Несколько раз в каше звуков слух Аэлиты улавливал странный голос, вопивший протяжно: «…Товарищи, не слушайте шептунов… не надо нам никаких уступок… к оружию, товарищи, настал последний час… вся власть сов… сов… сов…» Аэлита обернулась к Ихошке: – Твой друг отважен и дерзок, он истинный Сын Неба, не бойся за него. Ихошка, как коза, топнула ногами, замотала рыжей головой. Аэлите удалось проследить, что бегство их осталось незамеченным. Она сняла с ушей трубки. Пальцами протерла запотевшее стекло иллюминатора. – Взгляни, – сказала она Лосю, – за нами летят ихи. Лодка плыла на огромной высоте над Марсом. С боков лодки, в ослепительном свету, летели на перепончатых крыльях два извивающихся, покрытых бурой шерстью, облезлых животных. Круглые головы их с плоским, зубастым клювом были повернуты к окошкам. Вот одно, увидев Лося, нырнуло и лязгнуло пастью по стеклу. Лось откинул голову. Аэлита засмеялась. Миновали Азору. Внизу теперь лежали острые скалы Лизиазира. Лодка пошла вниз, пролетела над озером Соам и опустилась на просторную площадку, висящую над пропастью. Лось и механик завели лодку в пещеру, подняли на плечи корзины и вслед за женщинами стали спускаться по едва приметной в скалах, истершейся от древности лестнице – вниз, в ущелье. Аэлита легко и быстро шла впереди. Придерживаясь за выступы скал, внимательно взглядывала на Лося. Из-под его огромных ног летели камни, отдавались в пропасти эхом. – Здесь спускался Магацитл, нес трость с привязанной пряжей, – сказала Аэлита. – Сейчас ты увидишь место, где горели круги священных огней. На середине пропасти лестница ушла в глубь скалы, в узкий туннель. Из темноты его тянуло влажной сыростью. Ширкая плечами, нагибаясь, Лось с трудом двигался между отполированными стенами. Ощупью он нашел плечо Аэлиты – и сейчас же почувствовал на губах ее дыхание. Он прошептал по-русски: «Милая». Туннель окончился полуосвещенной пещерой. Повсюду поблескивали базальтовые колонны. В глубине взлетали легкие клубы пара. Журчала вода, однообразно падали капли с неразличимых в глубине сводов. Аэлита шла впереди. Ее черный плащ и острый колпачок скользили над озером, скрывались иногда за облаками пара. Она сказала из темноты: «Осторожнее», – и появилась на узкой, крутой арке древнего моста. Лось почувствовал, как под ногами дрожит мостовой свод, но он глядел только на легкий плащ, скользящий в полумраке. Становилось светлее. Заблестели над головой кристаллы. Пещера окончилась колоннадой из низких каменных столбов. За ними была видна залитая вечерним солнцем перспектива скалистых вершин и горных цирков Лизиазира. По ту сторону колоннады лежала широкая терраса, покрытая ржавым мхом. Ее края обрывались отвесно. Едва заметные лесенки и тропинки вели наверх, в пещерный город. Посреди террасы лежал до половины ушедший в почву, покрытый мхами Священный Порог. Это был большой, из массивного золота, саркофаг. Грубые изображения зверей и птиц покрывали его с четырех сторон. Наверху покоилось изображение спящего марсианина: одна рука его обвивала голову, в другой прижата к груди улла. Остатки рухнувшей колоннады окружали эту удивительную скульптуру. Аэлита опустилась на колени перед порогом и поцеловала в сердце изображение спящего. Когда она поднялась – ее лицо было задумчивое и кроткое. Иха тоже присела у ног спящего, обхватила их, прижалась лицом. С левой стороны, в скале, среди полустертых надписей виднелась треугольная золотая дверца. Лось разгреб мхи и с трудом отворил ее. Это было древнее жилище хранителя Порога – темная пещерка с каменными скамьями, очагом, высеченным в граните ложем. Сюда внесли корзины. Иха покрыла пол циновкой, постлала постель для Аэлиты, налила масла в висевшую под потолком светильню и зажгла ее. Мальчик-механик ушел наверх – сторожить крылатую лодку. Аэлита и Лось сидели на краю обрыва. Солнце уходило за острые вершины. Резкие, длинные тени потянулись от гор, ломались в прорывах ущелий. Мрачно, бесплодно, дико было в этом краю, где некогда спасались от людей древние Аолы. – Когда-то горы были покрыты растительностью, – сказала Аэлита, – здесь паслись стада хаши, в ущельях шумели водопады. Тума умирает. Смыкается круг долгих, долгих тысячелетий. Быть может, мы последние: уйдем – и Тума опустеет. Так говорит мой учитель. Аэлита помолчала. Солнце закатилось невдалеке за драконий хребет скал. Яростная кровь заката полилась в высоту, в лиловую тьму. – Но сердце мое говорит иное. – Аэлита поднялась и пошла вдоль обрыва, поднимая клочки сухого мха, веточки