Обхожу людей, даже не обращающих на меня внимания, занятых своими разговорами и знакомствами. А я тут лишняя, поэтому единственное свободное место, которое примечаю у бара, станет моим пристанищем. – Добрый день, мисс. Что желаете? – Услужливо спрашивает бармен, когда я забираюсь на стул. – Добрый. Чай… хотя нет, свежевыжатый апельсиновый сок, если есть, – отчего-то меняю предпочтения и улыбаюсь, вспоминая, что именно Ник выбирает этот напиток. Для меня же он всегда казался горьким и кислым. Через несколько минут передо мной ставят бокал, и я смотрю на него, глубоко вздыхая. – Интересное предпочтение, – рядом со мной раздаётся приветливый голос. Поворачиваю голову к нежданному собеседнику. – Мистер Вуд, – удивлённо выдыхая, смотрю на улыбающегося мне мужчину. – Можно просто Райли, Мишель. Воду без газа, – бросает официанту, поворачиваясь ко мне и облокачиваясь о барную стойку. – Какими судьбами? – Интересуется он. – Теми же, что и ты, – пожимаю плечами, отворачиваясь, беру бокал с соком. – Вряд ли. Меня пригласили, чтобы заставить вложить деньги. От тебя же ждут иного, – усмехается он. – А он… Ник тоже тут? – Тихо спрашиваю я, вторя своим мыслям. – Нет. Он у родителей, как обычно, бывает по выходным. А ты ждёшь его? – Смех, которым он сопровождает ответ, приносит раздражение. Бросаю на него обозлённый взгляд и скатываюсь со стула, подхватывая бокал и сумочку. – Всего доброго, Райли, – холодно произношу я и разворачиваюсь, уходя подальше от барной стойки, ища хоть где-нибудь другое место. Но ничего, все столики заняты, и остаётся только подойти к панорамному окну, за которым пустеет лужайка для гольфа. – Ты вчера искала его после моих слов, – вновь мужской голос появляется рядом, и я поджимаю губы. – У вас обоих в крови меня преследовать? – Поворачиваюсь к Райли, стоящему рядом. – У тебя же в крови убегать. Зачем? – Спокойно произносит он. Только открываю рот, чтобы ответить ему грубо и отчитать, возможно, послать, как внутри что-то обрывается, и я только шумно вздыхаю. – Не понимаю. Почему он так хотел, чтобы я пришла к нему? Почему так яро ходил за мной, а сейчас пропал? Что он хотел получить этим? – Отпиваю сок, ощущая всё тот же кислый привкус, что и раньше. – На эти вопросы только он может ответить. Брось, Мишель, почему бы и тебе не разрешить себе получить ответы? Почему сама боишься этого и, уверен, продолжаешь ждать? – Делает шаг ближе ко мне и поворачивается к окну. – Тебе какая разница? – Фыркаю я. – Большая. Он мой друг, больше чем друг. И я первый раз слышу, чтобы кто-то его называл Ником, а не Николасом. И также впервые он попросил заказать цветы для вечернего ужина. Предполагаю, что для тебя. – Врёшь. Мужчины, подобные вам, делают это с завидным постоянством, – усмехаюсь, бросая на Райли взгляд, но замечаю, что он серьёзен. Слишком серьёзен для обмана. – Жаль, что ты так и не увидела, насколько мы, мужчины, бываем честны и можем тоже выказывать интерес. Хотя для некоторых он несвойственен, противоречит всему, что он делал раньше. – Почему? Я не отличаюсь от большинства, Райли. Даже больше, я имею самую непримечательную внешность, – хмыкаю. – Порой, Мишель, – поворачивается ко мне, забирая из моих рук бокал, который я, удивлённая такой фривольности, отпускаю, – люди находят друг в друге самые опасные собственные страхи. Именно они притягивают, потому что пока с ними не начать бороться, жизни не увидишь. Особенности психологии, которую ты изучаешь. Интерес оборачивается притяжением, который вызывает страх, граничащий с адреналином, рождающий новый виток судьбы. Приходит время встретиться с ними лицом к лицу. И, возможно, именно Николас для тебя тот самый человек, готовый излечить и стереть твои тайные опасения. А ты именно та, кто может помочь ему. – Что? Не понимаю, о чём ты говоришь, – холодок пробегает по спине, пока я слушаю его. Райли, улыбаясь, поднимает бокал с соком. – Мы перенимаем привычки тех, кто нам интересен, чтобы вкусить их жизнь. Непроизвольно сравниваем, потому что мир уже раскололся на «до» и «после». Только от тебя зависит, насколько ты храбра, чтобы сделать шаг туда, где тебя ожидает новое. Не упусти свою возможность, – мужчина кивает мне и уходит быстрым шагом, оставляя меня ещё более потерянную, чем раньше. Поворачиваясь к окну, мутным взглядом смотрю вперёд. Я не знаю, готова ли сама к тому, что могу узнать о себе и о нём. Боюсь. И это не даёт мне решиться. Пятнадцатый шаг Воскресный вечер