– Запись будем включать? Дао покрутил пальцем у виска, давая понять, какого он мнения о молодом коллеге. – Джо сказал: зря пленку не тратить и записывать только разговоры. Сейчас ты что запишешь? Как он музыкально, с бульканьем храпит? Надевай наушники и контролируй обстановку в квартире. Пока голоса не раздадутся, магнитофон не включай. В шесть утра жилец с первого этажа проснулся, пошел на кухню покурить натощак, посмотрел в окно. «Что такое? „Техпомощь“? Водопровод сломался? Нет, если бы трубы прорвало, то приехала бы бригада из „Горводоканала“, а эти-то кто такие, что им тут надо? Антенна какая здоровая на кабине стоит. Наверное, сообщения о поломках по рации принимать». Мужчина сделал ладошку козырьком, всмотрелся в окно, заметил дым из трубы над кузовом. «Видать, надолго приехали, если печку топят». В комнате заплакал ребенок. Мужчина пошел его успокаивать. Весь оставшийся день он периодически посматривал в окно, но к кому или для чего приехала «Техпомощь», так и не понял. В два часа дня Оксана Козодоева пришла к Ефремову в гости. Услышав голоса, молодой вьетнамец включил магнитофон. Для торжественного застолья Ефремов накрыл стол в комнате. Оксана, поморщив носик, осмотрела угощенье, велела разобрать сумку с продуктами. – Интересно, о чем они говорят? – задал риторический вопрос оператор-вьетнамец, ни слова не понимавший по-русски. Ему никто не ответил. Дао был занят аппаратурой, водитель спал. – Шампанского? – предложил Ефремов гостье. – Поставь бутылку в холодильник, а мы пока поговорим о деле. Нам спешить некуда. Рассказывай, что ты приготовил для моего братца. Ефремов, не вдаваясь в детали, изложил свой план. Оксана призадумалась. – Как-то хлипко все, неправдоподобно, – усомнилась она. – Ты думаешь, прокурор поверит в ограбление? Сергей – состоятельный человек, а тут – какой-то уличный грабеж. – Все упрется в вещественные доказательства. Если у Сергея изымут вещь, которую подробно опишет потерпевшая, ему не выкрутиться. – Потерпевшая надежная, задний ход не даст? – Она ненавидит твоего брата. Но это еще не все. Я поставлю ее в безвыходное положение – у нее не будет выбора. – Если не секрет, кто она такая? – Наркоманка, проститутка, воровка, во всех смыслах падшая женщина. Зовут Кайгородова Елена. Ровесница твоего брата. – Кайгородова, Кайгородова… – задумчиво проговорила Оксана. – Эта не та девчонка, за которой мой брат десять лет назад ухлестывал? Что-то у меня ее имя на слуху. Кажется, там была история с каким-то погибшим приятелем Сергея? – Твой брат убил его. Сбросил с двенадцатого этажа. – Серега может. Он бы нас с матерью убил, лишь бы себе все заграбастать… Знаешь, что меня смущает в твоем плане? Предмет, который Сергей отберет у Кайгородовой, и место, где этот предмет изымут. На мой взгляд, кулон или что-то в этом роде не подходит. Ефремов сел напротив гостьи, отстучал пальцами дробь по крышке стола. – Представь, три года назад ты идешь поздним вечером домой. Не в коттедж за городом, а в обычную квартиру в пятиэтажке. Навстречу тебе в темном переулке выходит мужик с ножом. Что он у тебя мог отобрать? – Шапку, дубленку, сумочку, серьги, цепочку с подвеской… – О, сумочку! – обрадовался Ефремов. – Что ты в ней хранишь? – Возьми в коридоре да посмотри. Игорь принес сумочку в комнату, вытряхнул ее содержимое на диван. Перебрал женские мелочи, остановился на пудренице. – Не зря говорят: «Один ум хорошо, а два – лучше!» Сумочка – это самое то! Вот эта штука – пудреница? Я думал, что сейчас ими уже не пользуются. – Пудрой никто не пользуется, но внутри ее есть зеркальце. Удобно. Пудреница много места не занимает, зато в любом месте можно открыть ее, привести прическу в порядок, губы подкрасить. – Отлично! – обрадовался Ефремов. – Твой брат отберет у Кайгородовой сумочку. Все предметы из нее выбросит, а себе, на память об ограблении, оставит вот эту пудреницу. С внутренней стороны ее, на зеркале, эксперты-криминалисты обнаружат отпечаток пальца потерпевшей. Отпечаток пальца – это приговор твоему брату. Еще никто на свете не открутился от доказательств, связанных с отпечатками пальцев. – А Сергей? Его же отпечатки пальцев тоже должны остаться? – Свои отпечатки пальцев снаружи пудреницы он сотрет, а ее отпечаток не заметит. След пальца Кайгородовой будет небольшой, неприметный. – Ефремов открыл пудреницу, прикинул, где будет обнаружен отпечаток пальца. – Он будет вот здесь, на внутренней