— Это Вы сейчас так не смешно пошутили? — уточнил Воронцов с сомнением приподняв светлую бровь. — Уверена, что как служителю закона Вам, майор, известно о статье тринадцать в Федеральном законе «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации», — совершенно серьезно произнесла женщина, сложив на груди руки. — Врачебная тайна, Вы сейчас серьезно это говорите, Вероника Александровна? — с сомнением уточнил Воронцов, поднимаясь на ноги и поправляя темно — синее пальто. — Я рада, что Вам известен подобным термин и Вы, как я думаю, осведомлены о правилах получения от меня подробностей разговора с моим клиентом, — улыбнулась она, разведя руками. Вероника не стала бы отрицать, если бы ее конечно спросили, что выводить из себя майора Воронцова ей доставляет особое сатаническое удовольствие. Но, как бы ей не хотелось, она и вправду не могла рассказать подробности их с Богданом Марковичем разговора, Вероника все-таки была врачом, пусть и лечила не тело, а душу. — Добровольное письменное согласие пациента, — сквозь зубы проговорил Воронцов. — Верно, — улыбнулась она, подходя ближе к мужчине. — И, если Вы, конечно, не против, майор, я бы поехала домой. Моя здесь работа, как я понимаю, окончена? — уточнила девушка, чуть приподняв голову, чтобы смотреть Воронцову прямо в глаза. — Против, — тихо произнес мужчина, наклоняясь чуть ближе к ее лицу. Она затаила дыхание, смотря в его голубые глаза и не могла отвести взгляд. Майор словно загипнотизировал ее, но через считанные секунды чары рассеялись, когда мужчина снова открыл свой рот и протянул: — Остался еще один свидетель, — проговорил Воронцов выпрямившись и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, пошел к выходу из дома. Вероника поспешила за ним, звук ее каблуков заглушал толстый ковер с коротким ворсом. Ковры в этом доме были повсюду и возвращали девушку в воспоминание о детстве. Лето у бабушки, вишневые деревья с красно-бордовыми ягодами, которые росли в саду, деревянные качели, что специально для нее смастерил Полковник и ковры… Бабушка Люда просто обожала ковры, которые висели у нее даже на стенах. Наверное, она так отдавала дань почтения распавшемуся Советскому союзу. — Куда Вы идете? — спросила Вероника, когда Воронцов открыл входную дверь и в дом проник поток холодного осеннего воздуха, заставив девушку поежиться от холода. — На улицу, — пожав плечами ответил майор, стоя в коридоре и держа дверь открытой. — Вы идете? — усмехнувшись спросил он, словно издеваясь. Как назло, именно сегодня в машине Вероники не лежало легкое пальто или пиджак, она оставила его дома. Девушка даже и помыслить не могла, что вместо теплой уютной гостиной ей придется гулять по огромной площади особняка под порывами холодного ветра. — Могли бы просто сказать, что не справитесь без меня, — ответила она майору, гордо приподняв подбородок и вышла на улицу. Тонкий шифон блузки совсем не грел, но сдаваться так просто она не собиралась. — Нам обязательно вести допрос на улице? — уточнила Вероника, оборачиваясь к Воронцову. — Свежий воздух полезен для здоровья, да и погода сегодня отличная, — пожал он плечами, сбегая по ступенькам вниз. — Только ветер слегка холодный, Вам так не кажется? — словно насмехаясь спросил Олег, стоя у подножия лестницы и смотря на продрогшую девушку. — Ни сколечко, — сквозь зубы протянула Вероника, медленно спускаясь по лестнице из белого камня. — Показывайте куда идти. Воронцов пожал плечами и пошел по дорожке, выложенной бежевой квадратной плиткой, в обход дома, туда, где он увидел в окне столовой высокую светловолосую женщину в белом пальто. Она все еще гуляла в саду меж деревьями и, казалось, специально пряталась от полиции. Олег пару раз обернулся, чтобы убедиться, что Вероника Александровна идет за ним. Так и было, девушка шла за Воронцовым, стуча своими каблуками по каменной плитке, ее карамельного цвета волосы отбрасывал за спину ветер, а сама она продрогло от холода. Мужчина не сомневался — еще пару минут и она сдастся, попросит