4 – Интересно, почему это ты меня не можешь взять? – насупилась Настя, уперев руки в бока. – Ты понимаешь… оказалось, что поместимся только мы впятером… Там столько еще места внутри занято концертным барахлом… А еще оружие, боеприпасы. Мест просто нет, ты же сама видела. – Это все твой Ожогин, да? – Настя пристально посмотрела мне в глаза. Я сразу почувствовал себя виноватым. Понятно, что решение оставить женщин дома было не мое, его пролоббировал сталкер. Мне даже казалось иногда, что он и машину так смастерил, чтобы места просто не осталось – ему не нужен был контроль в турне. Турне – это же мальчишник на марше, и все бабы должны оставаться дома. И не мешать. – «Но это же стереотип» – подумал я, но спорить с капитаном не стал. Мест действительно не было, мы и так еле уместились внутри. Для того, чтобы выглянуть в люк и встать к пулемету, надо было перешагивать через колени остальных. Внутри поставили мини-холодильник. На самом деле – ожогинский мини-бар. Из еды там были только майонез и бич-пакеты (лапша быстрого приготовления, которую даже не нужно держать в холоде). Но об этом – тс-с-с! – девкам знать не полагалось. – Не, это не он. Так получилось! – посмотрел я на Настю. Но в моем взгляде читалась вина – я не врал, но все равно чувствовал себя человеком, который убил другого и вынужден это скрывать от следователей. – А я думала, что мы… – заметил на ее глазах слезы. – Ну, Настя, пожалуйста, мы же ненадолго, – я обнял ее за талию. Она отстранилась. – Давай без этого… Обойдемся! – сказала она холодно. Обиделась. В такое время мне лучше не попадаться на глаза Барсику – чего доброго, проглотит. «Он за хозяйку горой. Не то что я, да?» – Ну, Настя! – я снова попытался ее обнять. Но она засобиралась. – Мне надо живность чистить… – Ты меня даже не поцелуешь? – спросил я как можно более ласково. – Со своим Ожогиным целуйся. В турне. Вы это затеяли, а мы тут с Леной и Барсиком найдем как себя развлечь. – Вы можете… – хотел было сказать я, но так и не закончил. Что можете-то? Ягоды собирать, белье стирать? Это явно не для этих женщин. Как пить дать. – Мы ненадолго. Все будет нормально, – крикнул я вдогонку. Но дверь уже хлопнула. Как оказалось, я круто ошибался. 5 – Что-то здесь не так… – сказал сталкер, тормознув машину, которую мы про себя прозвали «Разрушитель», не доезжая пары километров до базы. – Это и есть твоя Филейка? – спросил я. – Да… была… – сказал Ожогин, всматриваясь вдаль. Дальше дорога резко уходила под уклон, в низину, где и располагался один из самых крупных сталкерских лагерей. Только вот сейчас он дымил. – Там типа Праздник костров сегодня? – попытался пошутить я. Капитан посмотрел на меня, но по его лицу было понятно, что стряслась беда. Мне сразу стало не по себе. – Что там? – это из салона в окошко к водительскому отсеку выглянул Лева. Сталкер ничего не ответил, вышел на улицу. Наш фургон стоял на пригорке. Отсюда было видно лагерь, который сейчас дымился сразу в нескольких местах. А еще я не видел людей. Никого. Как вымерли. – Да блин, все же так хорошо начиналось, – вздохнул Лева. – Я даже успел пивас у Кэпа выдуть, пока он не видит. Лева показал на фигурку Ожогина, который вышел на трассу, змеей уходящую вниз, и достал бинокль. – Он тебе это еще припомнит, – бросил я, но почему-то смеяться не хотелось. Тревожность сталкера передалась и мне. – Я пойду гляну, – и следом выпрыгнул на улицу. Прямо на раскаленный асфальт. Сейчас в Зоне было лето. И даже жаркое, что по меркам здешнего климата удивительно. Собственно, именно благодаря сухой погоде мы и смогли выехать из Затона, где обитал сталкер. В половодье его окружала вода, делая из полуострова остров, и выбраться можно было только по железнодорожному мосту. Но сейчас перешеек высох, поэтому мы без проблем на «буханке» добрались до трассы. Ну как до трассы… До того, что от нее осталось. Асфальт местами развалился. Где-то вздыбился, словно его прорывали изнутри огромные кроты. «Это выброс так действует», – объяснил сталкер. «А еще аномалии», – подумал про себя я. А может, просто потому, что за дорогой уже давно не следили дорожные службы. Сейчас асфальт был сам по себе, как в заброшенной российской деревушке. – Что там? – я зашагал к сталкеру. Он услышал меня, обернулся. – Очень странно, – даже не сказал, а прошептал он. – Я не вижу людей. Совсем. Это ненормально. Плюс горит что-то. – В бинокль не видно? – спросил я. – Нет, там внутри, между бараками. Надо подъехать, посмотреть… Он убрал бинокль, мы зашагали обратно к машине. – Надо быть внимательнее. Скажи Максу – пусть встает за «миниган». У него опыта в этом больше. Я залез в кабину и хлопнул по стеклу. Сзади высунулась голова Левы. – Макса позови! – Ага! – Он исчез. Послышалась возня, и через минуту в окошке показалась заспанная физиономия барабанщика. – Что там? – Похоже, на базу сталкеров напали. Или что-то типа того… – Что-то типа? – Мы не знаем. Но надо, чтобы ты побыл за пулеметом. На всякий случай. – Это я запросто, – ответил Макс и исчез в салоне. – Серьезное что случилось? – это Лева появился следом. – Саня там где? – спросил я его вместо ответа. – Спит он. Разбудить? – Не, не стоит. Если что – поднимем там уже, – ответил я. – Ну, с богом! – сказал сталкер и, перекрестившись, нажал на газ. Машина покатилась вниз по склону. «Странно, никогда не замечал, что он набожный. Воистину чужая душа потемки», – подумал я. – На! – сказал мне сталкер, протягивая бинокль. – Следи там. Вдруг… «Что вдруг? Кто-то выскочит?» – Тьфу-тьфу-тьфу, – сказал я, правда, при этом через плечо сплевывать не стал. Все это суеверия. Приложил бинокль к глазам. В этот момент машина как раз подлетела на ухабе – и окуляры больно ударили по переносице. – Тише ты там! Водишь, как водитель маршрутки, – проворчал я. – Чай не на автобане. Привыкай к дорогам Зоны, – сказал он. Похоже, немного взял себя в руки, голос стал увереннее. Чуть-чуть. Лагерь приближался. Я видел ряды ржавых бараков, которые образовывали круги, расходясь вокруг площади в центре. На ней что-то и горело. Но что именно – отсюда не видать. – Не могу разглядеть, но чадит так, словно там покрышки жгут, – сказал я. – Может, и покрышки… – произнес сталкер, но по тону было понятно, что сам он так не думает. – Людей видишь? – спросил он. – Не, никого! – сказал я. «Разрушитель» снова подбросило на ухабе.