– Покажи, – сказал он, свободно отдавая мне пистолет и наушники. Ну что ж, это испытание мне нравилось. Пока. Я надела наушники, отошла к двери, расположила пальцы на пистолете так же, как меня учил Алекс. Прицелилась. Я чувствовала, как начинают потеть мои ладони, а затем этот чертов силуэт стал двоиться у меня в глазах. Не знаю, почему я начала нервничать. И только после того, как я нажала на курок, поняла, что послужило причиной моего волнения: я же косая! Целюсь в одно место – попадаю в другое. Ведь тогда Алекса я поразила отнюдь не с первого раза. Пуля попала за пределы черных границ мишени. – И где ты пробовала стрелять? В компьютерных играх? – с насмешкой спросил он. Я молчала, чувствуя, как меня распирает от злости. Да что этот сопляк возомнил о себе?! Как он вообще попал сюда? Судя по всему, у Лестера такое хобби – собирать всех тупых, безнадежных подростков. Джеки выхватил у меня пистолет, надел наушники и выстрелил. Один раз, второй, третий… пятый… восьмой… десятый! Десять раз этот пацан попал практически в одно и то же место – в левую часть грудины, ни разу не промахнувшись, прямо в сердце! Да уж, тупая и безнадежная здесь только я. – Как это… возможно? Джеки, сохраняя все то же серьезное выражение лица, даже не ухмыльнувшись, дабы закрепить свое превосходство, снял наушники и положил их и пистолет обратно в чемоданчик. Нет, он не пытался быть деловитым, он не был излишне самоуверенным, как все мальчишки в его возрасте. Он никому не подражал. Джеки действительно был таким. Либо его так хорошо выдрессировали. В общем, могу сказать только одно: перед этим пацаненком я теперь испытывала уважение. Ведь он даст фору даже моим ребятам. – В следующий раз, когда я приду, ты должна повторить это. – Я никогда не смогу повторить это. – Ну тогда у тебя будут проблемы. * * * Я снова подтвердила свое звание: косая и тупая. В этот раз я даже в сам плакат не попала. Когда Джеки ушел, я стала репетировать. Представляла, что в руках держу ствол, целюсь и мысленно стреляю. Так я провела весь оставшийся день. Между прочим, довольно увлекательное занятие! Гораздо интереснее, чем считать секунды. * * * Я делала успехи. Ну успехом я называю то, что я попала, наконец, в пределы мишени, но вот только не в сердце, а в живот, а потом в пах, затем снова в живот. Поначалу Джеки как-то комментировал мои неудачи. Его ироничные замечания подстегивали меня двигаться дальше, не сдаваться. Но потом ему, видимо, надоело. Теперь он тупо молчал. И это молчание меня просто убивало. После его ухода я снова тренировалась, и вскоре у меня началась истерика. Ну невозможно это! Не получится у меня, как бы я ни старалась. Этот Джеки просто суперстрелок. Стрельба – это его призвание, потому он так замечательно справлялся, и именно поэтому Лестер и подослал ко мне его. Он хотел, чтобы я сломалась, чтобы на заключительном этапе я проиграла, ведь Лестер прекрасно понимал, что я не смогу научиться так безупречно стрелять. Ну раз я все равно проиграла, то теперь буду следовать своим правилам. У меня появилась идея. * * * – Сегодня последний день. Больше шансов не будет. – Сколько тебе лет, Джеки? Малолетний стрелок не ответил мне. Лишь сердито посмотрел на меня, будто я позволила себе что-то лишнее. Я подошла к нему, надела наушники, взяла пистолет – все как обычно. Долго целилась. Выстрел. Пуля попала в ногу импровизированной жертвы. – Что ты делаешь? – недоумевая, спросил он. – Я прострелила ему колено. Он упал, ему больно, но все же он готовится сделать ответный выстрел, – я снова выстрелила. – Я попала ему в плечо. Он еще громче кричит. Абсолютно растерян, боль адская. Мучается бедолага, как те недорезанные кролики… Я смотрю на него пару минут. Он немного приходит в себя, а затем я замечаю, как меняется его взгляд: он становится яростным. Он хочет отомстить мне во что бы то ни стало, и даже боль его теперь не остановит. И вот теперь, я делаю вот так. Совершила выстрелы в самые широкие места мишени: живот и таз. Нажимала на крючок ровно десять раз, превратила плакат в решето. И все это время Джеки смотрел на меня, разинув рот. Собственно, этого я и добивалась. – Я убила его. Да, я не попала в одну и