Отец смеется. - Это не должно стать проблемой. Насколько мне известно, ты сходила только на одно свидание, и то больше двух лет назад. Я с трудом проглатываю кусочек лосося. Серьезно? Где я была, когда раздавали приличных отцов? Почему мне достался тупой осел? Интересно, сколько раз за время нашего обеда он сказал гадостей. Ему следует проявить осторожность, иначе его язык в скором времени покроется язвами. Он и вправду не знает какой сегодня день. Если бы знал, он бы никогда не сказал чего-то подобного. Я вижу неожиданное появление складки на его лбу, он пытается придумать извинение за сказанные слова. Уверена, отец не имел ввиду то, как прозвучала его фраза, но это не останавливает меня от словесной мести. Я поднимаю руку, убираю прядь волос за левое ухо, полностью открывая свои шрамы, и смотрю прямо ему в глаза. - Да, папочка. Я действительно не получаю такого же внимания от парней, какое привыкла получать раньше. Ну знаешь, до того, как это произошло со мной. Указываю рукой на свое лицо, но уже жалею, что эти слова вырвались из моего рта. Почему я постоянно опускаюсь до его уровня? Я же выше этого. Его взгляд падает на мою щеку, но потом он быстро переводит его на стол. Отец действительно выглядит полным раскаяния, и я подумываю умерить свою злость и вести себя немного тактичнее. Однако до того, как из моего рта вырывается что-либо не слишком грубое, с диванчика, позади моего отца встает парень и все мое намерение катится к чертям. Я пытаюсь поправить волосы и прикрыть ими лицо, пока парень поворачивается, но слишком поздно. Он уже смотрит на меня. Снова. На его лице играет та же самая улыбка, которую он послал мне ранее, но на этот раз я не отвожу взгляд. Точнее мы смотрим друг другу в глаза, пока он направляется в сторону нашей кабинки. И прежде чем я успеваю среагировать, он садится рядом со мной. Ничего себе! Что он делает? - Извини, детка, я опоздал, - говорит он, обнимая меня за плечи. Он только что назвал меня деткой? Какой-то незнакомый парень, только что обнял меня за плечи и назвал деткой! Что, черт возьми, происходит? Я бросаю взгляд на отца, подозревая, что он как-то в этом замешан, но тот смотрит на незнакомца, наверно даже, с еще большим замешательством чем я. Я напрягаюсь под рукой парня, когда чувствую, как он целует меня в голову. - Чертовы калифорнийские пробки, - бормочет он. Незнакомец только что прижался губами к моей голове. Что? Такое? Происходит? Парень протягивает через стол руку отцу. - Я Бен, - представляется он. - Бентон Джеймс Кесслер. Парень вашей дочери. Вашей дочери... кто? Мой отец отвечает на рукопожатие. Я больше чем уверена, что сижу с раскрытым ртом, поэтому быстро его закрываю. Не хочу, чтобы папа узнал, что я не имею никакого понятия, кто этот парень. Я так же не хочу, чтобы этот парень – Бентон, подумал, что я раскрыла рот из-за того, что мне приятно его внимание. Я просто смотрю на него так потому что... ну... потому что, ясно же что он какой-то сумасшедший. Он выпускает руку отца, и кладет ее на спинку дивана. Быстро подмигивает мне, и подносит свои губы к моему уху, да так близко, что я готова ударить его. - Просто подыграй мне, - шепчет он, и откидывается назад, по-прежнему улыбаясь. Просто подыграть? Это что, его учебное задание на импровизацию? А потом до меня доходит. Он подслушал весь наш разговор. Должно быть он притворился моим парнем, чтобы таким вот странным образом поставить на место моего отца. М-да. Думаю, мне нравится мой новый фиктивный парень. Теперь, когда я понимаю, что он разыгрывает моего отца, я ласково ему улыбаюсь. - Не думала, что ты приедешь, - говорю я и, прижавшись к Бену, смотрю на папу. - Детка, ты же знаешь, как давно я хотел познакомиться с твоим отцом. Ты и так почти не видишься с ним. Никакие пробки не смогли бы помешать мне приехать сегодня. Я посылаю своему фиктивному парню удовлетворенную ухмылку за эту колкость. Наверно отец Бена такой же мудак, потому что, он точно знает что говорить. - Ох, мне очень жаль, - говорит Бен, снова обращаясь к отцу. - Я не расслышал ваше имя. Теперь мой отец смотрит на Бена с явным неодобрением. Боже, я обожаю наше представление. - Донаван О'Нил, - отвечает