Сквозь толпу протискался средних лет господин в одежде священника и подошел к умирающей женщине, пришедшей на несколько минут в себя. Он причастил ее и стал читать отходную молитву. Под влиянием торжественности этого религиозного момента мужчины обнажили головы, а женщины, сложив руки, молились. Уста умирающей, также сложившей руки, медленно шевелились при словах пастора. Дыхание ее замедлялось, наконец сердце остановилось и молодая жизнь пресеклась. Сильно потрясенный, Ник Картер оглянулся вокруг, и взгляд его упал на Мурильо Кортеса. Сыщик не верил собственным глазам. Этот человек, казавшийся таким благородным и мягким, теперь смотрел на изувеченную женщину каким-то дьявольски блестящим взглядом. На губах его играла сатанинская улыбка. Его явно радовала гибель человека, и в то время, как несчастная мучилась в страшных страданиях, он испытывал величайший экстаз. На это мог быть способен только тот, в ком жил сам дьявол. Как загипнотизированный, глядел Ник Картер на этого типа, и невольно на ум ему пришли строки из письма: «…Вам уже представился однажды случай беседовать со мной, и вы еще не раз получите подобное удовольствие. Мне, признаться, доставляет неизъяснимое наслаждение разговаривать со своей жертвой…». «Этот Кортес удивительно подходит к характеристике, сделанной Томсоном. Он попросил Саймона Грея пригласить меня исключительно для того, чтобы лучше меня изучить. Но если это действительно Дацар, а мой внутренний голос говорит мне, что я не ошибаюсь, то, стало быть, ему удалось обмануть Саймона Грея. Что касается меня, то я с первого же взгляда решил, что и по внешности, и по характеру этот любезный чужестранец вовсе не то лицо, за которое он себя выдает. Ладно, будем бороться одинаковым оружием и постараемся занять выигрышную позицию». Кортес оставался на месте происшествия до тех пор, пока тело покойной не было отправлено в морг, после чего он быстро зашагал в западном направлении – к 23-й улице. Ник Картер следовал за ним, размышляя о только что сделанном открытии. Сыщику было ясно, что его предположения о незнакомце вполне основательны. Теперь для его уличения необходимо собрать доказательства. – Во всяком случае, я не ошибаюсь, – сказал сам себе Ник Картер. Он был доволен, что с первого же взгляда на Кортеса доверился своему шестому чувству, ни разу за весь его долголетний опыт не обманувшему его. Сыщик решил неукоснительно преследовать таинственного незнакомца и выяснить все, касающееся его личности. Переменив в шестнадцатый раз свою наружность, Ник Картер следовал на близком расстоянии за Кортесом, миновавшим уже Унион-сквер и направлявшимся через широкую площадь к Дому Гофмана – одному из крупнейших отелей Нью-Йорка. Лишь только преследуемый перешагнул порог гостиницы, как сыщик ускорил шаги и через несколько секунд вошел туда же. По предположению Ника Картера Кортес за это время мог достигнуть буфетной стойки, но на самом деле его, к глубокому удивлению сыщика, там не было. Быстро прошмыгнув через небольшую комнату, Картер очутился в обширном зале, но и здесь он не нашел никаких следов Мурильо Кортеса, как ни напрягал зрение. Незнакомец словно сквозь землю провалился. Это было тем более изумительно, что он не мог проскочить маленькое расстояние между входной дверью и вестибюлем, не будучи замеченным находящимися там людьми. Сыщик стоял растерянный перед этим невероятным открытием. Он не мог вообразить себе, каким чудом ухитрился исчезнуть Кортес в такой короткий промежуток времени – менее чем за пять секунд. В вестибюле его также не было, равно как и в уборной, сесть в лифт он не имел времени, как не мог воспользоваться и находившейся немного поодаль лестницей. Просто мистика какая-то! После небольшого раздумья Ник Картер решил расспросить кассира гостиницы, которого знал как весьма внимательного и наблюдательного человека. Мимо его конторки Кортес должен был непременно пройти, и, без сомнения, он и воспользовался этой дорогой от буфета к вестибюлю. Приняв бесстрастный вид и закурив сигару, сыщик произнес, обращаясь к кассиру: – Каких только вещей не бывает на свете, Чарли! Я догонял одного своего приятеля, видел, как он входил в гостиницу, но здесь он исчез, будто в воздухе растворился. Вы, наверное, видели его, Чарли? Это высокий, статный, элегантно одетый господин с мягкими шелковистыми усами; на нем темно-серый костюм, цилиндр и светлые перчатки. – Да, я видел его, а вы нет? – ответил, смеясь, кассир. – Нет. С того момента, как он вошел сюда, я потерял его из виду. Куда он мог деваться? – Он вышел на улицу. – А! Теперь я понимаю! Он отошел в сторону, и когда я, входя, открыл дверь, то ею невольно закрыл его тело. Не правда ли? – Совершенно верно. Но пока вы направлялись к двери вестибюля, он с быстротой молнии бросился обратно на улицу. Я мог бы обратить на это ваше внимание, но вы сами знаете, что никогда не следует соваться без спросу в чужие дела. – Да, это вполне естественно, – проговорил Ник Картер с легкой усмешкой, маскировавшей его внутреннее волнение. – Очень жаль – это всемирный хищник, и я бы его с наслаждением захватил в свои руки. – О, вы можете этого очень легко достичь, так как ваш приятель бывает у нас чуть ли не ежедневно в течение нескольких месяцев. Я не вправе сказать вам его имени, но знаю, что это человек со средствами. Сыщик распрощался с кассиром. Он уже понял с кем имеет дело. Кортес, без сомнения, узнал его, несмотря на все переодевания. «Я все более и более убеждаюсь, что письмо Дацара было далеко не пустым бахвальством, – пробормотал Ник Картер про себя, – и я постараюсь впредь быть более осмотрительным». Впоследствии он убедился, что был прав в своих предположениях. Ник Картер кратчайшим путем направился в одну из квартир, которых имел несколько в различных частях города. В каждой из них находились полные комплекты принадлежностей для гримирования и переодевания, так что сыщику в случае надобности в перемене внешности или в каком-нибудь инструменте не требовалось за этим отправляться далеко. Он собирался в морг и, не желая быть там узнанным ни Патси, ни Тен-Итси, принял внешность коренастого ирландца. Подойдя к воротам морга, он придал своему лицу подобострастное выражение и обратился к стоявшему у входа сторожу: – А что, мой друг Микэ найден уже? – Кто такой этот Микэ? – Это мой тесть, то есть он был бы таковым на самом деле, если бы я, так сказать, был женат на его дочери, которая могла бы быть мне очень хорошей супругой и безропотно переносить мои побои. Но так как она не хотела и слышать обо мне, то я на ней не женился, и потому Микэ не сделался моим тестем. Но все же мы закадычные приятели и подходим друг другу, как две капли воды, потому что он напивается каждое первое число и лишь на восьмой день приходит в сознание, а я, в свою очередь, проделываю это всякий раз в середине месяца. Вчера мы с ним немного нагрузились, причем не было никого, кто мог бы пробуксировать Микэ домой. Таким образом, несмотря на то, что его квартира находится у самой реки, он не попал в нее, и вот я пришел посмотреть: вдруг его выловили и доставили сюда? Это не было бы, собственно говоря, большим несчастьем, несмотря на то, что мне очень нравится его дочь и что он сам – мой лучший друг. Но все же я считаю себя до некоторой степени виновным в происшедшем, так как позволил себе напиться сверх меры. Поэтому я хотел бы поискать его тут, в морге, если вы ничего не имеете против. Если он мертв, я должен позаботиться о похоронах. – Для меня это безразлично, милейший, идите… Должен только вам сказать, что уже более недели мы не видели у себя ни одного ирландца. Вероятно, черт засорил себе ими желудок. Впрочем, посмотрите: там лежат трое или четверо. Ник Картер разговаривал со сторожем так громко, что его голос был слышен находившимся внутри. Затем он вошел в длинный коридор, по обе стороны которого тянулись решетчатые рамы со вставленными в них стеклами. За ними помещались трупы. При помощи холодильников там поддерживалась температура, предохранявшая тела от разложения. Дежурившие у стеклянных окон специальные сторожи, не нарушали царившего в этом месте смерти покоя – их не трогали вопли и плачь посетителей, узнававших в выставленных трупах своих близких. Им даже было неприятно, если трупы оставались неопознанными и им приходилось отправлять их по истечении установленного времени на Потер-Фильт – специальное кладбище для бедных, где мертвецов погребали без отпевания и религиозных обрядов в узких деревянных гробах, а затем заливали могилы негашеной известью и засыпали землей. При входе в морг Ник Картер сделал открытие, немало его взволновавшее. Перед стеклом, отделявшим тело убитого Томсона, стоял не кто иной, как сеньор Мурильо Кортес, не далее как час тому назад ловко ускользнувший от своего преследователя. Тут сыщик вспомнил про известный закон, по которому убийцу всегда влечет какая-то непреодолимая сила к своей жертве. Таинственный незнакомец бросил злобный взгляд на вошедшего сыщика, и тому на минуту показалось, что, несмотря на измененную внешность, он все-таки разоблачен. Но по лицу незнакомца не было заметно, что он узнал своего противника. С безразличным видом он снова погрузился в безмолвное созерцание лежавшего за стеклом тела, доставленного в морг минувшей ночью. Здесь же Ник Картер заметил и Патси. Молодой сыщик держал в руках несколько тряпок и с таким усердием натирал ими медные поручни разных отделений, что как будто никогда в жизни ничем другим не занимался. Тен-Итси же Картер не мог найти нигде. Всего в зале находилось двенадцать человек, включая в это число четырех служителей, Патси, Кортеса и самого сыщика. Кроме того, в углу у входа стояла сгорбленная старушка, протягивавшая всем входившим и выходившим свою дрожащую руку. – Разве ты не могла, матушка, найти лучшего места, чтобы собрать себе на суп? – спросил Ник Картер, опуская монету в руку старухи. Он направился дальше и через минуту остановился возле Кортеса. Бросив взгляд на несчастного Томсона, сыщик вздрогнул, словно от электрического удара и, толкнув своего соседа, проговорил: – Мне кажется, что это Микэ. По крайней мере, он похож на него, только очень изменился за эту ночь и даже оброс бородой. Вы не находите? Взгляните-ка! – продолжал сыщик повышенным тоном. – А разве вы знавали этого человека, что так пристально смотрите на него? Слышите ли вы? А? Я полагаю, что это мой друг Микэ; он был вчера немного пьян, да, Микэ, – обратился он с укоризной к мертвецу, – мне очень тяжело говорить тебе это в глаза, когда ты уже наполовину ангел, но ты заслужил это, старина. – Что вам, в конце концов, от меня угодно? – перебил его на секунду забывшийся Кортес злобным тоном, но сейчас же оправился и продолжал с вежливой улыбкой: – Вы принимаете покойного за вашего друга Микэ? – Да. Он, собственно, мог бы быть даже моим тестем, если бы его дочь не имела счастья ответить мне отказом на мое предложение, чем, впрочем, лишь сохранила мне здоровье. – А разве этот человек, что лежит здесь, так похож на этого Микэ? – Хмм… Да, похож, но только до бороды, да и нос не совсем такой. К тому же мне кажется, что Микэ был немного ниже ростом и толще, а в общем, это, наверное, он. А вы как полагаете, Микэ ли это или нет? – Нет, не думаю, – сухо возразил Кортес, поворачиваясь к ирландцу спиной и обращаясь к одному из сторожей. – Я могу опознать тело, – сказал он громко. – Его зовут Георгом Томсоном, он жил в отеле «Элькгорн» на 33-й улице. Проводите меня к какому-нибудь чиновнику, и я охотно дам ему самые подробные показания. Лишь только сторож в сопровождении незнакомца вышел из зала, как Ник Картер бросился к Патси, который уже было собирался следовать за ушедшими. Молодой сыщик страшно поразился, когда ирландец схватил его своей сильной рукой, но его лицо мгновенно просияло, когда он услыхал голос своего начальника. – Проследи этого человека шаг за шагом, – прошептал сыщик своему помощнику, – и непременно постарайся узнать, что он занесет в протокол в канцелярии. – Тен-Итси еще до сих пор не было, – прошептал в ответ Патси. – Я все время был настороже, но его не видел, вероятно, с ним что-нибудь случилось. Когда Ник Картер, проводив до дверей своего помощника, повернулся, чтобы снова направиться в зал, то вдруг почувствовал, что его кто-то тянет за рукав. К его удивлению, то была старая нищенка, пытавшаяся таким образом обратить на себя внимание сыщика и снова выпросить у него подачку. Он уже хотел повернуться, как вдруг заметил в протянутой дрожащей руке старухи зажатый между большим и указательным пальцами листок бумаги. – Ну-ну, – пробормотал он, – больше полуцента я тебе на этот раз не дам. Можешь ли ты мне дать сдачи с десяти центов, посмотри-ка. Впрочем, у тебя ведь полные карманы меди и серебра. Сцену с разменом сыщик устроил, понятно, для того, чтобы овладеть предназначавшейся ему запиской. Получив ее, он перешел в соседнее отделение и подождал, пока старуха выползла из морга. «Однако должен признаться, – подумал Ник Картер, – что Тен-Итси виртуоз по части переодеваний; я положительно его не узнал и, если бы не бумажка, я наверно прошел бы мимо него во второй раз. Он не без основания, должно быть, не хотел быть узнанным, по всей вероятности, в атмосфере не чисто и я поступлю разумно, отложив чтение записки до более благоприятного времени. Это прелестный малый. Патси, наверно, его не узнал и будет немало удивлен, когда узнает, кто была эта нищенка. Ну а теперь надо отыскать безопасное местечко и прочитать послание моего маленького японца, потому что в нем, наверное, содержится какое-нибудь важное сообщение». Последний посетитель уже покинул зал, в котором в настоящую минуту, кроме самого Ника Картера, находились еще трое служителей, четвертый же отправился с Кортесом в канцелярию морга. Двое из них болтали о чем-то в углу, а третий, с заложенными в карманы руками, глядел в окно входной двери. Не теряя времени, сыщик вынул из кармана носовой платок и, положив в него тоненький листик бумажки, стал медленно разворачивать его и одновременно с тем незаметно читать записку. Тен-Итси наспех нацарапал следующее: «Я знаю человека, убившего Томсона. Он был здесь сегодня и, наверное, придет еще раз. Сегодня утром, при чтении письма, я вам говорил, что отправитель его мне знаком, встретившись же с ним с глазу на глаз, я узнал его, несмотря на старательный грим и перемену внешности. Это чрезвычайно опасный человек, принесший много бедствий моей дорогой отчизне. Поэтому будьте осторожны. Дацар никогда не действует без шайки сильных и слепо повинующихся ему помощников, в крайних же случаях при нем неотлучно находится его телохранитель. Будьте настороже, начальник. Советую вам раньше, чем начать дальнейшие расследования, поскорее поехать домой и узнать от меня подробные донесения. Берегитесь страшного Дацара и его рабов – поклонников дьявола. Не знаю, будете ли вы с кем-нибудь из наших здесь и узнаете ли меня, во всяком случае прошу вас предоставить преследование Дацара мне одному, так как у меня есть на то весьма веские и серьезные основания, с которыми вы, без сомнения, согласитесь, когда их узнаете. Т.-И.». Ник Картер спрятал платок с запиской в карман и осмотрелся. Трое служителей находились в прежнем положении и, видимо, не обращали на него никакого внимания. Очевидно, шпионы Дацара не узнали его, как не узнал и их господин. В этот момент в зале появился новый посетитель, и сыщик поспешил оставить печальное место, где его дальнейшее пребывание не имело уже никакой цели. Нику Картеру не хотелось уступать арену своей деятельности молодому японцу, но, чем более он обдумывал сообщение Тен-Итси, тем яснее становилось ему, что его помощник, предъявляя свою просьбу, имел на то действительно серьезные основания, почему и решил добраться поскорее домой и там ожидать возвращения Тен-Итси. При выходе из морга он увидел парный экипаж, показавшийся ему слишком элегантным для обыкновенного извозчичьего выезда. Поэтому он отмахнулся от него и собирался продолжать свой путь пешком, но кучер заметил его намерение и воскликнул: – Пожалуйте, сударь. Ник Картер посмотрел на нарядного кучера и экипаж, запряженный парой чудных лошадей. – Это же ведь не извозчичий выезд? – Нет, – пробормотал с заискивающей улыбкой кучер. – Экипаж этот принадлежит коронеру, но он вернется не ранее, чем через час, мои же лошадки мчатся, как молния, и я смело могу заработать какой-нибудь доллар за небольшой рейс. – Сколько возьмете до 68-й Западной улицы? – Я полагаю, два доллара не будет дорого.