– Минако решила, что та девушка не хотела, чтобы она пришла на ее похороны. Родители девушки ужасно перепугались. Они позвонили Минако по телефону, спрашивали, не поссорилась ли она с их дочерью. Но между ними ничего не было, совершенно ничего. Минако была очень занята по работе, поэтому какое-то время они не виделись. И тем не менее именно ее школьная подруга упомянула в своей предсмертной записке. Ее подруга умерла, а ей велела ничего не говорить – и Минако ничего не узнала до дня поминок. Знаете, она все же пошла туда. Наверное, для нее это было пыткой. Ей не позволили принести соболезнования, хотя она тоже страдала, потеряв подругу. Она ушла и вернулась в свою комнату в общежитии, не оставшись на последние церемонии; только вернувшись, она наконец дала волю слезам… Мидзуки замолчала, словно запыхалась, как от быстрого бега, торопясь все ему рассказать. – Причину самоубийства выяснили? Та девушка еще что-нибудь написала? – Ничего. Незадолго до самоубийства она развелась с мужем и жила одна. Они прожили вместе три года, но детей у них не было. Не знаю, почему они расстались, но, должно быть, это имело какое-то отношение к ее самоубийству. Ее муж посещал кружок каллиграфии в соседней школе для мальчиков. В первый раз они встретились во время каникул, когда участники обоих кружков вместе отдыхали в летнем лагере. Они полюбили друг друга и в конце концов поженились. Судя по тому, что мне известно, ее муж был красивым и умным; он пользовался популярностью у девушек… Дальше я могу только гадать, понимаете? Тогда же, на каникулах, он увидел Минако и полюбил ее с первого взгляда, так что ее подруге пришлось постараться, чтобы отбить его. Когда они поженились, первое время ей казалось, что счастливее ее нет никого на свете. Но потом все пошло не так, и она осталась одна, задумалась о самоубийстве. Тогда-то она и увидела Минако, ей захотелось как-то отомстить. И она решила оставить ту записку. Ее слова показались Миками полной глупостью. – По-вашему, Минако… имела какое-то отношение к их разрыву? – Ну что вы, Миками! Просто другим девушкам часто бывало не по себе из-за того, что рядом с ними постоянно находилась такая красавица, как Минако. Даже если предположить, что будущий муж той девушки не влюбился в Минако на каникулах, она все равно боялась, что он в нее влюбится. Она была сама не своя от беспокойства. Поверьте мне, так же на ее месте думали бы почти все обычные женщины. Понимаете? Школьная подруга сражалась с самой собой. Но так и не поняла, что источник тревог – у нее в голове. Она настроила себя против Минако, потом отбила парня и вышла за него замуж, и ее счастье было в десять, в сто раз больше обычного. И вот прошло три года, и у них все разладилось. Не знаю, имело ли это какое-то отношение к нему или к чему-то другому, но я уверена, что она о многом пожалела. Ясно одно: школьная подруга поддалась отчаянию и начала питать враждебные чувства к беззаботной, счастливой с виду Минако. Может быть, ей захотелось, чтобы и Минако тоже страдала… Беззаботная? Счастливая с виду? – С чего она взяла, что Минако… – Скорее всего, сама Минако понятия не имела, что творится с ее подругой. Ей и в голову не приходило, что та видит в ней свою соперницу! Она наверняка искренне радовалась замужеству подруги, у нее и в мыслях не было считать, будто она сама что-то потеряла. Не сомневаюсь, у ее подруги не было никаких оснований ревновать мужа к Минако. Но не думаю, что она оставила бы такую бессердечную записку, если бы не пришла к выводу, что к браку ее в каком-то смысле подтолкнула Минако – и она же в ответе за то, что последовало. Может быть, ей хотелось, чтобы бывший муж рыдал на ее похоронах, чувствовал свою вину, сожаление и боль. Она не хотела, чтобы Минако присутствовала при их последней встрече. Она наверняка не хотела, чтобы кто-то отвлекал его от нее, даже на секунду. Не знаю, правда то, о чем я говорю, или нет, и все-таки она совершила ужасный поступок… Ужасный, но вполне понятный. Миками понимал его последствия. Помолчав немного, Мидзуки рассмеялась: – А вообще… не принимайте мои слова всерьез. У меня просто разыгралась фантазия. Но вот что я думаю: Минако слишком хорошая для того, чтобы такая история была правдой. Поверьте, я знаю, о чем говорю! Вначале и я относилась к ней с подозрением – ведь после окончания полицейской школы ее распределили в мой отдел! Интересно, подумала я, зачем такая красотка захотела служить в полиции? Чтобы отбивать всех молодых холостяков? Не слишком ли она жадная? Не забывайте, в то время, когда