мертвых кустов. Собрав их в подол плаща, она вернулась к Лосю, сложила костер, принесла из пещеры светильню и, опустившись на колени, подожгла травы. Костер затрещал, разгораясь. Тогда Аэлита вынула из-под плаща маленькую уллу и сидя, опираясь локтем о поднятое колено, тронула струны. Они нежно, как пчелы, зазвенели. Аэлита подняла голову к проступающим во тьме ночи звездам и запела негромким, низким, печальным голосом: Собери сухие травы, помет животных и обломки ветвей, Сложи их прилежно. Ударь камнем в железо, женщина, водительница двух душ. Высеки искру – и запылает костер. Сядь у огня, протяни руки к пламени. Муж твой сидит по другую сторону пляшущих языков. Сквозь струи уходящего к звездам дыма Глаза мужчины глядят в темноту твоего чрева, в дно души. Его глаза ярче звезд, горячей огня, смелее фосфорических глаз ча. Знай, потухшим углем станет солнце, укатятся Звезды с неба, погаснет злой Талцетл над миром, — Но ты, женщина, сидишь у огня бессмертия, протянув к нему руки, И слушаешь голоса ждущих пробуждения к жизни — Голоса во тьме твоего чрева. * * * Костер догорал. Опустив уллу на колени, Аэлита глядела на угли – они озаряли красноватым жаром ее лицо. – По древнему обычаю, – сказала она почти сурово, – женщина, спевшая мужчине песню уллы, становится его женой. Лось летит на помощь Гусеву В полночь Лось выскочил из лодки на дворе тускубовой усадьбы. Окна дома были темны – значит, Гусев еще не вернулся. Покатая стена освещена звездами, голубоватые искры их поблескивали в черноте стекол. Из-за зубцов крыши торчала острым углом странная тень. Лось вглядывался: что бы это могло быть? Мальчик-механик наклонился к нему и шепнул опасливо: – Не ходите туда. Лось вытащил из кобуры маузер. Втянул ноздрями холодноватый воздух. В памяти встал огонь костра над пропастью, запах горящих трав. Печальные, одичавшие глаза Аэлиты… «Вернешься? – спросила она, стоя над огнем. – Исполни долг, борись, победи, но не забывай: все это лишь сон, все тени… Здесь, у огня, – ты жив, ты не умрешь. Не забывай, вернись…» Она подошла близко. Ее глаза у самых его глаз раскрывались в бездонную ночь, полную звездной пыли: «Вернись, вернись ко мне, Сын Неба…» Воспоминание обожгло и погасло, – длилось всего секунду, покуда Лось расстегивал кобуру револьвера. Вглядываясь в странную тень по ту сторону дома, над крышей, Лось чувствовал, как мышцы его напрягаются, горячая кровь сотрясает сердце: «борьба, борьба». Легко, прыжками, он побежал к дому. Прислушался, скользнул вдоль боковой стены и заглянул за угол. Близ лестницы черного входа лежал, завалившись на бок, разбитый корабль. Одно его крыло поднималось над крышей к звездам… Лось различил два, затем – третий и четвертый валяющиеся на траве мешки – это были трупы. В дому – темнота, тишина. «Неужели – Гусев? – Лось, не прикрываясь, подбежал к убитым: – Нет – марсиане». Пятый лежал вниз головой на ступенях. Шестой висел среди обломков корабля. Видимо, были убиты выстрелами из дома. Лось взбежал на лестницу. Дверь была приоткрыта. Он вошел в дом. – Алексей Иванович, – позвал Лось. Было тихо. Он включил освещение – вспыхнул огнями весь дом. Подумал: «Неосторожно», – и сейчас же забыл об этом. Проходя под арками, поскользнулся в липкую, темную лужицу. – Алексей Иванович! – закричал Лось. Прислушался – тишина. Тогда он прошел в узкое зальце с туманным зеркалом, сел в кресло, захватил ногтями подбородок: «Ждать его здесь? Бессмысленно. Лететь на помощь? Но куда? Чей это разбитый корабль? Мертвые не похожи на солдат, скорее всего – рабочие. Кто здесь дрался? Гусев? Люди Тускуба? – Лось откусил ноготь. – Да. Медлить нельзя». Он взял цифровую доску и включил зеркало: «Площадь Дома Совета». Дернул за шнур, и сейчас же грохотом отшвырнуло его от зеркала: там в красноватом сиянии фонарей летели клубы дыма, чиркали огненные вспышки, искры. Вот влетела, раскинув руки, в зеркало чья-то фигура с залитыми кровью глазами. Лось дернул шнур. Отвернулся от экрана. «Неужели не даст знать – где искать его в этой каше?» Лось заложил руки за спину и ходил, ходил по узкому зальцу. Вздрогнул, остановился, живо обернулся, щелкнул предохранителем маузера. Из-за двери, у самого пола, высовывалась голова – красные вихры, красное морщинистое лицо. Лось подскочил к двери. По ту ее сторону лежал у стены в луже крови марсианин. Лось взял его на руки, понес и положил в кресло. У него был разодран живот. Облизнув губы, марсианин проговорил едва слышно: – Спеши, мы погибаем. Сын Неба, спаси нас… Разожми мне руку…