Как это поместилось? Это намного больше, чем у Люка, даже через одежду. Я не могу оторвать глаз от его члена. Бывают красивые картины, статуи? Так вот ничего не идёт в сравнении с красотой его достоинства. Ник стягивает с себя презерватив в кровавых сгустках и завязывает его. Когда он успел его, вообще, надеть? Я хочу рассмотреть его ближе, но Ник разворачивается от меня. Он проходит в ванную, пока я приподнимаюсь выше, ощущая боль в пояснице, да и везде, словно меня поезд переехал, а затем ещё толпа ребят попрыгала на мне. Между моими ногами кровь, но не так много, как говорят. Только на бёдрах и немного на постели. От осознания того, что было, я улыбаюсь. Мой первый раз прошёл так, как я этого хотела и с тем, кого желала до умопомрачения. Это лучшее волшебство, что со мной случалось. Я, наверное, неправильная, но меня возбуждает это. Ник возвращается уже в боксерах и останавливается. Я поворачиваю голову в его сторону, и он продолжает идти ко мне. – С этого момента ты моя, Мишель, – говорит он, наклоняясь ко мне, что я вижу в его восхитительных глазах решимость и твёрдость этого уверения. – Я… – Больше никто не трогает тебя, никто не целует и не трахает. Только я. Поняла? – Требует он. – Совершенно неромантично, – укоряю его. – Ты же помнишь, что я говорил. Предпочитаю полное подчинение, – улыбается он. – Но ты не был садистом со мной, – возражаю я. – Нет, я хуже, – его лицо приобретает холодное выражение и мне становится обидно. А что я хотела услышать? Что он будет любить меня до гроба? Что с этого вечера забудет о своих пристрастиях? Глупо, но всё же обидно. – Мне необходимо в ванную, – тихо произношу и отворачиваюсь от него. – Я помогу тебе, – уже ближе говорит и берёт меня на руки. – Ты же не романтик, – напоминаю ему. – Ты не сможешь встать сейчас, будет больно. Я помогаю, это моя обязанность, – объясняет он, и я вздыхаю. Мы входим в белое пространство, и я оглядываюсь. Душевая кабина из стекла, остальная сантехника, ещё одна белая дверь, но он проходит мимо неё и поднимается по ступеням. Только сейчас замечаю небольшое джакузи напротив панорамного окна на пьедестале, и что там набирается вода. Мои чувства… их сейчас нет. Голова не желает анализировать, только грусть внутри и более ничего. Ник осторожно опускает меня в воду, и я кривлюсь оттого, что между ног всё щиплет. Садится рядом, выключая кран, и подхватывает меня за талию, как куклу усаживает спиной к своей груди между его ног. Поясницей чувствую его член и судорожно вздыхаю, ёрзая по нему. – Нет, на сегодня хватит, Мишель. Я порву тебя и тогда лишу и себя, и тебя наслаждения на неделю как минимум, – Ник с лёгкостью угадывает мои желания. – Ты уже порвал меня, – замечаю иронично. – И мне это понравилось, крошка, – интимно шепчет он мне на ухо. – У тебя было много… девственниц? – Спрашивая, откидываюсь на его плечо и закрываю глаза от приятного тепла вокруг. Чувствую, как мышцы в воде расслабляются. – Ни одной. – Врёшь, – усмехаюсь я, и Ник поворачивает к себе моё лицо, распахиваю глаза и упираюсь в ожесточённые. – Тебе не вру, Мишель. Ни одно слово, которое я тебе сказал за всё наше знакомство, не было ложью, – сурово говорит он. – Тогда почему? – Удивляюсь я. – Потому что хочу полной отдачи в сексе, а не испуганных девочек, – спокойно отвечает он. – Понятно, – чувствую себя глупо, потому что нанёс мне оскорбление, ведь я такой и была. Отворачиваюсь, но он мокрой ладонью поворачивает меня за щёку к себе. – Ты это сделала. Ты чувствовала меня, как и я тебя. Ты непохожа ни на одну, которая была у меня. Ты лучше, – заверяет меня и проводит большим пальцем по моим губам, сминая их, и следя за собственными действиями. Его взгляд задумчив, и я надеюсь, что он всё же пересилит свою фобию. Ник поднимает на меня глаза, продолжая держать палец на моих губах. Замираю. Его зрачки расширены, и он улыбается мне, только мне. – Ты моя, – шепчет, убирая руку от лица и проводя ею по груди. Соски под его требовательными пальцами твердеют, и он сжимает один, не отрывая от моих глаз свои. – Скажи это, – требует, перекатывая между пальцами сосок. – Твоя, – тихо произношу я. – Отдохни, – говорит он и укладывает