Сува намекал на то, что Курияма не служил в административном департаменте. – Есть у него награды или, наоборот, дисциплинарные взыскания? – Ничего примечательного. Однажды он потерял документы по делу об имущественных спорах, но это было давно. – Ну а в целом на каком он счету? – Похоже, его не слишком ценят. Я только что звонил в участок Ф. Его считают довольно замкнутым и скрытным. А еще он любил важничать, задирал нос. Коллеги считают его бездельником. Зато, как мне сказали, он пользовался успехом у женщин и был завсегдатаем в местных барах. Миками замутило. – Ладно. А о пострадавшей вы что-нибудь узнали? – Там все тоже не так однозначно… Имя – Нацуко Хаяси. Тридцать семь лет. Работала в массажном салоне; ее сожитель – известный рецидивист, чья «специальность» – кражи со взломом. В настоящее время он отбывает срок за очередную кражу… Миками не удержался от презрительного смешка: – Ну и парочка! Попробую угадать… наверное, ее тоже обвиняли в краже? – Да, в краже сумки. У школьницы, которая хотела купить билет на железнодорожной станции. Миками покрутил шеей, задумался. – Как-то странно, что он во всем признался. – Кто? – Курияма. Ведь подарочные сертификаты, которыми он пытался откупиться, не были именными! Почему не сказать начальнику, что она все выдумала? – Ну, не знаю… Потерпевшая дала письменные показания под присягой. Он, наверное, сразу понял, что его ждут крупные неприятности, если о случившемся станет известно его начальству или родственникам. Кажется, она еще заставила его написать извинительное письмо. Решительное, весомое доказательство. Знали ли об этом в «Тоё»? Если да, понятно, почему они поспешили опубликовать материал, не поставив в известность префектуральное управление. – А не может быть, что сама Хаяси и стала источником информации? Сува ненадолго прищурился, задумался. Потом несколько раз моргнул и снова посмотрел на Миками. – Что-то не похоже… То есть… она ведь взяла у него подарочные сертификаты. Возможно, именно поэтому она и решила шантажировать Курияму. Но она ничего не выгадала бы, если бы сама сообщили обо всем журналистам. – Ладно. Кто, по-вашему, передал материал Акикаве? Сува ответил сразу же: – Хотя я не могу назвать имени, почти уверен, что источником информации стал детектив. – Почему вы так решили? – спросил Миками, не меняя выражения лица. – Так сказал мой знакомый из администрации участка Ф. По его словам, никто не знал о том, что сделал Курияма, а даже если и знали, с их стороны слив – настоящее самоубийство. В общем, никто из администрации в этом не заинтересован. – А детективы? В конце концов, они считают, что именно они руководят изоляторами временного содержания. – Да, но официально изоляторы подведомственны административному департаменту. И они очень серьезно относятся к вопросам секретности; никто там не стал бы раскрывать рот. Миками понял, что хотел сказать Сува. В отличие от детективов представители администрации предпочитают держать язык за зубами. Потом он решил немного перефразировать свое предположение: – Наверное, Хаяси вскользь обмолвилась кому-то из детективов… о том, что с ней делал Курияма. – И детективы тоже вскользь обмолвились об этом при репортерах? Заметив раздражение Миками, Сува наклонился к нему: – По словам моего знакомого, сотрудники уголовного розыска в самом деле вели себя немного странно. – Странно? Что значит «странно»? – Наверное, все испытали потрясение, когда прочли утренний выпуск. Начальник участка созвал срочное совещание, так что они теперь все там, но… никто из детективов не выказал ни малейшего удивления; похоже, они заранее знали, что случится, только делали вид, будто тоже не в курсе. – Вы не найдете ни одного детектива, который бы демонстрировал свои чувства в открытую… – Еще не договорив, Миками понял, что Сува, наверное, прав. В конце концов, потерпевшая – та еще штучка. Изворотливая и корыстная. И муженек ей под стать – взломщик-рецидивист… Должно быть, парочка хорошо знакома детективам участка Ф. И допрашивали потерпевшую мягко, как старую знакомую. Вполне возможно, она пожаловалась на ретивого сержанта кому-то из знакомых детективов. Хотя, судя по тому, что делу был дан ход значительно позже, она, скорее всего, просто намекнула на приставания сержанта, не обвиняя его напрямую. Так или иначе, история о похотливом сержанте стала известна всем детективам участка Ф. Потом о ней узнали детективы других участков; возможно, даже департамент уголовного розыска префектурального управления. Да, скорее всего, источник утечки надо искать в уголовном розыске. История стала известна директору Аракиде. Он приказал кому-то из сотрудников угрозыска