– М-м-м… Мои руки медленно спускаются по твердому, как камень, животу… ниже… еще ниже… Он сжимает их и качает головой. – Не надо. Я тут же отступаю. Отказывается? Не хочет? Когда же такое бывало? Мое подсознание качает головой и поджимает губы. Смотрит на меня поверх очков, словно говоря: «Ну что, на этот раз ты и впрямь облажалась». Чувство такое, словно мне дали пощечину. Оттолкнули. Отвергли. В голове бьется страшная мысль: он больше меня не хочет. Я задыхаюсь от острой, пронзительной боли. Кристиан поворачивается, и я с облегчением отмечаю, что совсем уж равнодушным к моим чарам он все же не остался. Он берет меня за подбородок, заставляет поднять голову, и вот я уже смотрю в настороженные и такие прекрасные глаза. – Я по-прежнему без ума от тебя, – тихо и серьезно говорит он. Потом наклоняется, прислоняется лбом к моему, закрывает глаза. Я поднимаю руку, глажу его по лицу. – Не злись на меня. Пожалуйста. По-моему, ты излишне остро на все реагируешь. Кристиан резко выпрямляется, и я роняю руки. – Слишком остро реагирую? – рявкает он. – Какой-то гребаный маньяк проникает в мою квартиру, чтобы похитить мою жену, а ты говоришь, что я слишком остро реагирую? – Голос его звучит так грозно, что мне становится страшно. В глазах молнии, и смотрит он на меня так, словно это я – гребаный маньяк. – Нет, нет. Я не это имела в виду. Думала, ты злишься из-за того, что я пошла в кафе с Кейт. Он снова, будто от боли, закрывает глаза и качает головой. – Меня здесь не было. – Знаю, – шепчет он и открывает глаза. – И все потому, что ты не можешь сделать даже то, о чем тебя просят. – Я слышу горечь и отчаяние. – Не хочу обсуждать это здесь, в душе. И да, Анастейша, я все еще злюсь на тебя. Из-за тебя я уже и в себе начинаю сомневаться. Он поворачивается, выходит из кабинки и, прихватив полотенце, – из ванной. А я остаюсь одна – мерзнуть под горячими струями. Черт. Черт. Черт. И только тут до меня доходит смысл сказанного. Похитить? Джек хотел похитить меня? Вспоминаю рулон клейкой ленты. Я не хочу, не могу думать о том, зачем ему нужна была лента. А что знает Кристиан? Я быстренько моюсь, ополаскиваю голову. Я хочу все знать. Мне это нужно. И я не позволю держать меня во тьме неведения. Выхожу из ванной – Кристиана в спальне уже нет. Быстро же он оделся! Я торопливо натягиваю свое любимое сливовое платье, надеваю черные босоножки и ловлю себя на том, что выбрала наряд, который нравится Кристиану. Быстренько вытираю волосы, расчесываю и собираю в пучок. Бриллиантовые сережки в уши. Бегом в ванную – подкраситься. Смотрю на себя в зеркало – какая ж я бледная! Перевожу дыхание, успокаиваюсь и напоминаю себе, что я всегда бледная. Что ж, повеселилась с подругой – теперь отдувайся. Вздыхаю. Да, да, Кристиан смотрит на это иначе. В большой комнате его тоже нет. В кухне хлопочет миссис Джонс. – Доброе утро, Ана, – приветливо говорит она. – Доброе утро, – улыбаюсь я. Ага, я снова Ана. – Чаю? – Да, пожалуйста. – Съедите что-нибудь? – Не отказалась бы от омлета. – С грибами и шпинатом? – И сыром. – Сейчас сделаю. – А где Кристиан? – Мистер Грей в своем кабинете. – Он уже позавтракал? – Нет, мэм. – Спасибо. Кристиан разговаривает по телефону. В белой рубашке, без галстука – именно так и положено выглядеть расслабляющемуся генеральному директору. Какой же обманчивой бывает внешность. В офис он, может быть, и не поедет, но… Увидев меня на пороге, Кристиан качает головой, показывает, что занят. Вот досада. Я поворачиваюсь и бреду нехотя к бару. Появляется Тейлор. Подтянутый, бодрый, в деловом костюме – словно после восьми часов непрерывного здорового сна. – Доброе утро, – бормочу я с тайной надеждой проверить, в каком он настроении и не подскажет ли, что именно здесь происходит. – Доброе утро, миссис Грей. – Всего четыре слова, но я слышу в них симпатию. Сочувственно улыбаюсь: я-то знаю, каково это – терпеть злого, недовольного Кристиана, вынужденного бросить дела и досрочно вернуться в Сиэтл. – Как прошел полет? – спрашиваю, набравшись смелости. – Нелегко, миссис Грей. – Коротко, но выразительно. – Позвольте узнать, как вы? – Я в порядке. Он кивает. – Прошу извинить. – Идет к кабинету Кристиана, и его впускают. А меня – нет. – Ну, вот и готово. – Миссис Джонс ставит передо мной поднос с завтраком. Есть уже не хочется, но я ем, чтобы не обидеть ее. Заканчиваю, а Кристиан так и не появился. Избегает? Не хочет меня видеть? – Спасибо, миссис Джонс. – Соскальзываю со стула и иду в ванную почистить зубы. Пока чищу, вспоминаю, как Кристиан дулся из-за брачной клятвы. Тогда он тоже отсиживался в коридоре. Так что, история повторяется? Он снова дуется? Я зябко поеживаюсь, вспоминая, какие кошмары мучили его потом. Неужели они случатся? Нам обязательно нужно поговорить. Я должна знать все: о Джеке, о принятых мерах безопасности и о многом другом, что держалось в секрете от меня, но о чем известно Кейт. Ясно, что ей обо всем рассказывает Элиот. Смотрю на часы: без десяти девять. Я уже опаздываю на работу. Слегка подкрашиваю губы, захватываю легкий черный жакет и выхожу в большую комнату. Кристиан уже здесь. Завтракает. – Ты идешь? – На работу? Да, конечно. – Я решительно подхожу к нему. Он смотрит на меня пустыми глазами. – Послушай, мы всего неделю как вернулись. Мне нужно ходить на работу. – Но… – Он останавливается, проводит ладонью по волосам… В комнату тихонько входит миссис Джонс. – Знаю, нам о многом нужно поговорить. Может быть, вечером, если ты успокоишься? У него отваливается челюсть. – Если успокоюсь? – Голос обманчиво мягкий. Кровь бросается в лицо. – Ты знаешь, что я имею в виду. – Нет, Анастейша, не знаю. – Не хочу спорить. Я зашла спросить, могу ли взять машину. – Нет, – бросает он. – Хорошо. – Я уступаю без боя. Кристиан растерянно моргает. Ясно, не ожидал. – Тебя отвезет Прескотт. – Тон уже не такой воинственный. Вот только Прескотт мне и не хватало. Первый порыв – надуться, возразить, но я сдерживаюсь. Теперь, когда Джека забрали и опасности нет, дополнительные меры безопасности можно было бы и снять. На память приходит мамино наставление перед свадьбой: «Ана, милая, на всех фронтах не повоюешь». – Ладно. Оставлять его в таком состоянии, не попытавшись снять напряжение, не хочется, и я осторожно подхожу к нему. Он напрягается, настороженно смотрит на меня и выглядит таким трогательно-уязвимым, таким ранимым, что мне становится не по себе. Ох, Кристиан, мне так жаль! Я целую его в уголок рта. Он закрывает глаза, как будто наслаждается моим прикосновением. – Не злись. Он хватает меня за руку. – Я и не злюсь. – Ты меня не поцеловал, – шепчу я.