– А что «Ёмиури» и «Санкэй»? – Представители «Ёмиури» пока не определились. Хотя они в целом поддерживают протест, судя по их поведению, они могут отколоться, если им покажется, что «Тоё» слишком нажимает. Представители «Санкэй» сказали, что согласятся на компромисс: то есть если протест подадут директору административного департамента. – А оставшиеся трое? – Оставшиеся… – промямлил Курамаэ. Глядя на него, Миками подумал: наверное, ему до сих пор не по себе от выговора, который он выслушал утром. – Значит… Эн-эйч-кей, «Дзидзи-пресс» и «Токио Симбун» предпочитают выжидать. Они против сокрытия персональных данных в принципе, но письменный протест, по их мнению, – это чересчур. Скорее всего, что бы ни случилось, они примкнут к большинству. Миками закурил сигарету. Посчитал в уме голоса. Четверо за то, чтобы подать протест начальнику всего управления. Четверо – за то, чтобы оставить его у Миками. Трое пока не определились. Представитель одного издания согласен, чтобы протест подали Акаме, а еще про одного «не известно». Подсчеты выглядели не слишком хорошо. – Нельзя ли уговорить «Санкэй» на то, чтобы оставить протест у Исии в секретариате? – Это будет нелегко. Они не захотят потерять лицо в присутствии остальных. Перед тем как повернуться к Курамаэ, Миками кивнул: – Поговорите еще раз с представителями Эн-эйч-кей, «Дзи-дзи-пресс» и «Токио Симбун». Попробуйте переманить их на нашу сторону. Намекните, что, по нашим сведениям, расследование незаконного сговора при строительстве музея затрагивает самые верхи. – Никаких проблем. Миками снова повернулся к Суве: – А вы, пожалуйста, поработайте с «Майнити». Можете сказать, что нам известно: Второе управление обратило самое пристальное внимание на «Хаккаку констракшен». – Хорошо. Хотя, возможно, при нынешнем положении дел будет легче попытать счастье с «Ёмиури». – Они уже получили большой куш. Сува кивнул, как будто хотел сказать, что он это помнит. И в «Ёмиури», и в «Асахи» появились большие репортажи о сговоре при строительстве. Поэтому больше всего сенсации нужны были, соответственно, «Майнити» и «Тоё». – Значит, вы хотите, чтобы я и «Асахи» оставил в покое? – Вот именно. По-моему, слишком большое давление на них может отозваться рикошетом. – Верно, – согласился Сува, но тут же нахмурился. – Остается «Тоё». Их тоже не трогать? – Не надо, я сам. Попробую договориться о встрече с кем-то из редакторов. Идеальный вариант – если представители «Тоё» ослабят хватку. Приходилось учитывать личное влияние Акикавы, а также то, что в этом месяце газета официально представляла пресс-клуб. Если «Тоё» согласится оставить протест в управлении по связям со СМИ, скорее всего, многие другие согласятся с ними, в том числе Эн-эйч-кей и «Дзидзи-пресс». Но Миками понимал, что отношения слишком обострились. Кроме того, Акикава не из тех, кто клюнет, как только ему покажут наживку. Нет, если они хотят быстро изменить мнение за то время, что им осталось, их единственная надежда – пойти напрямую к боссу Акикавы и рассчитывать на его начальственное решение. – И еще одно… – Миками понизил голос до шепота, чтобы Микумо не слышала. – Старик, которого сбила машина, умер. Прошу вас изучить все обстоятельства дела. И постарайтесь, чтобы до конца совещания члены пресс-клуба ничего не знали. Когда до них дошел смысл сказанного, оба молча кивнули. Миками посмотрел на настенные часы. Начало двенадцатого. – Ладно, приступайте! Оба его подчиненных встали и поклонились. Миками тоже встал и похлопал Курамаэ по спине: – Ваши старания оценят по достоинству. Так он извинялся за то, что раньше сорвался на Курамаэ. Тот слегка покраснел и вздохнул с облегчением. Миками показалось, что и Микумо немного просветлела. Она наконец встала из-за стола – все утро она что-то печатала – и распахнула окно, впуская в помещение свежий воздух. Им вчетвером приходилось тесниться в одном кабинете, где почти совсем не оставалось свободного места. Малейшая размолвка или недоразумение – и начинало казаться, что у них нечем дышать. Миками вернулся за свой стол и позвонил в местное отделение «Тоё». Ему повезло; трубку сразу же снял сам Микио Адзуса, редактор, с которым он надеялся