в участке Ф. проверить факты. Затем воспользовался самым эффективным средством, какое у него было, чтобы надавить на административный департамент, – «Тоё» с тиражом 8 миллионов экземпляров. Миками посмотрел на Суву. – Вы тоже считаете, что утечка исходит из уголовного розыска в участке Ф.? – Да. – Значит, Акикава специально ездил в окружной участок в глуши, чтобы раздобыть материал? – Вряд ли он сам куда-то ездил. Скорее ему привезли готовый материал. Он ведь местная знаменитость. Его почти все знают. – Зачем понадобился слив? – Судя по тому, какой разрастается скандал… по-моему, те, кто за всем стоит, метят в начальника участка. Говорят, у Кобогаты тяжелый характер; кое-кто считает его чуть ли не одержимым. Многие обрадуются, если он уйдет. Так вот чем он объясняет свою версию! Конечно, звучит вполне правдоподобно. И все же Миками был уверен, что дело тут в другом. Да и Сува наверняка переменил бы мнение, знай он о конфликте вокруг визита комиссара. Пожалуй, пора его просветить. Видимо, единственный способ заручиться помощью Сувы – немедленно ввести его в курс дела. Пусть лучше узнает обо всем от него, чем от Акамы. Правда, вопрос с конфликтом сложный. Ему и самому еще многое непонятно. Правильно ли объяснять суть дела вкратце? Так сказать, обрисовать лишь общие очертания… Все равно что вручить ему черный пластиковый мешок, не говоря, что лежит внутри. – Мне, наверное, пора. – Сува покосился на часы. – Но сначала я хотел спросить еще об одном. – Выкладывайте. – Кобогата впервые будет проводить пресс-конференцию такого уровня. Возможно, нам придется ему помочь. – Он заговорщически понизил голос: – Я подскажу ему, чтобы он поподробнее рассказал о… словом, о прошлом Хаяси. Либо в конце пресс-конференции, либо позже, когда его обступят репортеры, начнется общий разговор. Он вроде как даст комментарий не для протокола… Некоторые газеты могут даже отказаться от публикации, если станет известно, что потерпевшая работает в массажном салоне и живет с рецидивистом. И даже если опубликуют, в вечерних выпусках им придется выражаться осторожнее. Миками вздохнул: – Думаете, конкуренты обвинят Акикаву в нечистоплотности? – Если мы намекнем, что там не все чисто, на лучшее нам и надеяться не приходится. Кобогата вообще может молчать; пусть репортеры сами делают выводы. Замысел был неплох. Но Миками что-то сдерживало. – Если Кобогата промолчит, может быть, все и получится. Но мы не имеем права переубеждать репортеров, что бы ни случилось. Даже если предположить, что Хаяси сама соблазнила Курияму, он все равно остается жалким подонком. Мы не имеем права его выгораживать. Молчание Кобогаты будет расценено гораздо хуже, если репортеры подумают, будто мы поддерживаем охранника… – Последние слова Миками произнес очень быстро, потому что зазвонил стоявший у него на столе телефон. – Как дела в пресс-центре? – спросил Исии. – Пока все спокойно. Заметив, что Сува стоит на месте, видимо ожидая дальнейших указаний, Миками дернул подбородком, показывая, что он может идти. – Тут у нас одно накладывается на другое. Из-за сегодняшней статьи в «Тоё» мне в конце концов придется самому извиняться на круглом столе… Миками ожидал от Исии выговора, но тот говорил на удивление жизнерадостно: – Вы справитесь. Только помните: мы не просим прощения, а всего лишь объясняем, что случилось. – Да, да, все будет хорошо. Возможно, в свете того, что произошло в участке Ф., обстановка немного накалится… – Не о чем беспокоиться. Начальник управления Цудзиюти решил на сей раз не присутствовать. Так Миками и подумал. Если Цудзиюти придет на прессконференцию, ему придется отвечать на неприятные вопросы о преступлении Куриямы – конечно, это неудобно. Надо будет извиняться. Заверять, что в будущем такого не повторится. А в его отсутствие отдуваться придется Сироте или Акаме. Вопрос в том, закроют ли глаза на отсутствие Цудзиюти репортеры-ветераны, прекрасно знакомые с подобными уловками. Миками махнул уходящему Суве. Заметив его жест, Микумо подняла голову. – Как вы намерены объяснить отсутствие начальника Цудзиюти? – Пресс-конференция запланирована на час дня, так? Мы решили перенести дисциплинарное слушание по делу Куриямы примерно на то же время. Таким образом, два события совпадают. Мы скажем, что начальник управления сейчас как раз разбирается в ситуации; они поймут, что он серьезно относится к своим обязанностям… – с гордостью ответил Сува. Миками показалось, что именно он придумал перенести время слушаний. – Как к этому отнесся Акама? – Похвалил за ценное предложение… – Не о вашем предложении. О статье в «Тоё». – Ничего особенного. Конечно, он очень расстроился.