- Бен? - спрашивает она. - Ты выглядишь так, словно тебе опять больно. Я смеюсь и качаю головой. - Я больше не буду. Мне очень нужно сказать тебе, что я тебя люблю, но чувствую, что должен предупредить тебя, прежде чем сделаю это. - Хорошо, - говорит она. - Предупредить о чем? - Что соглашаясь любить меня в ответ, ты берешь на себя огромную ответственность. Потому что Оливер всегда будет частью моей жизни. И я имею в виду не как племянник, а как будто он мой. Дни рождения и игры в бейсбол и... Фэллон прикладывает свою ладонь к моему рту, чтобы заткнуть меня. - Если ты кого то любишь, то ты любишь не просто человека, Бен. Любовь – это когда ты признаешь пристрастия своего возлюбленного, и разделяешь его любовь к остальным людям. И я буду любить. Я это сделаю. Обещаю. Я действительно ее не достоин. Но я притягиваю ее ближе и усаживаю себе на колени. Тянусь к её губам и говорю: - Я люблю тебя, Фэллон. Больше, чем поэзию, больше чем слова, больше чем музыку, больше, чем твои сиськи. Обе. Ты хоть представляешь, как это много? Фэллон одновременно и смеется и плачет, и я прижимаюсь к ее губам, желая запомнить этот поцелуй больше, чем любой другой, что дарил ей. Пусть он и длится всего две секунды, потому что она отстраняется и отвечает: - Я тоже тебя люблю. И, думаю, это было выдающееся объяснение. Такое, что даже не надо сильно присмыкаться. Хочу поехать в твою квартиру прямо сейчас и заняться с тобой любовью. Я быстро целую её, а потом толкаю обратно на пассажирское сидение, готовый вернуть нас на шоссе. Фэллон пристегивает ремень и добавляет: - Но утром я все еще жду завтрак. • • • - Итак, технически, суммарно мы провели приблизительно только двадцать восемь часов вместе с тех пор, как встретились, - говорит она. Мы в моей постели. Фэллон на мне, щекочет пальцами мою грудь. Как только мы оказались в моей квартире, мы занялись любовью. Два раза. И если она не перестанет так ко мне прикасаться, это произойдет и в третий раз. - Этого времени более чем достаточно, чтобы понять, что ты кого-то любишь, - отвечаю я. Мы уже подсчитали, сколько всего времени фактически провели вместе на протяжении четырех лет. Я честно думал, что будет больше, потому что уверен в своих чувствах, но Фэллон была права, когда сказала, что это даже не полных два дня. - Посмотри на это с другой стороны, - предлагая ей свой подробный расчет. - Если бы у нас были традиционные отношения, мы бы сходили на несколько свиданий, возможно, раз или два в неделю, каждый по несколько часов. Это в среднем двенадцать часов за первый месяц. Допустим, два-три свиданий с ночевкой во втором месяце. Пары, отношения которых, доживают до третьего месяца, в сумме проводят вместе двадцать восемь полных часов. А третий месяц - это определенно месяц для "я люблю тебя". Так что технически, мы на верном пути. Фэллон закусывает губу, чтобы скрыть улыбку. - Мне нравится твоя логика. Ты же знаешь, как сильно мне не нравится инста-любовь. - Ох, это была еще та инста-любовь, - говорю ей. - Но у нас все законно. Она приподнимается на локте и смотрит на меня сверху вниз. - Откуда ты знаешь? В какой момент ты понял, что влюблен в меня? Я отвечаю не задумываясь: - Помнишь, когда мы целовались на пляже, я сел и сказал, что хочу сделать татуировку? Фэллон улыбается. - Это было так неожиданно, как я могла забыть? - Вот почему я сделал эту татуировку. В тот самый момент я понял, что в первый раз влюбился в девушку. Настоящей любовью. Самозабвенной. Однажды мама сказала мне, что когда я беззаветно в кого-нибудь влюблюсь, то пойму это в ту же секунду, и что именно тогда я должен что-то сделать, чтобы запомнить этот момент, потому что это происходит не со всеми. Так что… вот так. Она берет мое запястье и разглядывает татуировку. Проводит по ней указательным пальцем. - Ты сделал ее из-за меня? - спрашивает Фэллон, поднимая взгляд. - Но что она означает? Почему ты выбрал слово «поэтичный»? И нотный стан? Я перевожу взгляд на тату и думаю, следует ли мне вдаваться в подробности о причинах выбора. Но это перекроет то, что у нас есть сейчас, а я этого не хочу. - По личным причинам, - отвечаю я, заставив себя улыбнуться. - И однажды я расскажу тебе о них, но сейчас я хочу, чтобы ты еще раз меня поцеловала. Не проходит и десяти секунд, как я переворачиваю ее на спину, и оказываюсь глубоко внутри нее. В этот раз я люблю ее медленно - не дико, как мы сделали это дважды. Я целую ее, от подбородка до груди и обратно, нежно прижимая губы к каждому дюйму кожи, к которой мне выпала честь прикасаться. И на этот раз, когда мы