опускается на Торонто слишком быстро, температура падает до минуса одиннадцати, изо рта вырывается густой белый пар. Но я не ощущаю ничего, стоя на перекрёстке «BaySt.» и «YorkvilleAve». Передо мной возвышается пятидесятипятиэтажное здание комплекса «FourSeasons». Я несколько раз перечитываю адрес, и мои глаза округляются с каждым разом всё больше и больше. Да кто же вы такой, Николас Холд? Я слышала… да эта сенсация гудела в новостях и интернету по всему миру, когда неизвестный приобрёл пентхаус на самом последнем этаже этого комплекса и сумма, которую он отдал, это двадцать восемь миллионов долларов. Его имя тщательно скрывается и по сей день. А я держу в руках белый лист с этим самым адресом и с паролем от лифта. Не могу поверить, что владелец девятисот квадратных метров это Ник. Глубоко вздохнув, не давая себе вновь бежать, прохожу сквозь открытые ворота и двигаюсь в сторону главного корпуса. Первые несколько этажей занимает гостиница, а выше уже квартиры, которые раскуплены до единой. Я помню, что папа хотел приобрести здесь жилье, но цены были невероятно высокими даже для нас. Вхожу в ярко освещённый тихий холл гостиницы и приближаюсь к трём лифтам: два из них были предназначены для обычных обывателей, последний «личный» способ передвижения для пяти верхних этажей. Нажимаю на кнопку, и лифт сразу же распахивает передо мной двери. Сделав ещё один глубокий вздох, делаю шаг в блестящее пространство и нажимаю на нужный этаж, тут же пищит прибор, требующий или карточку, или введение пароля. Мои пальцы видимо дрожат, пока я ввожу нужные цифры. Огонёк с красного меняется на зелёный, и капкан закрывается. Если его нет дома? Если он просто выставит меня и даже не позволит спросить волнующий меня весь день вопрос? Переживу? Нет, ещё одна губительная черта моего характера – всегда получать ответы на свои вопросы, чего бы мне это ни стоило. Я упрямая до жути и желаю знать причины, побуждающие людей совершать те или иные поступки, а особенно, когда дело касается моей жизни. Устала бояться ответов, даже если это будет крахом, должна заполучить их. Иначе меня никогда не отпустят мысли, которые и так не дают дышать. Сильнее сжимаю руками лист, что он разрывается, и я кладу его в пальто для большей сохранности. Дыхание нарушается из-за нервозного состояния, пока медленное движение лифта, сводящее желудок до тошноты, прекратится. Тихий писк раздаётся вокруг и передо мной открывается тёмное пространство, где вдалеке едва виднеется приглушённый свет. Я не убегаю, должна узнать всё раз и навсегда, чтобы меня это ощущение тревоги и неоднозначности отпустило, и я смогла решить, как мне быть дальше. Сделав шаг вперёд, слышу, как двери позади меня закрываются, и остаюсь одна. Где-то раздаются торопливые шаги, и из темноты ко мне выходит молодая женщина с пшеничными волосами, собранными в тугую косу. Она удивлённо и шокировано осматривает меня, а я её. Её симпатичное лицо со светлыми глазами искажает несколько гримас: непонимания, недовольства, а затем воинственная решимость выставить меня вон. Кто это? Девушка? Жена? Любовница? Владелица этого места? Ведь на ней спортивный костюм и выглядит она по-домашнему мило. – Прошу прощения, что ты тут, вообще, делаешь? Какая наглость! Как тебе удалось войти сюда? Как тебя пропустили? Откуда у тебя пароль? – Довольно грубо произносит она низким и слегка сиплым голосом. Такое обращение приводит меня в раздражение, и знакомые нотки моего происхождения дают о себе знать. – Для начала, добрый вечер, – холодно говорю. – Мне нужен мистер Холд. Хочу его видеть. Он дома? – Мистер Холд? – Переспрашивает она, немного прочистив горло, и я уверенно киваю. – Прошу покинуть эту квартиру. Я не знаю, кто ты, но мистер Холд никого не ожидает и будет зол, если… – Так, – резко перебиваю её обвиняющую и сквозящую отвращением ко мне речь, гордо вскидывая подбородок. – Во-первых, ко мне на вы, я не прислуга, в отличие от вас. Во-вторых, принимайтесь за свои прямые обязанности и передайте мистеру Холду, что я хочу с ним поговорить и это срочно. В-третьих, не надо смотреть на меня так, потому что я могу за это сильно врезать. Она раскрывает рот от моего грозного обращения и тут же опускает смиренно голову. – Простите… конечно, сейчас я его позову, Госпожа, только не говорите ему о моей реакции, – испуганно лепечет она. Мне хочется хихикнуть от этого, но поджимаю губы, сохраняя строгость на лице, и только киваю. – Пройдёмте, я