мой отец. - Ты наверняка уже слышал это имя. Я был звездой... - Нет, - перебивает его Бен. - Никогда не слышал. Бен поворачивается ко мне и подмигивает. - Но Фэллон мне много о вас рассказывала, - он щелкает меня по подбородку и снова смотрит на отца. - И говоря о нашей девочке, что вы думаете насчет ее переезда в Нью-Йорк? Бен смотрит на меня сверху вниз и хмурится. - Не хочу, чтобы моя божья коровка убегала в другой город, но если это означает что она следует за своей мечтой, то я буду первым кто убедится, что она успела на свой рейс. Божья коровка? Пусть радуется, что он мой фиктивный парень, потому что мне хочется врезать по его фиктивным яйцам за такое дурацкое прозвище. Мой отец прочищает горло, явно недовольный нашим новым гостем. - Я допускаю, что восемнадцатилетним детям стоит следовать за несколькими мечтами, но не за теми, что о Бродвее. Особенно о карьере, которая у нее уже была. Бродвей - это шаг вниз, на мой взгляд. Бен меняет свою позу. От него, как я думаю, очень приятно пахнет. Но я очень давно не сидела так близко с парнем, поэтому может Бен пахнет просто обычно. - Хорошо, что ей восемнадцать, - отвечает Бен. - В этом возрасте мнение родителей, на то как поступать со своей жизнью уже не имеют должного влияния. Знаю, Бен всего лишь играет, но еще никто и никогда так за меня не заступался. Из-за этого чувствую, будто в легких что-то сжимается. Дурацкие легкие. - Это не мнение, когда дело касается профессиональной отрасли, - отвечает мой отец. - Это действительность. Я достаточно проработал в этой сфере, чтобы понимать, когда кому-то нужно выйти из игры. Я резко дергаю головой, но рука Бена тут же обнимает меня за плечи. - Выйти из игры? - переспрашивает Бен. - Вы это серьезно сейчас произнесли в слух, что вашей дочери пора сдаться? Мой отец закатывает глаза и, скрестив на груди руки, пристально смотрит на Бена. Бен убирает руку с моих плеч и принимает зеркальную позу отца, и так же смотрит прямо ему в глаза. Боже, это так неловко. И так удивительно. Никогда не видела, чтобы папа вел себя так. И я никогда не видела, чтобы он так мгновенно кого-то невзлюбил. - Послушай, Бен, - отец произносит его имя с нескрываемым отвращением. - Не нужно забивать голову Фэллон всякой ерундой, только потому что ты в восторге от перспективы иметь на Восточном побережье дежурную девушку. О Боже мой. Неужели мой отец только что сослался на меня как дежурную девушку? Я раскрываю от удивления рот, но он продолжает. - Моя дочь умная. Она стойкая. Фэллон признает, что о карьере, которой она посвятила всю свою жизнь, сейчас не может быть и речи, из-за того что… - Он машет рукой, указывая на меня. - Теперь, когда она… Отец не может закончить свою фразу, и на его лице мелькает тень раскаяния. Я точно знаю, что он собирался сказать. За последние два года он говорил всё что угодно, кроме этого. Всего лишь два года назад я была одной из самых перспективных актрис среди подростков. Но когда, огонь изуродовал меня, студия разорвала со мной контракт. Думаю, папа больше сожалеет о том, что больше не является отцом актрисы, нежели о том, что он чуть не потерял дочь, из-за пожара, который разгорелся из-за его собственной беспечности. Как только мой контракт был разорван, мы никогда больше не говорили о возможности играть. Мы вообще больше не разговаривали. Из отца, который на протяжении полутора лет каждый день проводил со мной на съемочной площадке, он превратился в отца, которого я вижу, может быть, раз в месяц. Так что будь я проклята, если не заставлю его закончить свою фразу. Я ждала два года, чтобы услышать его признание, что именно моя внешность является причиной, почему у меня больше нет карьеры. До сегодняшнего дня, это было лишь молчаливое предположение. Мы никогда не говорили о том, почему я больше не играю. Мы только упоминали об этом, как о факте. И пока отец чувствует раскаяние, было бы хорошо также услышать от него, что огонь уничтожил не только мою карьеру, но и наши отношения. Он не имеет ни малейшего понятия, каким теперь быть для меня отцом, когда он больше не мой агент и преподаватель актерского мастерства. Я смотрю на отца, прищурив глаза. - Закончи фразу, папа.