стороне крышки, около зеркальца. Теперь давай подумаем, где твой брат мог хранить дорогие ему раритеты, добытые преступным путем. – Дома, где же еще. У меня, кстати, ключи от квартиры остались. – С квартирой был бы идеальный вариант, но там постоянно какой-то вьетнамец сидит, хозяйское барахло охраняет. Девчонка-вьетнамка, которая у Сергея живет, каждый день на рынок и в магазины выезжает, а этот старый хрыч носа на улицу не показывает. – Как ты думаешь, мой брат спит с этой вьетнамкой? – Я со свечкой у его кровати не стоял, но думаю, что спит. Я видел эту девушку. Она на вьетнамку не похожа. Полукровка какая-то. Симпатичная, стройная… – Игорь, – перебила Оксана, – я просто так, мимоходом спросила, а ты уже начал все по полочкам раскладывать. Спит мой брат с ней, и черт с ним! Ты лучше подумай, как можно этого старика из квартиры выманить. А в самой квартире… Когда Сергей был подростком, он прятал сигареты за выдвижным ящиком шкафа в нашей комнате. Если он мебель не поменял, то пудреницу можно там обнаружить. – Шампанского? – вновь предложил Игорь. – Давай. Под окнами Ефремова, в кузове грузовика, оператор-вьетнамец достал сигарету, прикурил. Игорь принес бутылку, скрутил проволочку, подвинул пальцем пробку вперед. Оксана сдвинула бокалы. – Ну что, за Новый год? – спросил Игорь. – За встречу, за удачу? – Стреляй, только меня не облей. Ефремов направил горлышко бутылки в угол, надавил пальцем на пробку. С характерным хлопком пробка вылетела из бутылки, срикошетила от потолка и попала в прослушивающий прибор на шкафу. Удар пришелся точно в микрофон. От сотрясения микросхема в приборе лопнула, и он вышел из строя. Оператор в кузове автомобиля схватился за наушники и завопил: «А-а-а!» Сигарета выпала у него изо рта, попала на брюки. – Что с тобой? – воскликнули одновременно водитель и Дао. – Такое ощущение, что у меня голова взорвалась, – объяснил оператор. – Прямо по ушам как жахнет, так огненные зайчики перед глазами побежали. У них в квартире что-то случилось: или граната взорвалась, или этот мужик свою гостью застрелил. – Да ты что?! – поразился Дао. – Только этого нам не хватало. Аккуратно отодвинув занавеску на окошке кузова, вьетнамец осмотрел окна Ефремова, но ничего подозрительного не заметил. Во всяком случае, стекла были целы, значит, взрыва внутри помещения не было. – А-а! – снова воскликнул оператор. – А теперь-то что? – зарычал Дао. – Штаны сигаретой насквозь прожег… Дао, или я слуха лишился, или прибор из строя вышел. В квартире тишина, ни единого звука. – Дай сюда! Дао отобрал наушники, приставил к уху, покрутил ручки настройки, с досады выругался и поставил на запись второй магнитофон, резервный. – Посмотрим, что там произошло. – Он открутил пленку на основном магнитофоне немного назад, включил воспроизведение. Раздался хлопок, щелчок, и связь оборвалась. – Судя по звукам, мужик открыл шампанское, пробка попала в прибор и разбила его, – сделал вывод Дао. – Что будем делать? – спросил оператор. – Поедем, доложим Джо? – Ни в коем случае! Вдруг прибор заработает, а нас на месте нет? Будем до утра сидеть. Батарейка в приборе на сутки рассчитана, так что до этого срока мы с места не двинемся. Дао еще раз вслушался в тишину наушников, хмыкнул, перевел запись с прослушивающего прибора на громкую связь. – Доставай карты. Я хочу за прошлый раз отыграться. Зимний день быстро подошел к концу. Наступила ночь. На улице повалил густой снег. Один за другим погасли огни в окнах домов. Всякое движение на улице прекратилось. Вьетнамцы распределили дежурство и легли спать на лавках, оставив бодрствовать оператора. От нечего делать тот взглянул на окна Ефремова. Света в квартире не было. «Поди, тоже спят», – подумал оператор и стал про себя напевать песенку о смелом воине, идущем на битву с драконом. Но гость из Азии ошибался. Этой ночью ни Ефремов, ни Оксана не сомкнули глаз. Часов около четырех утра Оксана встала с дивана, подошла к столу, в свете уличных фонарей нашла сигареты, закурила. «Может, на этом все? – подумал Ефремов. – Три раза за ночь – это перебор. Даже со свежей девушкой, хорошенькой, сексуальной, три раза подряд – это уже ни к чему, это ни удовольствия, ни чувства удовлетворения не приносит». Алый огонек сигареты у окна разгорелся, прочертил плавную линию к пепельнице на столе и вновь вернулся к окну. – Котик, ты не устал? – спросила Оксана. – Что-то ты неровно дышишь. Сердечко не пошаливает?