Минако поступила на службу, с нами, женщинами в полиции, обращались как с талисманами, настоящей работы нам не поручали; мы все очень старались доказать, что тоже умеем работать. И вот появляется Минако, хорошенькая, как картинка… и нам становится не по себе! Не скрою, нам было приятно, что с нами все так носятся. Но после прихода Минако о нас как будто забыли. Молодые сотрудники не сводили с нее глаз, да и на начальников она произвела сильное впечатление. В общем, мы, обычные девушки, не такие красавицы, безумно завидовали ей. После ее прихода нам показалось, что из наших парусов выпустили ветер… – Поняв, что заговорилась, Мидзуки смущенно хихикнула. – Так вот… должна признаться, что вначале Минако по-настоящему травили. В этом повинна и я, пусть и немного. Но она оказалась сильной. Не позволяла себе отвлекаться на мелочи. Она жила работой. Даже больше, чем большинство мужчин. Я увидела, что она, необычайная красавица, как будто не сознает своей красоты. И поняла, что Минако очень трудолюбивая и порядочная девушка. Правда, подружились мы с ней далеко не сразу. Она не была очень открытой. По некоторым признакам можно было догадаться, что она привыкла к особому обращению… Иногда я понимала, что поступаю с ней жестоко. Иногда мне казалось, что ее поведение – сплошное притворство, она просто делает вид, будто не замечает, какое воздействие оказывает на людей. И только когда я узнала, что вы с ней поженились, полюбила ее по-настоящему. Когда она поделилась со мной новостью, я не сразу ей поверила. Более того, спросила, не издевается ли она надо мной. Не поймите меня неправильно, я вовсе не намекаю на то, что она совер шила мезальянс, – нет, ничего похожего. Вы были молодым детективом с блестящим будущим… кроме того, не забывайте, я знала, почему она подарила вам амулет. Вот, в общем, и все. Тогда наступил решающий момент. Все вздохнули свободно, когда узнали, что Минако выходит замуж – к тому же за вас. Ну а про вас все говорили… не думайте, что я сплетничаю, это не было тайной! Все говорили: «Посмотрите на него, он по уши влюблен, а ведь он никогда ни о чем не думает, кроме работы». Миками фыркнул. Слушая Мидзуки, он немного успокоился. Постепенно перестал злиться на ее длинный язык и стал жадно слушать о том, как тяжело жилось Минако до замужества. История о школьной подруге и вовсе напоминала страшную сказку… Ему вдруг стало тепло. Размышления Мидзуки о прошлом немного улучшили его настроение. Но потом он поднял голову… Если бы навстречу ему шел кто-то другой, он продолжал бы слушать Мидзуки, но сейчас… – Извините, – быстро сказал он. – Я вам перезвоню. Миками закрыл телефон, достал ключ из замка зажигания и распахнул дверцу, не сводя взгляда с Футаватари. Глава 37 Две фигуры на одной доске. Совпадения его больше не поражали. Ему показалось, что и Футаватари совсем не удивился. Он по-прежнему шагал по улице навстречу Миками, не меняя выражения лица, не сбавляя шага. Он, как обычно, был в костюме. Тоже пришел к Акаме по делу? Или только что вышел из какого-то другого дома? Когда Миками его заметил, Футаватари находился рядом с теми домами, где жили начальник управления Цудзиюти и директор уголовного розыска Аракида. Вполне возможно, Футаватари навещал начальника управления. Акама ничего не слышал о записке Коды. Значит, скорее всего, Футаватари действует по прямому приказу самого начальника управления. Миками ждал, стоя рядом с машиной. Когда Футаватари почти поравнялся с ним, он его окликнул: – Если ты к Акаме, его нет, он уехал. Футаватари продолжал молча приближаться. Теперь, когда он подошел ближе, Миками заметил, что лицо у Футаватари как будто застыло. Он старался не смотреть Миками в глаза. – Вижу, ты усердно трудишься, – продолжал Миками, глядя на него в упор. – Ты тоже, – ответил Футаватари, проходя мимо и по-прежнему глядя перед собой. «Ах ты, подонок!» Миками развернулся и зашагал за ним. Он шел за тощей фигурой Футаватари, сдвинувшись чуть вбок, и поравнялся с ним у дальнего конца стены, за которой находился дом Акамы. На перекрестке Футаватари повернул в переулок. Вдали виднелся его темно-синий седан; он был припаркован впереди, на более широком участке улицы. – Секретные переговоры с начальником управления? Футаватари молчал. – Ясно, предпочитаешь отмалчиваться. Сурово… даже для тебя. – У меня нет времени. Миками сразу понял, что Футаватари не шутит. – Я узнал, что написано в записке Коды. Он собирался ошеломить Футаватари, но его уловка не сработала. Футаватари чуть замедлил шаг, достал из кармана ключи