мою голову себе на плечо. Ник тянется за губкой и выдавливает на неё гель для душа, сжимая в руках. Его медленные движения нежно проходят по моей шее, по рукам и опускаются ниже на живот. Я закрываю глаза и наслаждаюсь его прикосновениями. Отпускает губку, и теперь меня гладит его рука. Раздвигая мои ноги, кладёт их на свои, и его ладонь проходит по промежности. От боли и нежности я подаюсь немного вперёд, но другой рукой возвращает меня на место. – Я тебя просто мою, крошка, – шепчет он и губами прикасается к чувствительному месту под ухом. – Мне нравится, что ты такая горячая, – осторожно проникает в меня пальцем и тут же выходит, лаская половые губы. – Ник, – вырывается хриплый вздох, и я выгибаю шею. – Я боюсь, что ты уйдёшь, когда узнаешь меня ближе, – он, покрывая медленными поцелуями мою шею, ведёт руками по внутренней стороне бёдер. – Я тоже боюсь, – отвечаю я. – Чего, крошка? – Он гладит мои бёдра. – Что ты исчезнешь, оставишь меня снова одну, – открываю глаза и поворачиваю к нему голову. – Ты не одна, теперь мы вместе, – он целует меня в нос и прижимается ко мне лбом. Моё сердце стучит быстро и правильно, от этого мои глаза наполняются слезами, ничего не могу поделать с этим. Наверно, я сентиментальная и глупая, но сейчас счастлива, как никогда, в жизни. – Скажи, ты когда-нибудь сможешь… поцеловать меня? – Тихо спрашиваю и немного отклоняюсь. Ник поднимет на меня глаза, и в их глубине я вижу ответ. – Нет, – отвечаю я за него. Он отворачивается и сжимает губы от правды, которую я произнесла. – Ты не можешь никого поцеловать, только из-за тех случаев? – Сглотнув, я упёрто двигаюсь на неровную почву. – Нет. Это всего лишь последствия, – говорит он, и его лицо приобретает жестокость и ненависть. – Последствия чего, Ник? – Шепчу и поворачиваюсь в его руках, оказываясь сидящей боком к нему. – Последствия моей жизни, – холодно произносит и бросает на меня предостерегающий взгляд. – Ты расскажешь мне? – Я глажу его по волосам и прижимаюсь к его шее носом, оставляя поцелуй на коже. – Мишель, – тихо вздыхает он и, обнимая меня, кладёт голову на мою макушку. – Я здесь. С тобой, Ник. И хочу знать, что или кто привёл тебя в этот мир. – Каждый поцелуй равен для меня удару и боли, которую я перенёс в детстве. Кожа на губах хоть и чувствительная, но быстро заживающая и прочная. – Тебя били по ним? – Да. За каждое слово и поцелуй матери, за каждое неправильное действие и мысль, за неверный ответ. Огонь может отбить охоту открывать их и разговаривать, а боль приносит только грязь, ломает тебя изнутри. Я не терплю, когда к ним прикасаются. – Боже, – выдыхаю от ужаса, и по щеке скатывается слеза. – Кто это делал? – Хлюпнув носом, спрашиваю я. – Отец. Это слово, единственное слово даётся ему с большим трудом, что я крепко хватаюсь за его шею и сдерживаю горячий поток слёз. Не могу представить, что так можно поступать с человеком, наслаждаясь его страданиями и последствиями. – Сколько тебе было? – Первый раз шесть, а потом уже не считал. Ещё совершенно кроха, над которым проводили экзекуции. И ведь этот человек сейчас живёт и радуется, а Ник ему помогает во всём. Но никогда не забывает этого, родная кровь извратила душу малыша и превратила в садиста. – Пора выходить. Вода остыла, – резко произносит Ник и отцепляет от себя мои руки, пересаживая с себя в джакузи. Смотрю на этого красивого мужчину, как по его телу скатывается вода, на его сильные мышцы и внутри меня всё сжимается, зная то, что пережил, и я боюсь узнать ещё. Он словно айсберг, непредсказуемая опасность таится под водой. Ник вылезает из джакузи и обматывает вокруг бёдер полотенце, затем поворачивается ко мне с непроницаемым выражением лица. – Поднимайся, – сухо говорит он и протягивает руку. Опираюсь о бортики и пытаюсь встать на ноги, резкая боль проносится внизу живота, и я выдыхаю от этого. – Мишель, – его голос становится нежнее, и он помогает мне перелезть через джакузи. Каждое движение приносит дрожь тела, но не от наслаждения, а от рези внутри меня. Ник заботливо оборачивает меня полотенцем и поднимает на руки. Без слов он движется к спальне и отбрасывает одеяло, укладывая меня на подушку.