Капитан покосился на блоки и терминалы глобальных систем, но там много не покрутишь, не подстроишь – просто светятся «контрольки» отсутствия доступных спутников. Вот и весь сказ. По пути к себе в каюту его перехватил Волков – старший лейтенант был настойчив и хотел обговорить какие-то вопросы с капитаном лично. Особого желания не было – устал, но согласился, надеясь, что недолго: – Пройдёмте в мою каюту… там. Спустились палубой ниже. У двери каюты Черто?в попросил обождать, ненадолго скрылся у себя, потом вышел (видимо, переодевшись) и предложил пройти в рабочий офис – соседняя дверь. – Давайте, – натруженно усевшись за стол, предложил хозяин кабинета, – выкладывайте. Вы всё по поводу ввода ваших парней в действие? – И про это тоже… – Эк вы, военные, так и норовите построить, возглавить да покомандовать! Да вы присядьте… – Я просто хочу сказать, что всецело стою? на вашей стороне. И, несомненно, признаю? ваше командное право на корабле… – На судне, – рассеянно поправил кэп. – …но если надо будет провести военную операцию на суше – тут уже моя компетенция. Ежели надо будет защитить ледокол от несанкционированного враждебного проникновения, абордажа – в этом случае выбор за совместными действиями. Потому что именно вам и экипажу известны важные, уязвимые точки судна, которые надо взять под контроль в первую очередь. – Вы серьёзно? Думаете, может дойти и до такого? – Брови капитана взметнулись в удивлении и тут же нахмурились тревогой. – Я просто не исключаю и хочу просчитать любую ситуацию, но, конечно, для начала увериться, так ли верно, что мы не в своём времени. – Да… слишком фантастично. И есть сомнения. Мою версию не поддержали. Даже я сам сейчас уже не уверен… – А вот я… не то чтобы наоборот, но после того как послушал резоны ваших помощников, понял, что это не коллективное умопомешательство. – Люди просто не верят, цепляются за надежду, что всё произошедшее – недоразумение, – Андрей Анатольевич кисло улыбнулся, – погодно-аномальное. Лейтенант покачал головой: – Я подумал, сопоставил факты… хоть пустынные острова, которые мы посетили, для меня не аргумент (я на них раньше не бывал, и мне не с чем сравнить), но если собрать всё, что с нами произошло до кучи – в знаменателе маячит ваша гипотеза. Ещё бы пару доказательств, и… тогда уж точно. – Что точно? – Вопрос прозвучал всё ещё вяло, но экспрессия офицера начала немного поддёргивать. А Волков не удержался – вскочил и начал вышагивать по капитанскому офису. Достаточно удобное, в плане простора, помещение неожиданно стало тесноватым для широкого и плечистого морпеха. – Да как вы не понимаете! Только подумайте! На начало двадцатого века – мы сами со своими знаниями… судно, которое в техническом плане впору назвать суперсудном! Начинка и грузы на борту! Всё это бесценно и беспрецедентно! Да разведка и правительство любого государства душу дьяволу продадут, чтобы обладать всем тем, что мы несём в себе и с собой! – Но нам, так или иначе, для идентификации даты, да и вообще узнать – не творится ли какая-нибудь чертовщина в мире, необходимо встретить и опросить аборигенов. Или следовать в район Мурманска, в порт. – А чьи суда мы тут можем встретить? Из чужаков – норвежцев, англичан, американцев? Черто?в, наблюдая за движениями подкачанного вояки, нашёл их немного забавными – эдакий крепыш-паровоз, пыхтящий до одного конца кабинета, затем почти со строевой грацией «кру-гом» и обратно. Остановить эту шагистику хотелось каким-нибудь «равняйсь-смирна», но вырвалось: – Скажите, а какое у вас было прозвище в училище? – А почему вы спрашиваете? – От неожиданности лейтенант замер и сразу же ответил: – «Волчок». И в школе тоже. – По фамилии, – понимая, кивнул кэп и улыбнулся, – но и так похож – крутишься, как волчок. – А у вас? – немного взъелся морпех. – У меня тоже по фамилии, но не от «черта?», а от «чёрт». Поначалу в школе дрался и нередко доставалось. Потом даже понравилось – «Чёрт» так «Чёрт». Капитан на секунду замолчал, погружаясь в воспоминания. Затем всё же вернулся к прерванной теме, снова став серьёзным, уточнив: – Что же касается… то есть мы по умолчанию будем отталкиваться от ситуации, что находимся в прошлом? Мы, по сути, говорим о царской России начала двадцатого века? Старлей осторожно, но уверенно кивнул, соглашаясь: – Так точно. – Так вот, что касается встречи с судном… замечу, с любым судном, включая и российские – практически от любой посудины мы можем просто уйти, то бишь удрать, пользуясь преимуществами РЛС и скорости. Кто тут может быть? В основном поморы, русские и норвежские зверо– и рыболовы. Военные корабли – только российские из охраны и патрулирования охотничьих угодий. Эти – да, могут проявить к нам навязчивый интерес в специфике своих противобраконьерских задач. А нам… нам вообще имеет смысл поднять американский флаг. Вот только не надо на меня так зыркать, будто я родину продал! Сами же говорили: «разведки мира… душу дьяволу… тыры-пыры»… А так – никакого внимания к России! Огромный, диковинный корабль с красной надстройкой – исключительно заокеанский. – А зачем нам и от российских судов скрываться? – Не скрываться, а… но опять же перефразируя вас – мы весьма лакомый кусок. Нас с таким же успехом могут взять в неприятный оборот не только просвещённые мореплаватели и их европейско-заокеанские коллеги, но и российские деятели. Среди которых немало далеко не патриотов, корыстолюбцев, продажных чинуш, да и просто дураков. А мне не улыбается идти в безоговорочное подчинение к подобным типо?м. Хочется сохранить, так сказать, творческую независимость. Так не лучше ли объявить, что мы русскоязычные выходцы из Америки, вознамерившиеся помочь альма-матер в плане промышленных разработок и технических новинок? Но на своих условиях, а не по прихоти недалёкого самодура, который сдуру, извините за тавтологию, прикажет забивать нашим «атомным микроскопом» гвозди. Вы понимаете, о чём я? Старший лейтенант задумался, изображая на лице работу мысли и умозаключений. Поначалу на вид даже согласился, но потом до него дошло: – Но ведь в таком случае мы не сможем выступить в роли… – Кассандры? – Ну, типа того. Если мы предстанем как просто технические новаторы, не обозначив, откуда мы и кто, нам никто не поверит. Не поверят в то, какие потрясения ждут страну… И ничего не изменить. – Революция? Поддержать царскую власть? – Да при чём здесь царь! Жертвы. Война. Да и чем лучше всякие «бронштейны» и прочие «швондеры». – И то верно. Но это хорошо, что вы вне политики. Военные так и должны. Вот и я бы не хотел влезать в политические дебри, – капитан примолк, почёсывая подбородок. – Попытаться можно. Если осторожно. России вообще бы в «Антанту» не влезать… – А если и влезет… – запальчиво встрял лейтенант, – согласен, что технически раскачать царскую Россию будет непросто и не быстро. Я мало что помню из Первой мировой, но был Брусиловский прорыв и окружение армии Самсонова, а у нас тут два десятка современных радиостанций – наладить взаимодействие армий, вломить немцам. Глядишь, и спокойней всё пройдёт с революциями и гражданскими смутами. – Как у вас всё быстро, – остудил капитан и быстро согласился: – Хорошо. Завтра я дам команду подвахтенным – просмотреть электронные носители и печатную библиотеку, как по истории, так и всё, что есть в техническом плане. У нас там журнальчики ещё с советских времён, вплоть до «Техники – молодёжи». Ещё бы неплохо поднять личные дела членов экипажа на предмет, какими ещё профессиями и навыками они владеют. Хотя с этим, пожалуй, стоит подождать. – Почему? – А представьте, как глупо все эти меры будут выглядеть, если вдруг завтра всё вернётся к прежним… м-м-м, характеристикам? Поэтому прежде и непременно надо определиться, что вокруг нас – куда нас, сударь, к чёрту занесло, цитируя одну песенку. Выработать общую стратегию. Однако приоритетным я считаю сохранить судно, знания, специалистов, людей для будущего страны. При любой власти. Не продажной, естественно. А в политику бы постарался не вмешиваться, никого не предупреждая, не советуя. Как бы хуже не наделать. – Вы меня извините, Андрей Анатольевич. Вам с высоты ваших лет, конечно, видней. Но мой жизненный опыт учит, что не выложившись по полной, не получишь нужной отдачи. Полумеры и приведут к полурезультатам. – Красиво. Примем к сведенью и подумаем, – капитан, уже не скрываясь, позёвывал. – Однако, молодой человек, давайте закругляться. Мне с утра вести «Ямал» по не самым лёгким льдам, и надо выспаться. Старший лейтенант хотел обсудить ещё несколько вопросов, но капитан встал из-за стола, всем видом давая понять, что вести беседу больше не намерен. Уже в коридоре морпех вдруг вспомнил: – А откуда у вас американский флаг? – Туристы. У нас кого только не бывало. Часто подарки оставляют. Вот какой-то америкос в прошлом году ещё ничего лучше не нашёл, как сделать полосатенький презент со звёздочками. Теперь пригодится. * * * Метку на экране РЛС могли бы принять за средних размеров айсберг, если бы спустя некоторое время наблюдений и расчёта не определили, что объект имеет угловое смещение. «Неизвестный» шёл примерно пятиузловым ходом, выдерживая курс на норд-норд-ост. Через некоторое время точка на радаре стала сползать левее. – Сменил курс, – доложил вторпом. – Рассчитайте дистанцию, скорость, курс, расчётное время перехвата. Идём на сближение, – приказал Черто?в, тихо позабавившись над своим «расчётное время перехвата»: «Прямо военная операция!» Льды уже были «одногодки». Здоровенная ту?ша «Ямала» словно не замечала этого полуметрового покрова, легко и уверенно перемалывая его на среднем ходу. Даже не вздрагивая. Как по воде. Расчёт дистанции на РЛС сокращался равно скорости атомохода. В рубку поднялся старший лейтенант (сам просил предупредить его, если случится что-нибудь неординарное). Негромко поздоровался, стоял, зевал с помятым лицом в сторонке, на удивление не задавая вопросов. В рубке слышались лишь редкие комментарии вахтенного на рулях да мерный зуд работы агрегатов. Черто?в сам решил пояснить обстановку: – Мы его зафиксировали с двадцати миль эрэлэской. На радиозапросы не отвечает. Думаю, через часок сможем поглядеть на него в бинокль. – Час? Тогда я отлучусь. А то примчался, даже не умывшись.