вас оставлю в центральной гостиной, – она начинает улыбаться и её губы нервно дрожат. Девушка двигается туда, где было светлее, чем вокруг, а я за ней, осматривая тёмные стены, украшенные картинами. Мы входим в огромную жилую комнату в шоколадных оттенках. И я догадываюсь, откуда доносился свет. Искусственный камин во всю длину стены на метровом расстоянии от пола приятно горит за стеклом, освещая немаленький обеденный стол и как, я думаю, за камином располагается кухня. – Присаживайтесь. Хотите что-нибудь выпить? – Услужливо предлагает она, указывая на длинный диван в том же оттенке цвета, что и глаза Ника. Я отрицательно мотаю головой. Она пятится назад, и как только отходит от меня на семь шагов, разворачивается и вылетает из помещения. «Мда, странности в мире Ника продолжаются». Я возвращаюсь к обзору и теперь разглядываю всё с нескрываемым восхищением. Панорамные окна от пола до потолка и передо мной открывается изумительный и пестрящий огнями вид. Это вызывает во мне улыбку, потому что внутри тут же представились фотографии, которые можно сделать отсюда. Да и, вообще, я любитель высоты и своего города. Я нехотя отрываюсь от окна и поворачиваюсь, чтобы оценить всю площадь. Дизайн сдержан и изыскан, но не лишён тепла и уюта, за счёт мягких цветов вокруг. Моя рука проходится по приятной замшевой обивке дивана, и я останавливаюсь посередине гостиной. Вся мебель выдержана в одной цветовой гамме, стены окрашены в бежевые тона всех оттенков. Ничего лишнего, всё сделано для отдыха и вокруг чувствуется свобода и воздух. Погода в этом помещении с точностью повторяет мои представления об аромате Ника. Тепло и защищенность. В конце гостиной располагается рояль, который вызывает во мне удивление. Ник играет? Или это только для придания лоска данному пентхаусу? Перевожу взгляд на светящийся шкафчик с бутылками вина, виски, шампанского, и длинную барную стойку в противоположной стороне от рояля. Напротив дивана огромный телевизор без единого намёка на использование. Ни дисков, ни пульта, ничего. Вообще, теперь создавалось ощущение, что здесь никто не живёт, это некая студия для портфолио и не более. Но ведь я чувствую в каждой вещи этой комнаты самого хозяина. До моих ушей доносится странный шум, я мотаю головой от своих мыслей и быстро шагаю к входу, останавливаясь недалеко от дивана, там, где меня оставила эта грубиянка. Глупый интерес к интерьеру исчезает мгновенно, и на смену приходит напряжение. Я смотрю в темноту, ожидая крика, грубого выставления за дверь, и сама готова ругаться, но то, что предстаёт передо мной, приводит в онемение, что кончики пальцев на ногах начинает покалывать. На меня медленно, величественно и недружелюбно двигается огромная собака чёрного цвета, я замираю от страха на месте. Если не ошибаюсь, то это немецкий дог. Боже, я боюсь этих существ, они ведь животные и неимоверно опасны. Не хочу умирать сегодня. – Мамочки, – пищу, делая шаг назад, из-за моего движения собака оскаливается и издаёт громкий лай. Готовлюсь к тому, что она кинется на меня, вцепится в горло, и мысленно ищу варианты спасения, но ни она, ни я не двигаемся. Про себя судорожно вспоминаю все возможные молитвы, путая слова, но вариантов у меня нет, только надежда на чудо. По моей спине скатывается холодный пот, пока я с распахнутыми от страха глазами смотрю на собаку. Раздаётся шум, громкие разговоры, но моё внимание приковано к этому чёрному чудовищу. Через несколько секунд входит, а точнее, влетает Ник, быстро оценивая ситуацию. – Шторм, сидеть, – приказывает он собаке твёрдым голосом, и та тут же подчиняется, но не сводит с меня своих чёрных глаз. – Он сейчас съест меня, – выдавливаю из себя. – Я…я всё поняла… мне здесь не рады… я ухожу, только подержи его… пожалуйста. Я делаю одно резкое движение назад, почему-то потеряв все ориентиры, где выход, и упираюсь в боковину дивана. Не устояв на дрожащих ногах, лечу назад с громким криком и прощаюсь с белым светом, зажмуривая глаза. Слышу своё быстрое дыхание, как и сердце, голова шумит, а тело окоченело от происшедшего. – Шторм, место, – сквозь все свои жизненные процессы, доносится голос Ника, и понимаю, что я жива, всё хорошо, а под моей спиной мягкая обивка. Распахиваю глаза и привыкаю к неяркому освещению. – Мишель, – надо мной появляется нахмуренное лицо Ника, но уже через пару секунд он едва сдерживает смех, потому что я лежу, как кукла на диване, раскинув руки и ноги, глупо моргая.