поговорить. Они познакомились и обменялись визитными карточками на последнем круглом столе, но разговаривали впервые. – Я хотел бы кое-что с вами обсудить. Мы можем встретиться за обедом? Адзуса, как показалось Миками, охотно согласился. «В целом неплохо относится к полиции»… Приятно, что ответ Адзусы совпадал с первым впечатлением о нем. Повесив трубку, он увидел, что Микумо вышла вслед за остальными и он остался в кабинете один. В голове внезапно прояснилось. Он встретится с редактором «Тоё» и обменяет его лояльность на эксклюзивные сведения. Расскажет о том, что происходит с делом о незаконном сговоре при строительстве музея… Ну а Адзуса нажмет на Акикаву, чтобы тот не подавал протест начальнику префектурального управления… Он снова взял телефон. – Обедать не приеду. – Он уже говорил это Минако перед тем, как уехать на работу, и все же решил на всякий случай повторить. – Закажи себе что-нибудь в «Согэцу». Если они не доставляют на одного, закажи еду на двоих… То, что останется, можно вечером разогреть. Будет мне ужин. Согласна? Вот и хорошо. – Он закончил разговор, прежде чем его жена начала беспокоиться. Вернулась Микумо с чайником в руках. – Простите… все в порядке? Вопрос застал его врасплох. – Что вы имеете в виду? – Вы побледнели. Сильно побледнели… – Со мной все в порядке. Может быть, из-за сухости его ответа Микумо замолчала и какое-то время смотрела на него. – Что-нибудь… – Что, простите? – Я могу вам чем-нибудь помочь? – сдавленным голосом спросила она. – Вы и так мне помогаете. – Но я хочу тоже помогать… с журналистами. Миками оттолкнулся ногами от пола, крутанул кресло. Теперь он сидел к Микумо спиной. Смотреть ей в глаза он не мог. – В этом нет необходимости, – буркнул он. – Пожалуйста, не создавайте лишних трудностей. Глава 18 Миками вышел с работы в одиннадцать тридцать, хотя ему казалось, что для обеда еще рановато. Адзуса предложил встретиться в закусочной в западном стиле недалеко от редакции «Тоё». – Эй, я здесь! Адзуса пришел раньше его и сидел за столиком у окна; перед ним лежала раскрытая газета. Сорок шесть лет – ровесник Миками. У него было необычно смуглое лицо. При первой встрече он показался Миками человеком суровым и даже жестким, но теперь – возможно, из-за освещения – необычный цвет лица словно намекал на какую-то болезнь. – Извините за опоздание. – Миками поклонился и сел напротив. – Нет-нет, что вы, это я пришел слишком рано. На работе столько всяких дел. Благодаря вашему звонку я получил прекрасный предлог ненадолго улизнуть. – Вблизи Адзуса выглядел вполне здоровым и крепким; во всяком случае, он держался свободнее, чем во время их первой встречи. – Миками, вы, оказывается, настоящая знаменитость, живая легенда! А правда, что, когда вы возглавляли отдел во Втором управлении, вы арестовали трех или больше крупных чиновников по обвинению в коррупции? – Это было очень давно. – Вы ведь и в Первом управлении служили? – Да. Примерно равное время в каждом. – А чем вы занимались, когда похитили Сёко? – Я служил в Первом управлении, в отделе специальных расследований. – Значит, находились в самой гуще событий. Ведь похищение требует как раз специального расследования… Знаете, мне приходилось освещать многие громкие дела, пока я служил в Токио. – Адзуса плавно перешел к воспоминаниям о том времени, когда он служил главным репортером столичной полиции. Он рассказывал о себе с юмором, выставляя даже свои достижения провалами. Миками несколько раз пытался вклиниться, но безуспешно. И только когда оба доели карри и им принесли кофе, Адзуса сам начал разговор на интересующую его тему: – Насколько я понимаю, вы хотите, чтобы я не давал ход письменному протесту? Миками отпил небольшой глоток и поставил чашку на стол. Из-за резкого перехода он едва не пролил кофе. – Да, в общем и целом. Можно ли как-то добиться, чтобы протест подали мне? – Понятно… В общем, я с вами согласен: негоже сразу жаловаться самому главному начальнику. Но мне приходится учитывать и чувства моих служащих… Кроме того, я считаю: в том, что они так завелись, есть и ваша доля вины. – Совершенно с вами согласен. И все же факт остается фактом: речь идет о беременной женщине.