Руки в карманах, безучастный, Сернин улыбался. В двух дюймах от виска его подстерегала смерть. Пальцы сжимались на спуске курка. – А-а! – усмехнулся Вебер. – До чего приятно это видеть… Полагаю, на сей раз мы попали в десятку, и это очень скверно для тебя, господин Люпен. Он раздвинул ставни широкого подвального окна, через которое внезапно ворвался дневной свет, и повернулся к Альтенхайму. Но к величайшему его изумлению, барон, которого он считал мертвым, открыл глаза, глаза тусклые, ужасающие, уже отражавшие небытие. Барон смотрел на господина Вебера. Потом, казалось, стал искать кого-то взглядом и, увидев Сернина, содрогнулся от гнева. Можно было подумать, что он очнулся от своего оцепенения и что внезапно проснувшаяся ненависть отчасти вернула ему силы. Опершись на руки, барон попытался заговорить. – Вы узнаете его? – спросил господин Вебер. – Да. – Это Люпен, не так ли? – Да… Люпен… Сернин, по-прежнему улыбаясь, слушал. – Боже! До чего забавно! – сказал он. – Вы хотите еще что-то сказать? – спросил господин Вебер, заметив, как отчаянно дергаются губы барона. – Да. – Быть может, по поводу господина Ленормана? – Да. – Вы заперли его? Где же? Отвечайте… Приподнявшись всем телом и настойчивым взглядом, Альтенхайм указал на стенной шкаф в углу помещения. – Там… там… – произнес он. – Ах, мы наконец у цели, – усмехнулся Люпен. Господин Вебер открыл шкаф. На одной из полок лежал пакет, обернутый черной саржей. В нем обнаружились шляпа, коробочка, одежда… Вебер вздрогнул. Он узнал оливковый редингот господина Ленормана. – Ах, мерзавцы! – воскликнул он. – Они убили его. – Нет, – подал знак Альтенхайм. – Тогда что же? – Это он… он… – Как он?.. Это Люпен убил шефа? – Нет. С бешеным упорством Альтенхайм цеплялся за жизнь, обуреваемый жаждой говорить и обвинять… Секрет, который он хотел раскрыть, вертелся у него на языке, а он не мог, не в силах был облечь его в слова. – Послушайте, – настаивал помощник начальника полиции, – господин Ленорман все-таки мертв? – Нет. – Он жив? – Нет. – Я не понимаю… Однако эта одежда? Этот редингот?.. Альтенхайм обратил глаза в сторону Сернина. Господина Вебера осенила одна мысль. – А-а! Я понимаю! Люпен украл одежду господина Ленормана и рассчитывал воспользоваться ею, чтобы ускользнуть. – Да… да… – Неплохо! – воскликнул помощник начальника. – Трюк как раз в его духе. В этой комнате мы нашли бы Люпена переодетым господином Ленорманом и наверняка связанным. Для него это спасение… Только у него не хватило времени. Это так, правда? – Да… Да… Однако по взгляду умирающего господин Вебер почувствовал, что тут другое и что это еще не весь секрет. В чем же тогда дело? Что это за странная и необъяснимая загадка, которую умирающий хотел раскрыть, прежде чем умереть? – А господин Ленорман, где он? – спросил Вебер. – Здесь… – Как здесь? – Да. – Но в этой комнате нет никого, кроме нас! – Есть… есть… – Да говорите же… – Есть… Сер… Сернин… – Сернин! А? Что? – Сернин… Ленорман… Господин Вебер так и вскинулся. Его озарил внезапный свет. – Нет, нет, это невозможно, – прошептал он, – это безумие. Он не спускал глаз со своего пленника. Сернин, казалось, очень веселился и присутствовал на сцене как зритель, который, развлекаясь, желает узнать развязку. Выбившись из сил, Альтенхайм вытянулся во весь свой рост. Умрет ли он, прежде чем даст ключ к загадке, которую так неясно загадал? Господин Вебер, потрясенный нелепым, невероятным предположением, с которым он не соглашался и которое упорно не отпускало его, господин Вебер снова взялся за свое: – Объяснитесь… Что за этим кроется? Какая тайна? Барон, казалось, не слышал, он лежал неподвижный, с застывшими глазами. Господин Вебер прилег рядом с ним и отчетливо, так, чтобы каждый слог проникал в глубину этой души, уже погруженной во мрак, проговорил: – Послушай… Я правильно понял, не так ли? Люпен и господин Ленорман… Чтобы продолжить, господину Веберу потребовалось усилие, настолько чудовищной казалась ему эта фраза. Однако барон не спускал с него потускневших глаз, в которых отражалась тревога. Дрожа от волнения, словно совершая кощунство, помощник начальника закончил: – Это правда, не так ли? Ты в этом уверен? Оба они – одно и то же лицо? Глаза оставались неподвижны. Струйка крови сочилась из уголка рта… Два или три всхлипа… Последняя судорога. Это был конец. В низкой комнате, заполненной людьми, воцарилось долгое молчание. Почти все охранявшие Сернина полицейские отвернулись и, пораженные, не понимая или отказываясь понимать, по-прежнему слышали невероятное обвинение, которое бандит не смог сформулировать. Господин Вебер взял коробку, найденную в свертке из черной саржи, и открыл ее. В ней находились седой парик, очки с серебряными дужками, каштанового цвета шарф, а в двойном дне – баночки с гримом и отделение с крохотными буклями седых волос – словом, все, из чего в точности можно было воссоздать облик господина Ленормана. Вебер подошел к Сернину и какое-то время молча смотрел на него, задумчиво восстанавливая все стадии приключения, потом прошептал: «Так значит, это правда?». Сернин все с тем же улыбчивым спокойствием отвечал: – Предположение не лишено ни изящества, ни смелости. Но прежде всего скажи своим людям, чтобы они оставили меня в покое со своими игрушками. – Ладно, – согласился господин Вебер, подав знак полицейским. – А теперь отвечай. – Что тебя интересует? – Ты – господин Ленорман? – Да. Послышались возгласы. Жан Дудвиль, который находился там, пока его брат следил за тайным выходом, Жан Дудвиль, сообщник Сернина, смотрел на него с изумлением. Ошеломленный господин Вебер пребывал в нерешительности. – Ты поражен, а? – сказал Сернин. – Признаюсь, это довольно забавно… Боже, как ты меня порой смешил, когда мы работали вместе, ты и я, начальник и помощник начальника!.. А самое смешное то, что ты считал его мертвым, славного господина Ленормана… Мертвым. Как бедняга Гурель. Но нет, нет, старина, голубчик был все еще жив… Он показал на труп Альтенхайма: – Этот бандит швырнул меня в воду, в мешке, с камнем на поясе. Вот только он забыл отобрать у меня нож… А таким ножом прорывают мешки и режут веревки. Так-то вот, несчастный Альтенхайм… Если бы ты подумал об этом, то не оказался бы там, где находишься сейчас… Но довольно болтать… Мир праху твоему! Господин Вебер слушал, не зная, что и думать. В конце концов, он в отчаянии махнул рукой, словно отказываясь что-либо понимать. – Наручники, – приказал он, внезапно испугавшись.