Какой бы предмет ни разглядывал рядовой Иванов, он все равно представлял женщину. Какой бы вопрос ни рассматривали мы с вами, вы все равно придем к инстинкту жизни, за которым стоит Вселенский Закон переструктуризации бытия. Между этим Законом и всеми действиями человека – прослеживаемая цепь атомно-молекулярных, клеточно-биологических и психологическо-социальных механизмов. Вот для этого и надо предварительно оговорить границы поля. Часть можно понять только в рамках целого. 27. Однако об искусстве и его утилитарном происхождении, хотя утилитарность здесь лишь часть целого. Любое средство на ограниченном участке рассмотрения всегда становится самоцелью. Понятно ли, товарищи массовые? Яснее всего это видно на примере бюрократии. Бюрократ есть не часть общегосударственного механизма, но исполнитель функции внутри своей клеточки. Его интересует идеальность своего функционирования в рамках клеточки, приказа и инструкции. Сбой процесса за пределами его клеточки его не колышет. На ограниченном отрезке полета стрела не должна поразить цель – она лишь должна устойчиво и быстро лететь (привет от Зенона). ПО МЕРЕ УСЛОЖНЕНИЯ ПРОЦЕССА ПРОИСХОДИТ СМЫСЛОВОЕ РАСЧЛЕНЕНИЕ Хотели быть победоносными и добычливыми – для этого надо быстро бегать тоже – стали соревноваться в беге – выделили самых быстрых – они стали тренироваться – на дальних и коротких дистанциях необходимы разные качества – стайеры стали тощи, плавны и нечеловечески выносливы – и когда такой стайер добежит до врага или добычи, враг пришибет его кулаком или кабан размотает по кочкам. Это уже не важно. Смысл действий стайера – бежать сорок километров без устали. Зачем?.. Ну, условились так. Ритуальный аспект спорта. 28. Так и искусство. Росло и ветвилось, изощрялось и богатело. И чем огромней и многообразней оно становилось – тем туманнее размывался общий смысл, дробился на частности, и каждый участок рассматривался как собственная система со своими ценностями и целями. За деревьями перестал видеться лес. Виды, роды и жанры искусств существовали в собственных системах условностей. Поэты пленяли рифмой, художники похожестью и яркостью, архитекторы гармонией форм, а музыканты благозвучием. Везде были новаторы и эпигоны, таланты и бездари, течения и направления. Какая утилитарность?! Разве что денег слупить с читателя-зрителя-слушателя. III 29. Итак, мы сводим вместе самовоспроизводство культуры и функции искусства. Функции познавательная, развлекательная, воспитательная, эстетическая. При желании можно подразделить и выделить много. «Переживательная», «ободрительная», «отражательная», «умудрительная», «протестная», а также «социальная», «психологическая», «чувствам обучательная», «предупреждающая». Но. Любое искусство. Есть часть, сектор и аспект. Культуры. Изображаемой и передаваемой воспринимателю. В своей системе условностей. Производство искусства. Есть неотъемлемая часть самовоспроизводства культуры. Чрезвычайно показательная часть! И весьма важная. Искусство, как яркие индикаторные знаки живого существа, сигнализирует, каков энергетический потенциал этого существа. То бишь всей культуры. Здоровье цивилизации. Ее потенция и жизнестойкость. 30. Мы говорили, что культура самовоспроизводится прежде всего и обязательно через самовоспроизводство созидательного импульса человека. Каждый человек, взрослея и формируясь, воспринимает в свое существо, свое сознание и подсознание, всю основу культуры своего человечества. В разном объеме, йес. С разным успехом. И тем не менее. Через что воспринимает, под влиянием чего формируется и складывается его личность? Через все. Это ландшафт и пейзаж, климат и жилье. Это личности и поведение родителей и друзей, школа и улица. А также телевизор и кино, газеты и учебники, и тому подобное. Книги? – ах, да… 31. Важнейшая из всех функций искусства – это самовоспроизводство культуры. Эта объективная функция не зависит от воли художника. Развлечение и поучение, красота и моральная поддержка, – все это так, все это прекрасно, но все это входит в генеральное русло – самовоспроизводство культуры. Какое бы произведение искусства каким бы образом ни потреблял