровая кожа розовеет и горит под моими руками. Я завожусь. Ничего себе. Наконец-то мы сдвинулись с места. — Значит, боль, которую ты мне причиняешь, тебя возбуждает? Кристиан сглатывает. — Немного, когда я смотрю, способна ли ты ее вынести, но дело не в этом. Меня заводит то, что ты моя, и я могу делать с тобой все, что сочту нужным, — абсолютная власть над кем-то. Здорово заводит, Анастейша. Слушай, я не могу толком объяснить… раньше мне не приходилось этого делать. Я не задумывался о таких подробностях. Меня всегда окружали люди с похожим складом ума. — Он пожимает плечами, словно оправдывается. — Но ты не ответила на мой вопрос — что ты чувствовала после того, как я тебя отшлепал? — Я была в замешательстве. — Ты испытывала сексуальное возбуждение, Анастейша. — Кристиан на миг закрывает глаза, а когда открывает, они пылают как угли, подернутые серым пеплом. Его взгляд вызывает к жизни темную часть меня, которая таится глубоко в животе, — мое либидо, разбуженное им и прирученное, но даже сейчас ненасытное. — Не смотри так на меня, — шепчет Кристиан. Я хмурюсь. Господи, а сейчас-то что я сделала? — У меня нет с собой презервативов, Анастейша, к тому же ты расстроена. Я вовсе не похотливый монстр, как считает твоя соседка. Значит, ты была в замешательстве? Я смущенно ерзаю под пристальным взглядом. — Когда ты мне пишешь, у тебя нет проблем с честностью. Твои е-мейлы всегда точно передают, что ты чувствуешь. Почему бы не сказать об этом прямо? Неужели я так тебя пугаю? Я ковыряю воображаемое пятнышко на мамином кремово-голубом одеяле. — Ты полностью меня подавляешь. Я чувствую себя Икаром, который подлетел слишком близко к солнцу, — шепчу я. У Кристиана отвисает челюсть. — Думаю, ты неправа. Все наоборот. — Что? — О, Анастейша, это ты меня околдовала. Разве не очевидно? Нет, только не для меня. Околдовала… моя внутренняя богиня смотрит, изумленно открыв рот. Даже ей не верится. — Ты все еще не ответила на мой вопрос. Напиши мне, пожалуйста. А сейчас я очень хочу спать. Можно мне остаться? — Хочешь остаться? — спрашиваю я с плохо скрываемой надеждой. — Ты хотела, чтобы я приехал. — Ты не ответил на мой вопрос. — Я пришлю тебе е-мейл, — недовольно бормочет Кристиан. Он встает и вытаскивает из карманов джинсов «блэкберри», ключи, бумажник и мелочь. Господи, сколько хлама у мужчин в карманах!.. Потом снимает часы, туфли, носки и джинсы, вешает пиджак на спинку стула. Обходит кровать и укладывается с другой стороны. — Ложись! — приказывает он. Медленно забираюсь под одеяло и, прищурившись, гляжу на Кристиана. Ух ты… он останется. Я словно онемела от восторга. Кристиан приподнимается на локте и смотрит на меня. — Если собираешься плакать, плачь при мне. Я должен знать. — Хочешь, чтобы я плакала? — Не особенно. Мне нужно знать, что ты чувствуешь. Не хочу, чтобы ты ускользнула от меня. Выключи свет. Уже поздно, а нам обоим завтра на работу. Он здесь… и все так же командует, впрочем, грех жаловаться, ведь он в моей постели. Не пойму, правда, почему. Может, стоит почаще реветь в его присутствии? Выключаю ночник. — Повернись на бок спиной ко мне, — шепчет Кристиан в темноте.