заканчиваем, мы больше не разговариваем. Мы оба закрываем глаза, и я знаю, что проснувшись завтра утром рядом с ней, я постараюсь сделать своей миссией простить себя за то, что скрыл от неё правду. После того, как приготовлю ей завтрак. Фэллон Мой желудок урчит, напоминая, что вчера я даже не поужинала. Я тихонько вылезаю из кровати и ищу свою одежду, но кроме юбки, я больше ничего не могу найти. Не хочу включать свет, чтобы отыскать свою рубашку, поэтому иду в гардеробную Бена, чтобы найти футболку или что-нибудь еще, чтобы совершить набег на его холодильник. Я чувствую себя идиоткой, слепо ища в его шкафу футболку, но губы расплываются в улыбке. Проснувшись сегодня утром, я не ожидала, что день закончится таким образом. Абсолютно идеально. Решаю включить свет, но закрыть за собой дверь, чтобы он не мешал ему. Нахожу тонкую, мягкую футболку и снимаю ее с вешалки. Натянув ее через голову, я уже собираюсь выключить свет, но что-то цепляет мой взгляд. На верхней полке, рядом с обувной коробкой лежит толстая пачка страниц. Похоже на рукопись. Может быть... У меня разгорелось любопытство. Я встаю на носочки, чтобы дотянутся до нее, но хватаю только верхнюю страницу просто, чтобы посмотреть, что это такое. Девятое Ноября Бентон Джеймс Кесслер Несколько секунд смотрю на страницу. Достаточно долго, чтобы успеть поспорить со своей совестью. Мне не следует читать это. Я должна вернуть листок на место. Но у меня есть право прочитать это. На мой взгляд. Я имею ввиду, роман ведь о моих отношениях с Беном. И я помню, как он говорил, что не хочет, чтобы я читала рукопись, пока она не закончена, но теперь, когда он её больше не пишет, его правило не имеет силы. Не могу решить что делать, но все же беру с полки всю рукопись. Отнесу лучше на кухню. Возьму что-нибудь перекусить. А после уже решу, что со всем этим делать. Щёлкаю выключателем и медленно открываю дверь. Бен лежит в том же положении, тяжело дышит, даже можно сказать, похрапывает. Я выхожу из его спальни и иду на кухню. Осторожно кладу рукопись на стол перед собой. Я не знаю, почему у меня трясутся руки. Может потому что передо мной лежат его истинные мысли обо мне, о нас и о том через что мы прошли. Что если мне не понравится его правда? Люди имеют право на личную жизнь, и то, что я собираюсь сделать, называется вторжением в каждую частичку его личной жизни. Это не лучший способ начать отношения.Но что если я прочитаю только одну главу? Просто несколько страниц, а потом положу рукопись на место, и Бен никогда об этом не узнает. Я уже знаю, о чём именно хочу прочитать. С того момента, как это произошло, меня гложет любопытство. Я хочу знать, почему Кайл ударил тогда Бена, в наш второй год. Это не связано со мной, поэтому я могу прочитать этот отрывок и не чувствовать себя потом слишком виноватой. Прилагаю все свои усилия, чтобы пролистать рукопись без прочтения хоть одного предложения. Бен облегчает мне задачу, потому что, он разделил главы соответственно его возрасту. Спор произошёл на второй год наших отношений, поэтому я нахожу главу под названием «Девятнадцать лет» и раскрываю её перед собой. Пропускаю его внутренний диалог, пока он ждал меня в ресторане. Надеюсь, однажды он позволит мне прочитать это, потому что я очень хочу узнать его истинные чувства и мысли. Но сейчас я отказываюсь читать всё это. Я и так чувствую вину за то, что собираюсь прочитать пару страниц. Представляю, что будет со мной, если прочитаю всё остальное. Мой взгляд скользит по странице, пока я не нахожу имя Кайла. Начинаю читать с середины абзаца. - Всё будет хорошо, Джордин. Я обещаю. Входная дверь хлопает и она оборачивается. Я могу видеть волнение в её глазах, так что скорее всего это Кайл. Мой живот сводит от напряжения, которое превращается в тяжелые камни. Чёрт. Он же сказал, что сегодня будет дома только после семи. - Это Кайл? – спрашиваю я Джордин. Она кивает, проходя мимо меня. – Он вернулся пораньше, чтобы помочь мне, - отвечает она, и подойдя к раковине и схватив салфетку, протирает глаза. – Скажи ему, что я сейчас выйду. Не хочу, чтобы он узнал как много я плачу сегодня, чувствую себя такой глупой. Чёрт. Может быть, он не вспомнит. Это было так давно, и мы никогда не говорили об этом. Я делаю глубокий вдох и прохожу в гостиную, пытаясь скрыть панику. Он не должен всё разрушить. - С Джордин всё в порядке, - говорю я, как только возвращаюсь в гостиную, пытаясь успокоить свою нервозность. Я останавливаюсь, когда вижу Кайла, потому что выражение его лица четко даёт мне понять, что он все помнит. И он зол.