и отпер машину. – Как ты собираешься поступить с уголовным розыском? По-прежнему молча Футаватари потянулся к водительской дверце. – Слушай, подожди! – Миками понизил голос, встав между Футаватари и машиной. – Разве я не говорил тебе, что у меня нет времени? – Футаватари метнул на него испепеляющий взгляд. – У меня тоже! – Миками мрачно посмотрел на него в ответ. – Так иди и занимайся своими делами. – Какое объявление сделает комиссар во время визита? – Тебя это не касается. – А по-моему, касается. Не думай, что я приму участие в унижении уголовного розыска, не узнав вначале причину. – Как будто это имеет какое-то значение! Миками застыл на месте. «Как будто это имеет какое-то значение!» Верно ли он расслышал? Он понизил голос до шепота: – Послушай меня. Записка Коды – самый настоящий ящик Пандоры. Она способна уничтожить все управление, а не только уголовный розыск. – Ну и что? – Что ты сказал?! – Убирайся с дороги! – буркнул Футаватари, снова хватаясь за дверцу. Миками схватил его за руку: – Так, значит, ты собираешься продать нас Токио? Футаватари отбросил его руку с поразительной силой и прошипел: – Не будь таким ограниченным! Никакой разницы не существует! Нет ни управления, ни Токио. Полиция монолитна! – Футаватари воспользовался замешательством Миками и оттолкнул его с дороги. Потом устроился на водительском сиденье и включил зажигание. – Подожди! Крик Миками заглушил рев мотора. Миками зашагал следом, затем перешел на бег. Добежав до своей машины, быстро тронулся с места. Улица, на которую повернул Футаватари, вся в светофорах. Он еще может его догнать. Миками не давали покоя слова Футаватари: «Полиция монолитна». Миками резко повернул, внимательно глядя на дорогу. Вон он! Темно-синий седан Футаватари стоял на светофоре в двух кварталах впереди. Миками уже догадался, что их с Футаватари интересы не совпадают. И тем не менее он на что-то надеялся. Он надеялся, что у них обоих есть четкие принципы, что их терзают противоречия, которые играют существенную роль в мире, где иерархия – это все; что противоречия, одолевающие Футаватари, поднимутся на поверхность, если бросить ему вызов лицом к лицу; что Футаватари в конце концов сбросит маску равнодушия. Но он ошибался. Миками вдавил в пол педаль газа в тот миг, когда светофор переключился на зеленый. Он обогнал небольшую желтую машину и перестроился в правый ряд, обогнал грузовик и снова перестроился левее. Темно-синий седан был на десять машин впереди. Небо уже потемнело. Просто превосходно! Миками опустил козырек и одной рукой снял галстук. Воспользовавшись удачной возможностью, обогнал еще одну машину. В воскресенье поток машин был довольно плотным. Так называемые «воскресные водители» либо тащились с черепашьей скоростью, либо все время рыскали из ряда в ряд. Расслабиться оказалось невозможно. Миками то тормозил, то ускорялся. Седан был уже всего в четырех машинах впереди. Миками преследовал его по всем правилам. Будь Футаватари настоящим полицейским, он бы давно заметил за собой хвост… Миками вцепился в рулевое колесо, резко перестраиваясь из ряда в ряд. Через заднее стекло седана он видел затылок Футаватари. У него какое-то срочное дело. Куда он так спешит? С кем собирается встретиться? Миками решил ехать за ним, пока тот не остановится, загнать его в угол, заставить признаться, каковы его истинные намерения. На следующем перекрестке седан повернул налево, на старую дорогу, идущую вдоль берега реки. Дорога сузилась и стала двухполосной – по одной полосе в каждую сторону. Миками по-прежнему не отставал; теперь их разделяло всего две машины. Дома закончились; слева тянулась пойма реки. Дорога мягко извивалась, следуя очертаниям берега. На каждом повороте две машины впереди ненадолго сдвигались вбок, и Миками четче видел задние фонари седана. Автомобиль-универсал перед Миками притормозил: Футаватари, ехавший перед ним, замедлил ход. Включил правый поворотник, пропустил встречную машину и на перекрестке повернул направо. Миками поехал за ним. Он не приближался, не желая выдавать себя раньше времени. На следующем перекрестке седан повернул налево, в тихий, старомодный жилой квартал. Наконец Миками понял, куда направляется Футаватари. Точного адреса он не помнил, зато знал, кто живет в этих краях. Неужели Футаватари… Затаив дыхание, Миками медленно двигался вперед. Посмотрел на улицу, куда повернул седан, и снова не поверил своим глазам. Машина Футаватари остановилась у живой изгороди из фотинии. У дома Митио Осакабе. Тщедушная фигура Футаватари скрылась за дверью.