ту же цель, как ты, но он ликвидирован, – вернула пистолет. – А теперь, Джеки, можешь идти и жаловаться своему хозяину. Хотя нет! Он же и так все видел. Ха! В этом месте нет Бога, здесь есть только эта гребаная камера и Лестер, сидящий по ту сторону. Не успела я договорить, как Джеки молниеносно вылетел из комнаты. Я вновь осталась одна. * * * БРАЙС Я уже с нетерпением ждала новое испытание. С каждым новым заданием я чувствовала, как во мне что-то меняется. Во-первых, я больше не ощущала страха. Эти стены впитали его в себя. Не знаю, возможно, я просто-напросто привыкла к этому месту, оно стало частью меня. Во-вторых, я стала более черствой. Напрасно я полагала, что после всех этих приключений с парнями и Беккс я стала супербесстрашной и даже жесткой. Все же я еще оставалась маленькой ранимой девочкой, которая может легко заплакать, проявлять хоть какие-то эмоции как доказательство того, что я еще нормальный человек. Но теперь я ощущала пустоту. Все мысли стерты. Сознание чистое. Мне больше не снились сны, меня не гложили воспоминания. Я словно в трансе находилась. Могла долго сидеть, смотреть сквозь стену, а потом лечь спать и видеть только черное пространство. Ничего более. Наверное, это и есть терминальная стадия отчаяния, когда в тебе остается одно-единственное чувство: словно кто-то выпотрошил из тебя все остальные чувства. Душа будто парализована. Этого и добивался Лестер. Он хотел превратить меня в марионетку. Правда не знала, для чего именно я нужна ему, но могла с точностью сказать, что теперь мною можно управлять. Ведь мне теперь все равно. Я забыла о страхе, о сопротивлении, борьбе. Открылась дверь, зашел дуболом. Я так называю парней, что под два метра ростом, с чрезмерно развитой мускулатурой и довольно туповатым, но в то же время дерзким взглядом. Руки от кистей до ключиц были покрыты татуировками, голова лысая, выступающие части черепа, покрытые бледной блестящей кожей, смотрелись устрашающе. – Подойди-ка мне, – сказал он. Я спокойно выполнила его просьбу. Хотя он сказал таким тоном, что, скорее всего, нужно было расценивать его слова как приказ. Но мне было все равно. Я уже столько раз видела подобных ему типов, что меня уже не удивить. И уж тем более не напугать. – Вы даже не представились. Как невежливо. И после этих слов его кулак познакомился с моей челюстью. Я буквально отлетела от него, упала и сильно ударилась грудной клеткой о пол. Мягко сказать, что я была шокирована. Несколько секунд я вообще не понимала, что произошло. – Меня зовут Брайс, – гордо представился он, а затем добавил: – Вставай. Я почувствовала, что что-то ползет по моему подбородку, дотронулась до него, а это, оказалось, кровь сочилась из губы. Немного собравшись с мыслями, я встала. Брайс ударил меня снова. Я вновь упала, теперь он попал мне по носу, и кровь из него хлыстала, попадая в рот. Я сплюнула в сторону. – Вставай. Теперь я точно знала, чего ожидать. Я еле-еле поднялась и получила новый удар. И так, наверное, мы провели минут тридцать. Он бил, я падала, вставала. Затем снова следовал удар, я едва не теряла сознание и, уже не обращая внимания на свое лицо, залитое кровью, вставала и ожидала очередного удара. После заключительного падения я уже не смогла подняться. Весь рот был в крови, у меня не было сил, чтобы ее сплюнуть, приходилось глотать. Брайс что-то мне еще говорил, но я его уже не слышала. Только смотрела на его ноги. Они были в черных кожаных сапогах со шнуровкой, похожие на солдатские. Как только эти ноги начали удаляться от меня, а затем и вовсе исчезли за дверью, я выдохнула с облегчением. * * * Как же болело тело! Мне принесли еду, а я снова не могла ее есть. Хотя на сей раз аппетит у меня был зверский. Челюсти с трудом разжимались, боль простреливала, стоило лишь малейшее движение сделать. Жевать я не могла, оставалось только пить воду малюсенькими глотками, чтобы хоть чем-то заполнить желудок. Явился Брайс, и все началось по новой. Он говорит: «Вставай», я выполняю приказ, он бьет, я со стоном падаю, выхаркиваю кровь и снова встаю. Однажды мне удается увернуться от удара, но это, скорее, просто случайность или же дуболом позволил мне немного передохнуть.