человек, – в первую очередь значимо то, что под его влиянием, большим или меньшим, положительным или негативным, принимая его или отвергая, человек еще на один штрих, как след-царапина алмазного резца, формируется как носитель и воспроизводитель своей культуры, член своего социума. Это влияние может быть прямым, под воздействием просмотра-прослушивания-прочтения ярких, эмоциональных, впечатляющих произведений в первую очередь. Это влияние может быть косвенными: духовная элита потребляет, воззрения распространяются, парахудожники изготавливают ширпотреб для масс. Или через взгляды и эстетику лидеров социума и журналистов, высказывания авторитетов, повторения дикторов телевидения. Через знаки доверия: премии, ордена, должности авторов произведений, малопонятных массам. Через статьи учебников и уроки школы. Это влияние прежде всего, понятно, сказывается на детях и подростках – людях в период формирования личности. 32. До ужаса вечна и банальна идея об эмоционально-воспитательном значении искусства. Хороши бы были спартанцы, если бы присланные афинянами флейтисты играли им вместо боевых маршей «Плач замученных детей» Малера! Трубадуры рыцарских замков воспевали подвиги и любовь к прекрасным дамам. Робин Гуд… Тристан и Изольда… Песнь о Сиде… И т. д… То есть. Искусство давало идеал поведения. Идеал личности. Шкалу ценностей. Шкалу престижа. И – что? каким же требовалось быть по этому довольно примитивному искусству? – Верным. Храбрым. Сильным. Справедливым. Преданным стране и государю (законному). Умеющим побеждать, любить, и умирать за идеал. Без страха и упрека. Грязное, бедное, неграмотное Средневековье было заполнено тупым быдлом и жадными жестокими баронами. Но идеал сиял! где-то там наверху, ниже Богородицы, но выше нас! Не жалели себя, не щадили других, и построили нашу Великую Цивилизацию! Социум был ориентирован на Героя! Будь героем! Не сможешь – так хоть потянешься как можно выше. 33. Герой был образцом для подражания. Кодекс чести был образцом для подражания. Люди первого сорта – они храбро умирали за идеал. И заслуживали всего. Толпа подражала героям. То есть. Поведение социума всегда, по определению, копирует поведение элиты. Элита героизировала толпу. Образ жизни быдла был второсортен, несчастен, во многом вынужден. Канон поведения быдла был подчинен, пригнут. Дети играли в рыцарей и героев! А также в благородных разбойников. 34. Эпический разбойник обладает всеми качествами рыцаря – он просто находится в противоположной социальной группе. Простолюдин хочет быть героем – и победить их, как герой! 35. Итак. Искусство эпохи подъема цивилизации – несло идеал поведения, соответствующий подъему цивилизации. Герой был носителем системообразующих ценностей. IV 36. И тут прекрасная тенденция дала течь, и произошло несчастье первое. Развиваясь, изощряясь, ширясь и мудрея, искусство «выработало» героя. О героях было сказано в принципе уже все. Ничего нового нарисовать, написать, рассказать и спеть было уже невозможно. Так: подставляй другие имена, названия и даты. Но изменение есть имманентное качество Бытия! Все течет и изменяется не потому, что сказал Гераклит, а потому что нет существования без действий, они же изменения во всех смыслах. Неизменны лишь Законы Бытия – и Изменение главный из них. Когда покупатели разбирают лучший товар, то обделенные начинают прицениваться к оставшемуся товару и находить ему применение. Разобрав героев, художники неизбежно обратили взоры к маленькому человеку. Живопись всегда впереди литературы. Сначала увидеть – потом осмыслить. Живописец всегда немного животное – он мыслит образами, а не словами. Короче, Брейгель был Великий Художник. И следом господа литераторы узрели маленького человека! И ну его описывать!.. Сколь чувств и глубин в сей козявке! Человек есмь! Классицизм давал героя, выполняющего долг. Романтизм давал героя, для которого собственные чувства и разумения могли быть предпочтительнее государственного долга. Представление о справедливости разошлось с представлением о легитимной власти. Хо… Сентиментализм зарыдал над глубинами простых душ. Да при чем тут власти, страны, подвиги. Все жить