– Слушай, подожди! – Миками понизил голос, встав между Футаватари и машиной. – Разве я не говорил тебе, что у меня нет времени? – Футаватари метнул на него испепеляющий взгляд. – У меня тоже! – Миками мрачно посмотрел на него в ответ. – Так иди и занимайся своими делами. – Какое объявление сделает комиссар во время визита? – Тебя это не касается. – А по-моему, касается. Не думай, что я приму участие в унижении уголовного розыска, не узнав вначале причину. – Как будто это имеет какое-то значение! Миками застыл на месте. «Как будто это имеет какое-то значение!» Верно ли он расслышал? Он понизил голос до шепота: – Послушай меня. Записка Коды – самый настоящий ящик Пандоры. Она способна уничтожить все управление, а не только уголовный розыск. – Ну и что? – Что ты сказал?! – Убирайся с дороги! – буркнул Футаватари, снова хватаясь за дверцу. Миками схватил его за руку: – Так, значит, ты собираешься продать нас Токио? Футаватари отбросил его руку с поразительной силой и прошипел: – Не будь таким ограниченным! Никакой разницы не существует! Нет ни управления, ни Токио. Полиция монолитна! – Футаватари воспользовался замешательством Миками и оттолкнул его с дороги. Потом устроился на водительском сиденье и включил зажигание. – Подожди! Крик Миками заглушил рев мотора. Миками зашагал следом, затем перешел на бег. Добежав до своей машины, быстро тронулся с места. Улица, на которую повернул Футаватари, вся в светофорах. Он еще может его догнать. Миками не давали покоя слова Футаватари: «Полиция монолитна». Миками резко повернул, внимательно глядя на дорогу. Вон он! Темно-синий седан Футаватари стоял на светофоре в двух кварталах впереди. Миками уже догадался, что их с Футаватари интересы не совпадают. И тем не менее он на что-то надеялся. Он надеялся, что у них обоих есть четкие принципы, что их терзают противоречия, которые играют существенную роль в мире, где иерархия – это все; что противоречия, одолевающие Футаватари, поднимутся на поверхность, если бросить ему вызов лицом к лицу; что Футаватари в конце концов сбросит маску равнодушия. Но он ошибался. Миками вдавил в пол педаль газа в тот миг, когда светофор переключился на зеленый. Он обогнал небольшую желтую машину и перестроился в правый ряд, обогнал грузовик и снова перестроился левее. Темно-синий седан был на десять машин впереди. Небо уже потемнело. Просто превосходно! Миками опустил козырек и одной рукой снял галстук. Воспользовавшись удачной возможностью, обогнал еще одну машину. В воскресенье поток машин был довольно плотным. Так называемые «воскресные водители» либо тащились с черепашьей скоростью, либо все время рыскали из ряда в ряд. Расслабиться оказалось невозможно. Миками то тормозил, то ускорялся. Седан был уже всего в четырех машинах впереди. Миками преследовал его по всем правилам. Будь Футаватари настоящим полицейским, он бы давно заметил за собой хвост… Миками вцепился в рулевое колесо, резко перестраиваясь из ряда в ряд. Через заднее стекло седана он видел затылок Футаватари. У него какое-то срочное дело. Куда он так спешит? С кем собирается встретиться? Миками решил ехать за ним, пока тот не остановится, загнать его в угол, заставить признаться, каковы его истинные намерения. На следующем перекрестке седан повернул налево, на старую дорогу, идущую вдоль берега реки. Дорога сузилась и стала двухполосной – по одной полосе в каждую сторону. Миками по-прежнему не отставал; теперь их разделяло всего две машины. Дома закончились; слева тянулась пойма реки. Дорога мягко извивалась, следуя очертаниям берега. На каждом повороте две машины впереди ненадолго сдвигались вбок, и Миками четче видел задние фонари седана. Автомобиль-универсал перед Миками притормозил: Футаватари, ехавший перед ним, замедлил ход. Включил правый поворотник, пропустил встречную машину и на перекрестке повернул направо. Миками поехал за ним. Он не приближался, не желая выдавать себя раньше времени. На следующем перекрестке седан повернул налево, в тихий, старомодный жилой квартал. Наконец Миками понял, куда направляется Футаватари. Точного адреса он не помнил, зато знал, кто живет в этих краях. Неужели Футаватари… Затаив дыхание, Миками медленно двигался вперед. Посмотрел на улицу, куда повернул седан, и снова не поверил своим глазам. Машина Футаватари остановилась у живой изгороди из фотинии. У дома Митио Осакабе. Тщедушная фигура Футаватари скрылась за дверью. Глава 38 Подернутое дымкой зимнее солнце клонилось к закату. Решив ждать, Миками остановился у спортивного комплекса в парке на берегу реки. Он не сводил глаз с дороги, полный решимости дождаться отъезда Футаватари. Он старался представить себе очередность передвижений Футаватари. Когда он встретил его у дома Акамы, ему показалось, что Футаватари приезжал к Цудзиюти, но, возможно, на самом деле он тогда вышел из дома напротив, где жил Аракида. Значит, он приехал туда, чтобы нанести удар по вражескому лагерю. После того как Аракида его прогнал, он решил, что попробует дотянуться до бывших руководителей уголовного розыска… а может быть, каким-то образом пронюхал, что Осакабе также был причастен к сокрытию тайны, и отправился к нему на свой страх и риск. На первый взгляд все сходилось. Однако Осакабе находился на более высоком уровне, чем другие директора уголовного розыска. Подобно представителям центральных органов власти – хотя и на свой лад – всем сотрудникам префектурального управления он казался настоящим небожителем. Нормальному человеку и в голову не могло прийти ворваться к нему в дом с целью что-то у него узнать. Значит, Футаватари забыл все правила приличия. На такое способен только человек, считающий себя выше остальных. О чем бы ни думал Футаватари, скорее всего, его просто поджимают сроки. Поэтому он и ведет себя самым недопустимым образом. «Это не важно, – подумал Миками. – Осакабе не станет его слушать». Он посмотрел на приборную панель: 16:40. Прошло пятнадцать минут с тех пор, как Футаватари вошел в дом Осакабе. И не успел он об этом подумать, как впереди снова показался синий седан. В свете уличного фонаря ненадолго мелькнуло лицо водителя. Футаватари еще больше помрачнел. В доме Осакабе он провел минут десять, не больше. Ничего удивительного. Вряд ли такой человек, как Осакабе, радушно встретил человека из административного департамента. Миками медленно поехал к дому директора Осакабе. Он выяснит, что таится за тайными маневрами Футаватари! Осакабе откроет ему истинную причину визита комиссара. Вполне вероятно, что ему она известна. Он ведь участвовал во всем, что тогда происходило, а не только в событиях, упомянутых в записке Коды. Футаватари, должно быть, это понял; возможно, именно поэтому он решил навестить Осакабе лично. Миками поворачивал на перекрестке направо, когда зазвонил его телефон. Он притормозил у обочины и посмотрел на экран. Исии! Миками негромко выругался, но все же нажал кнопку приема вызова. – Миками, что вы себе позволяете? Миками еще никогда не слышал, чтобы Исии был так взволнован. – А что? – Не притворяйтесь, будто не понимаете! Мне только что звонил директор Акама. По его словам, вам удалось уговорить Амэмию? Миками сообразил, что из-за встречи с Футаватари совсем забыл доложить Исии о том, как развиваются события. – Извините, тогда у меня было много дел. – Но вам удалось доложить обо всем Акаме? Что на вас нашло? Почему вы обращаетесь к нему через мою голову? Сначала вы должны были позвонить мне… Представьте, в каком положении оказался я – мне пришлось признать, что я ничего не знаю! – В будущем постараюсь вести себя осторожнее, – сказал Миками, давая понять, что хочет закончить разговор, но Исии, видимо, не понял намека. – Насколько я понимаю, вы хотели присвоить все лавры себе? Не знаю, как вы работали в уголовном розыске, но у нас подобное поведение неприемлемо! Слова Исии не задевали Миками; Исии не был на одной с ним шахматной доске. – Нет ни уголовного розыска, ни административного департамента. – Что?! – Постараюсь в будущем вести себя осторожнее, – повторил Миками и нажал отбой. – «Как будто это имеет какое-то значение», – буркнул он себе под нос, повторяя слова Футаватари. Он включил фары и выехал на дорогу. Повернул направо, и в лучах фар высветились ярко-красные цветки фотинии. Он остановил машину на том же месте, где недавно стояла ма шина Футаватари, и быстро, пока не передумал, направился к крыльцу. Подобрался, прочитав фамилию Осакабе на табличке. В горле у него пересохло. Он не позвонил заранее, не предупредил о своем приезде. Он ведь даже не работал на Осакабе – во всяком случае, непосредственно. В любой другой день Миками не смог бы себя заставить позвонить в дверь. Но любого другого дня не было, особенно для полиции префектуры. Кроме того, только что, буквально у него на глазах, Осакабе принял у себя человека, который вообще никогда не служил в уголовном розыске. Тем более он вряд ли прогонит опытного детектива, пусть и бывшего… Уговорив себя, Миками позвонил в дверь. Ждать пришлось долго. Наконец дверь открылась, и он увидел на пороге элегантную пожилую даму с аккуратно заплетенными седыми косами. Миками впервые видел жену Осакабе. Он отвесил глубокий поклон, как это принято в полиции. Пусть она видит, что он свой. – Пожалуйста, простите мое внезапное вторжение. Моя фамилия Миками. Я служу в управлении полиции. Он протянул свою визитку, и жена Осакабе взяла ее обеими руками. Его появление почти сразу после ухода Футаватари как будто не удивило ее. – Директор по связям с прессой Миками? – Совершенно верно. – Позвольте узнать, какова цель вашего визита. – Если можно, я бы хотел кое-что обсудить с директором Осакабе. Да, Осакабе даже после ухода на пенсию остается директором. Кое-что никогда не меняется. – Конечно. Будьте добры, подождите, сейчас я ему скажу. – Она ненадолго скрылась в доме, но вскоре вернулась. – Прошу вас, следуйте за мной. – Она жестом пригласила его войти и по холодному коридору провела в гостиную. Миками встал по стойке «смирно». – Спасибо, что согласились меня принять, – звонко произнес он, снова чувствуя себя новобранцем, только что принятым на службу. Осакабе сидел на полу за низким столиком. Прошло восемь лет с тех пор, как он официально вышел на пенсию. Значит, сейчас ему шестьдесят восемь… Лицо и шея у него немного осунулись, кожа обвисла, отчего он выглядел по возрасту жилистым, однако глаза Осакабе оставались такими же проницательными, как в ту пору, когда он еще состоял на службе.