– Не важно, – твердо сказал Том. Обычно твердость проявляла Эстер, а Том только подчинялся, однако на этот раз решение принимал он. Для него было очевидно, что необходимо вернуть дочь. Без Рен и жить незачем. Том взял Эстер за руку в полной уверенности, что и она чувствовала то же самое. – Мы найдем ее, – пообещал он жене. – Нам в жизни встречались типы и похуже Пропащих Мальчишек. Найдем ее, даже если придется доплыть до самого Гримсби. Глава 9 Послание «Автолик» следовал общим курсом на юго-восток по разветвленной речной системе Мертвого континента. Селедка хорошо знал дорогу, поскольку собственноручно помогал Гарглу наносить на карту судоходные фарватеры на пути в Анкоридж. И теперь для него не представляло большого труда вновь двигаться по маршруту, по которому «Автолик» добирался через Мертвые холмы до Винляндии. Мешали только грустные воспоминания, не дававшие мальчику покоя: «Когда плыли в ту сторону по этому озеру, Гаргл сидел со мной в рубке» или «А вот и песчаная отмель; Мора еще отпустила тогда шуточку по поводу…». Он не должен оставлять их убийство безнаказанным. Но что может сделать маленький мальчик? Гаргл значил для него очень много, но вот его не стало, и никакими слезами тут не поможешь. Надо действовать! Но как? Прежде всегда находился кто-нибудь, кто говорил, как ему поступать. Селедка никогда еще не строил собственных планов, не принял ни единого самостоятельного решения, за исключением того панического отступления в Винляндии, когда он совершенно бездумно схватил пистолет Гаргла и наставил его на Рен, чтобы не позволить ее сумасшедшей матери застрелить его. В результате все вышло наперекосяк, ведь он вовсе не собирался тащить с собой эту девчонку и понятия не имел, что теперь с ней делать. На третью ночь после перестрелки в Винляндии Селедка заглушил двигатели «Автолика» и вылез на крышу пиявки. Безжизненные холмы Америки угрюмо подпирали пронзительно голубое небо. В полной уверенности, что Госпожа Смерть и боги войны и возмездия не сводят глаз с этого проклятого края и все слышат, Селедка закричал во всю мочь: – Я отомщу за тебя, Гаргл! Я отомщу за тебя, Мора! Я разыщу Эстер Нэтсуорти и тогда, клянусь вам, убью ее! На следующий день пиявка достигла морского побережья, переползла через полосу безрадостных солончаков и с облегчением нырнула в серое море. Очутившись на глубине, в безопасности, Селедка проложил по карте курс к родному причалу и пошел в кормовой отсек проведать пленницу. Рен лежала, поджав коленки, на полу туалета и, очевидно, спала. Глядя на беззащитное во сне лицо девочки, Селедка пожалел, что похитил ее, ведь она не виновата в случившемся. Но теперь уже слишком поздно менять что-либо. Он потыкал ее носком ботинка. – Мы в открытом море, – сказал Селедка, когда Рен очнулась. – Тебе больше не обязательно торчать здесь. Над нами пятьдесят саженей ледяной воды, так что даже не думай попытаться удрать. – В открытом море? – переспросила Рен. Море, как ей было известно, находилось очень далеко от Анкориджа. Девочка прикусила губу, чтобы не расплакаться. – Поедешь со мной в Гримсби, – продолжал Селедка. – Дядюшка или кто-то из старших ребят решат, что с тобой делать. Можешь привести себя в порядок, если есть желание. У Реморы в шкафчике имеется кое-какая одежда. – Спасибо, – шепотом поблагодарила Рен. – Дура, я не ради тебя это делаю, – нарочито грубо оборвал ее Селедка, чтобы у этой девчонки не возникли иллюзии по поводу его мягкотелости, – а потому, что от тебя смердит, понятно? Я не собираюсь дышать твоей вонью до самого Гримсби. Рен вышла в коридор. Четыре дня она не видела ничего, кроме тесного туалета, и теперь даже узкие коридоры «Автолика» казались просторными. Шкафчик Реморы украшали вырезки из журналов, добытых в ходе воровских вылазок, – фотографии модных причесок и одежды. Рен увидела также снимки стоящих в обнимку Реморы и Гаргла; оба смеялись. В шкафчике лежали пакетик с косметикой, плюшевый мишка и книжка – толкователь снов. Рен переоделась, подошла к зеркалу над раковиной, которое на самом деле было не зеркало, а отполированный лист металла, привинченный к переборке, и посмотрела на свое отражение. Она показалась себе повзрослевшей и похудевшей, особенно в мешковатой, неброского цвета одежде Реморы. «Рен – Пропащая Девчонка». А когда сунула свою грязную одежду в мешок, используемый экипажем пиявки для упаковки награбленного, и крепко завязала, то, кроме старых ботинок, на ней не осталось ничего, что напоминало бы об Анкоридже. Рен сидела в трюме и прислушивалась к возне Селедки на мостике. В желудке урчало от голода, но Пропащий Мальчишка не предлагал ей никакой еды, а сама она попросить боялась. Ей было неловко осознавать, что ее держит в плену ребенок гораздо младше, чем она, и в то же время страшно – а вдруг ненависть толкнет Селедку на какой-нибудь безрассудный поступок, включая применение оружия, и этот страх удерживал ее от любых шагов, которые могли бы еще больше разозлить его. Лучше оставаться незаметной. Она попила гадкой на вкус воды из-под крана и стала думать о побеге. В голове у нее рождались планы один дерзновеннее другого, но спустя несколько минут каждый лопался, как мыльный пузырь. Даже если ей удастся справиться со своим малолетним похитителем, у нее ни за что не получится управлять пиявкой и вернуться на ней в Винляндию. Положение было безвыходным, и виновата в этом только она одна. Теперь-то ей стало понятно, как глупо и безрассудно она вела себя, и оттого мучительно стыдно, поскольку всегда считала себя очень умной девочкой. Разве не говорила мисс Фрейя, что у Рен самая светлая голова среди всей молодежи Винляндии? – Так вот, Рен, – сказала она наставительным тоном, обхватив себя для пущего спокойствия руками, – если хочешь выжить и найти способ вернуться к маме и папе, то пора начинать работать своей светлой головой. * * * «Автолик» удалился уже на сотню миль от берега, когда Селедка принял странный радиосигнал. Поначалу он решил, что это сообщение с другой пиявки, хотя, насколько ему известно, в этой части океана не обреталась ни одна из них. Но самым странным было то, что сигнал передавался на частоте, используемой пиявками для связи между собой, и одновременно на волне, отведенной для получения изображений с дистанционно управляемых краб-камов. Селедка щелкнул несколькими выключателями, и над его рабочим местом засветились мониторы кругового обзора. Рен в это время сидела на полу трюма, обняв прижатые к груди колени. Услышав голоса, она подкралась к двери рулевой рубки и заглянула внутрь. Селедка сидел, глядя как завороженный на экраны. Все шесть мониторов показывали одну и ту же картинку: плавучий город, вид сверху, посреди спокойного океана. Трудно было судить о его размерах на нечетком, с помехами изображении, но все равно выглядел он привлекательно: белые, украшенные богатым орнаментом купола и сферические крыши зданий, а также множество длинных узких вымпелов, развевающихся на ветру. – Что это? – спросила Рен. Селедка быстро обернулся, словно не ожидал ее появления здесь, но больше ничем не выразил удивления. Потом снова уставился на экраны. – Не знаю, – ответил он. – Никогда раньше не видел. Повторяют одно и то же. Смотри. Картинка изменилась. Мужчина и женщина, очевидно супружеская пара, с добрыми улыбками на лицах сидели рядом на диване. Казалось, их взгляды направлены прямо в глаза Селедки и Рен, и, хотя они были совсем чужие, одеты в мантии и тюрбаны богатых горожан, что-то в их внешности и манере поведения напомнило девочке о собственных родителях и о том, как им, наверное, не хватает ее сейчас. «Приветствуем вас, дети морских глубин, – мягко начал мужчина. – Мы говорим с вами от имени организации ВОРДЕТ – Всемирного объединения родителей, чьи дети похищены с плавучих городов. В течение полувека маленькие мальчики – а в последнее время и девочки – бесследно исчезают с городов, курсирующих по Атлантическому океану и Ледяной пустоши. И только недавно, благодаря известному естествоиспытателю Нимроду Пеннироялу, мы узнали об угрозе, исходящей от пиратов-паразитов, которые прячутся на своей подводной базе, проникают на города и грабят их, насильно увозят в свое логово детей, чтобы растить из них новых воров и грабителей». – Опять этот Пеннироял! – сердито сказала Рен. – Чш-ш! – шикнул на нее Селедка. – Дай послушать! Теперь говорила женщина. Она придвинулась ближе к зрителям, по-прежнему улыбаясь, но по щекам у нее текли слезы. «Добрые граждане плавучего курорта Брайтона предоставили нам возможность посетить северные воды, где вы теперь обитаете не по своей воле. Настройте свои радиоприемники на волну 680 килоциклов, и вы услышите сигнал радиомаяка Брайтона. Мы понимаем, что вы, скорее всего, совсем не помните ваших мам и пап, которых лишили их деток, когда те были совсем крошками, и тем самым обрекли на безутешное горе. Но если вы приедете сюда, в Брайтон, на своих подводных аппаратах, то, мы уверены, узнаете своих родителей, а они узнают вас. Мы не желаем вам никакого вреда, не хотим разлучать с новыми друзьями или отрывать от нынешней, полной приключений жизни под волнами океана. Мы только мечтаем повидать наших любимых, разлученных с нами мальчиков…» В этом месте голос женщины задрожал на высокой ноте и сорвался. Она закрыла лицо платком, а муж обнял ее за плечи, чтобы успокоить, и продолжал вместо нее: «В рядах ВОРДЕТ насчитывается много членов. – Картинка на экране снова изменилась, показывая многочисленную группу людей, собравшихся на смотровой площадке города. – Каждый из нас лишился ребенка, и все мы мечтаем снова увидеть наших мальчиков и, конечно, девочек, узнать хоть что-то об их судьбе. Умоляем вас, дети морских глубин, если вы слышите это послание, придите к нам!» На протяжении некоторой паузы слышалась нежная, грустная мелодия, и все члены ВОРДЕТ улыбались в камеру и махали руками, а морской ветерок поигрывал полами их пальто и мантий, дергал за шляпы. Затем на экране возникли печатные буквы: «ВОРДЕТ – летняя экспедиция (при содействии мэра и муниципалитета Брайтона)». Музыка стихла, потом изображение на секунду исчезло, и программа возобновилась с самого начала: «Приветствуем вас, дети морских глубин…» – Видела? – радостно воскликнул Селедка, поворачиваясь к Рен. Он и думать забыл, что разговаривает с пленницей, так хотелось разделить с кем-нибудь свой восторг по поводу необыкновенного послания. Глаза сияли, лицо светилось детским счастьем, и Рен впервые увидела, какой он на самом деле маленький мальчик, совсем ребенок, который соскучился по домашнему теплу, нуждался в любви и заботе. – Слушай, а чего делать-то? – взволнованно спросил он Рен. – Я уже настроился на волну брайтонского маяка. Они совсем близко, пятьдесят-шестьдесят миль к юго-западу от нас. Никогда не слышал, чтобы города забирались так близко к Мертвому континенту… Рен прямо-таки ощутила, как в крошечной рубке становится тесно от растущего желания Селедки преодолеть каких-то пятьдесят миль и очутиться на палубе города, переполненного добрыми мамами и папами. Необходимо помочь ему убедиться в правильности решения изменить курс и побывать на Брайтоне. Рен не сомневалась, что там ей будет оказан гораздо более теплый прием, чем в Гримсби. Да и Селедке, наверное, тоже, а значит, муки совести ей не грозят. Рен вошла в рубку и села рядом с Селедкой на стул на колесиках. – Может быть, Брайтон специально заплыл сюда в поисках Пропащих Мальчишек, – сказала она. – Мне кажется, они уже много дней плывут на север зигзагами и все время передают свое послание. Гаргл говорил мне, что в последнее время стали пропадать пиявки. Он думал, с ними случилась беда, но что, если они услышали это послание и решили отыскать своих родителей? – Почему же тогда они не сообщили в Гримсби? – спросил Селедка. – Может, им так хорошо, что не хотят сообщать? Или боятся, что Гаргл накажет их за самовольную поездку в Брайтон? Селедка задумчиво смотрел на экраны. – Все эти люди – богачи, а в Пропащие Мальчишки попадают дети, в чьих семьях только обрадуются, что лишним ртом меньше, да еще сироты или хулиганы с нижних палуб, которые никому не нужны… – Так тебе Гаргл и Дядюшка говорили, – возразила Рен. – А если это неправда? Они же не выбирают специально, могли нечаянно прихватить ребенка и из богатой семьи. И вообще, кто-нибудь да беспокоится о каждом пропавшем мальчике, даже о сироте. Даже родители хулиганов захотят разыскать сына, если его похитят… По лицу Селедки скатились две большие слезы, похожие на голубоватые жемчужины в свете мониторов. – Я пошлю в Гримсби почтовую рыбу и попрошу у Дядюшки разрешения, – решил Селедка. – Но, Селедка, – вырвалось у Рен, – а вдруг он не разрешит! – Дядюшка знает лучше! – заученно, но неуверенно произнес Селедка. – И вообще, к тому времени, как придет ответ, Брайтон может уплыть. Скоро осень, начнутся штормы, сильное волнение. Мисс Фрейя всегда говорила на уроках, что плавучие города осенью укрываются от штормов в защищенных от ветра водах. Так что это может быть твой последний шанс… – Но одно из правил, которым обучают нас в Грабиляриуме, гласит: «Не высовывайся, не давай сухопутникам возможности пронюхать о Пропащих Мальчишках». Это и Гаргл всегда повторял… – Как видишь, сухопутники давно все про вас знают, – напомнила Рен. Селедка растерянно покачал головой и вытер слезы внутренней стороной запястья. Привитые в Грабиляриуме рефлексы противились растущей надежде, что среди улыбающихся лиц на экране монитора могут оказаться его мама и папа. Он совсем не помнил родителей, но не сомневался: стоит ему встретиться с ними наяву, сразу же узнает их. – Ладно, – согласился он наконец, – подойдем поближе. Сначала понаблюдаем, с чем едят этот Брайтон. Запустим на борт краб-камов, если удастся. Убедимся, что эти двое из ВОРДЕТ не врут… Он посмотрел на Рен и пожалел девочку – уж ее-то родителей там точно нет. – Наверное, с голоду помираешь, – посочувствовал он. – Ага, проголодалась, – призналась Рен. Селедка смущенно улыбнулся: – Я тоже. Кухней всегда Мора занималась. А ты умеешь еду готовить? Глава 10