хочут и право имеют… И суровой поступью, путем своим железным, вышиб двери критический реализм. Кому Бальзак с Диккенсом, кому Достоевский с «Идиотом». Один из нас! Жизнь как она есть! Муки и радости рядовых людей! Вот тебе зеркало – не вороти рожу! Проникнись, осознай, вот оно все каково на самом-то деле! Рядовые люди стали объектом внимания искусства. Вся их сложность, противоречивость, порой изломанность. Их метания, поиски смысла. Их маленькие добродетели и маленькие пороки. Искусство сменило масштаб рассмотрения на человека. С великанов обратилось к рядовым. Мерку великих доблестей и пороков сменило на миллиметровую линеечку для маленьких людей. При смене масштаба маленькие были столь же значимы и глубоки, как великие! И даже интереснее: они больше метались и путались в разностях жизни. Они были многограннее, изощреннее, непредсказуемее, чем великие! Великий – твердо знает долг и идет на подвиг. А маленький болтается, как броуновская молекула в проруби. 36-А. Самовоспроизводство культуры получило неприятный доворот. В сторону самовоспроизводства человека с мировоззрением маленького человека. Прежде он был маленьким, да знал, что хорошо быть как большой. А теперь он начал знать, что он и сам по себе нормален. Ничего. Достоин. Тоже хорош. И даже злые власти и богачи с героями ему должны. 36-Б. Но первое следствие было до крайности интересно! Имело противоположный характер! А именно тот, который первые авторы первых «маленьких человеков» имели в виду: «Господа, нельзя же так, ведь они – наши братья во Христе, слабые и зависимые, они тоже достойны всего. Им надо помочь, создать им достойную жизнь!» Инерция самовоспроизводства культуры велика. И. Люди с мировоззрением героев – шли совершать подвиги ради освобождения и счастья людей с мировоззрением мелких обывателей! Но сами герои-борцы этого не понимали. Они полагали, что все маленькие люди – они только по социальному положению ничтожны, по бесправию и необразованности своей. А если дать им равные права и свободы, хлеб и оружие, – они сразу поднимутся над собой и станут ну прям тоже как герои. А как же! Униженный человек – он достоин! Его несправедливо унизили! Ну, потом пришел век революций, и освобожденное быдло распяло своих героев с их благоглупым воззрением. Так всегда бывает. 36-В. Мелко-бытовое мировоззрение, изживая реликты героизма, ширилось, как пырей в огороде. И художники поставляли быдлу параискусство на потребу: любуйся собой, быдло. 36-Г. Горе в том, что и крупные таланты, большие художники, все больше ковырялись пинцетом в поносе быдла: а лишь бы создать нечто новое. А как же. Искусство – это открытие, шаг вперед, вверх и вглубь. И никто не возразит – таки да… 37. Книгопечатание дало журналы, а там и газеты. Романтический герой стал насаждать справедливость в пользу бедных. Или решал свои сугубо личные задачи. Но поначалу еще любил вращаться в аристократических кругах. Ибо на самом деле – народ тянулся к герою!.. Человек тянется к силе, мощи, победоности, подвигу! К катарсису, черт вас всех побери, тянется! И чтобы – роскошь, и страсть, и благородство непереносимое!.. Это по форме – бульварщина и пошлость. А по ответу на потребности души потребителя – это сила и красота. Поэтому весь XIX век российский народ больше всех прочих книг читал лубочного «Милорда Георга» Матвея Комарова. Чем приводил в неистовство Некрасова, которого читать не хотел. 38. А вот и кино. А это уже промышленность – и надо давать прибыль. Умных меньшинство – а нас интересует большинство. Поэтому форма – героическая, романтическая, авантюрная. Конец желателен хороший. Добродетель торжествует, порок наказан. 39. А вот и телевидение, для нас важнейшее из искусств. Теперь можно почти не читать и редко ходить в кино. И умирают тиражи газет – интернет есть. Телевидение борется за массовую аудиторию. Бог телевидения называется Рейтинг. Это суровый бог, и он требует жертв. Интеллигентные телевизионщики плачут, но жертвы приносить надо. «Искусство требует жертв…» Добро бы Искусство! Бабло требует жертв!.. Психологи и маркетологи на прикорме телевидения. Нащупаны самые рейтинговые жанры и формы. И! – вот: