– А кого это исключает? Кроме тебя, меня и президента Республики? – Совсем немногих. – задумчиво признал да Силва, закрыл дверь в чулан и прошел в гостиную, почти бессознательно направившись к бару. Налив в два бокала, он поднял один, отошел к дивану и сел. Вильсон предпочел остаться у бара, подтянув табуретку. Да Силва отпил из бокала и поставил его на пол возле себя. – Давай посмотрим, что мы имеем, – протянул он. – Кто-то подкупил служанку, чтобы держать у неё в комнате магнитофон. Для чего? – Ну, самое логичное – если бы Чико следил бы за своей верной любовью. С другой стороны, кто бы ни установил магнитофон, он же позаботился убрать его. Убирал провод и скобки в надежде скрыть факт их существования, хотя Бог знает, как он собирался объяснить эти дырки в стенках чулана. Так что приходится признать, что все это проделали уже после смерти девушки… Да Силва перебил: – Почему приходится? – Ладно, не обязательно, – уступил Вильсон, – но все-таки давай пока на этом остановимся. И все равно, получается, что Чико магнитофон не устанавливал. Так? – У тебя слишком много "если", но, видимо, ты прав. К несчастью. Что ещё у нас есть? – Что ещё сказал доктор Мартинес, кроме того, что девушку убили первой? – Немного. Нет никаких признаков сексуальных домогательств, к обоим не применяли ни наркотики, ни снотворное. Так что можно заключить, что убийца был здоровенным детиной. Чико был худ, но жилист и силен, как всякий теннесист. Да и Рамону не назовешь миниатюрной. – Итак, мы получили здоровяка – убийцу, который с помощью магнитофона следил за поведением Рамоны. Пока это все, что можно ответить на вопрос "кто?". Теперь переходим к вопросу "зачем?". И связано ли это с "похищением"? – Могло быть связано. А что, если тут простая ревность? Может, до Чико у Рамоны был приятель? Нет, я уверен, приятелей у неё хватало. – Ладно, – отмахнулся Вильсон, – давай оставим это. Проблем и без того хватает. Ведь каждая очередная блестящая догадка исключает все предыдущие. Мы снова вернулись к Умберто, а я полагал, мы давно его исключили. – Он нахмурился. Между прочим, с какой стати мы его исключили? Если честно, я даже не помню. – По правде говоря, я тоже не помню. Но даже если вспомним, это ничего не даст – слишком часто мы в этом деле ошибались. Он обдумал свои слова и поправился. – Ну, может быть, не столько ошибались, сколько заблуждались. – У нас не было фактов, – начал было Вильсон и запнулся: нудно запищал внутренний телефон. Да Силва допил бокал, поставил его на бар и снял трубку. – Алло? – Капитан? Это Перейра. Я привел Умберто. Мы внизу. Привести его к вам? – Придержи на несколько минут, потом поднимайтесь. Положив трубку, да Силва обернулся к другу. – Это Перейра. Он поднимается с неуловимым Умберто и будет здесь через несколько минут. Давай решим, как с ним себя вести. Вильсон согласно кивнул. – Интересно будет увидеть его реакцию. Об убийстве пресса сообщала? Сегодня утром по радио я ничего не слышал. – Жоао обычно придерживает информацию до окончания вскрытия. Но теперь, полагаю, газеты её уже получили. – Так Умберто не знает, что Рамону убили? – Нет, если не он убийца. – Тогда я предлагаю просто выяснить, знает ли он, что она мертва. Конечно, как-то невзначай. – Разумеется, – улыбнулся да Силва. Раздался короткий звонок в дверь. Да Силва пошел открывать. – Ну вот, – вздохнул он. – Ты готов? Глава 16 Крупный коренастый парень, стоявший в дверях, выглядел скорее сердитым, чем напуганным. Стряхнул руку Перейры, он повернулся к да Силва. Лейтенант закрыл за ним дверь и стал к ней спиной – для страховки. Парень заметил это и усмехнулся. – Я что, арестован? – спросил он тоном человека, достаточно самоуверенного, чтобы спокойно общаться с полицейскими. И кивнул в сторону Перейры. – Он ничего мне не сказал. Просто показал свой значок и заставил идти с ним. Законы я знаю плохо, но все-таки, я арестован? Да Силве не понравилась его высокомерная мина. – Через пять минут решим, – холодно бросил он и указал на стул. Садитесь. Парень открыл было рот, собираясь возражать, но так ничего и не сказал. Человек перед ним был спокоен и сдержан, но что-то в его смуглом рябоватом лице заставляло воздержаться от необдуманных поступков. Умберто прошел к креслу и сел, всем видом подчеркивая свое презрение к да Силва. Высокий полицейский встал перед ним, глядя на парня сверху вниз. – Я собираюсь задать несколько вопросов и хочу, чтобы вы на них ответили. Ответили честно. Это ясно? – Вопросы о чем? – Умберто попытался прикинуться озадаченным. – Что это все значит? – Просто вопросы. Вот первый: вы слышали о Чико Хавьере? – Да. Парень был в курсе – явно по газетам. Казалось, у него мелькнула какая-то мысль. – Вы же не думаете, что я… – Знаете, как он умер? – В газетах сообщили, что его убили. Господи! Вы же не думаете, что я … – Его задушили, – уточнил да Силва. – Кто-то его задушил. Знаете, где его убили? Этого в газетах не было – влияние Хавьера много значило. – Где? – нахмурился Умберто. – Спрашиваю здесь я. Парень облизнул губы, опустил глаза на ковер, словно пытаясь вспомнить, и тут же их поднял, не желая, чтобы его поведение было неправильно понято. – Нет… Первая ложь! Лицо да Силва оставалось непроницаемым. – Сколько вас было? – Было где? – Участвовало в шантаже? – Что? Не знаю, о чем вы. – Прекрасно знаете. И я знаю, что вы знаете. Я говорю об афере с вымогательством, в которой вы участвовали вместе с Чико, Рамоной и другими. – Я ни в чем не участвовал. Не знаю, о чем вы… – Кто вел красный "феррари"? – Не знаю я никакого… – Умберто запнулся: лгать глупо, ведь не было ничего преступного в том, что он знает кого-то с красным "феррари". – Я знаю только одного. Из университета. – Как его зовут? – Рикардо Каравелас. А что? – Что он изучает?