его вернуться в теплый дом, но до тех пор он и слово не скажет, желая проучить высокомерную психологиню. — Кто эта женщина? — озадаченно спросила Вероника, останавливаясь рядом с майором. Дальше дорожка заканчивалась и начинался газон, сейчас больше напоминающий огромный участок чернозема вперемешку с песком и травой. — Сводная сестра Марка Альбертовича по отцу, — пожал плечами в ответ Олег Воронцов и шагнул прямо в грязь. Еще пару дней назад здесь прошли сильные дожди, поэтому грязи здесь было по колено. Но это не смутило мужчину, и он пошёл дальше, стараясь выбирать места, где не так много жидкой грязи. — Вы что, издеваетесь? Я не собираюсь наступать сюда! — воскликнула Вероника, начиная злиться. — Тогда сделайте мне подарок на все ближайшие праздники — напишите заявление на увольнение! — крикнул в ответ Воронцов, продолжая идти. — Еще чего, — фыркнула девушка, не собираясь сдаваться так легко и, подумав немного, сбросила свои любимые небесно-голубые туфли и, закатав белоснежные штанины по колено, босыми ногами аккуратно наступила на грязь. — Ты будешь купаться в этой грязи, майор, — пообещала она сама себя и продолжила путь, как ни в чем не бывало. Олег, увидев это, остановился и, удивленно уставившись на девушку, думал, не переборщил ли он с воспитательными мерами. Воронцов был поражен ее упорством или же сумасшествием и представить себе боялся, что его ждет дальше. А ведь он был уверен на миллион процентов, что ответочка не заставит себя долго ждать. — Мы идем или Вы так и будете стоять и глазеть на меня? — усмехнулась Вероника, останавливаясь перед майором, ее ноги уже по щиколотку были в грязи. — Принимаете грязевые ванны, Вероника Александровна? — спросил мужчина, хоть в его глазах и читалось сожаление. Но это, решила девушка, его все равно не спасет. — Люблю быть на «ты» с природой, — едко ответила она, проходя мимо. Женщина в белом пальто, заметив их, остановилась под одной из яблонь и с любопытством наблюдала за парочкой. Таких безбашенных идиотов она давно не встречала, хоть и не могла похвастаться насыщенной событиями жизнью. — Возьмите хотя бы пальто, — не предлагал, просил мужчина. — Обойдусь, — хмыкнула Вероника и, откинув назад карамельного цвета волосы, продолжила свой путь. Воронцов быстро догнал ее и теперь они шли плечом к плечу. Не лишенная красоты взрослая женщина, стоявшая под яблоней, чьи плоды только начали созревать, поглаживала кончиками пальцев с ярко красным маникюром кашемировый шарф в черно-белую клетку. Она растянула пухлые губы, накрашенные алой матовой помадой в усмешке, и приветственно кивнула, как только сумасшедшая парочка подошла к ней. — Так сильно встретиться со мной еще никто не хотел, — заметила она, кивая на испачканные в грязи ноги Вероники. — Вероника Александровна просто очень целеустремленная женщина, — ответил Воронцов, но еще одна представительница рода Толстых лишь громко рассмеялась. — Возможно Вы и правы, молодой человек, но этим поступком она просто хотела поставить Вас на место, — пожала она плечами и подмигнула девушке. — И, кажется, у нее это получилось! — Кхм, — кашлянул Воронцов, снимая свое пальто. — Нам бы хотелось поговорить с Вами о вчерашнем вечере, — проговорил мужчина, набрасывая на плечи Вероники свое темно-синее пальто. — Конечно, но сначала, думаю, нам стоит вернуться в дом, — кивнула женщина, срывая несколько краснобоких яблок. — Веронике Александровне стоит принять душ, а Вам, молодой человек, заварить ей чай. В доме наверняка было теплее, нежели на улице, но Вероника остановилась у подножия лестницы, держа в руках туфли. Ей не хотелось заходить внутрь в подобном виде. И нет, дело даже не в том, что о ней подумают новые коллеги и родственники умершего, девушке не хотелось доставить неприятности и испачкать хотя бы сантиметр чистых полов, большинство из которых были покрыты коврами. — Вы не хотите зайти внутрь? — обернувшись поинтересовалась светловолосая женщина, остановившись на середине белокаменной лестницы. Воронцов предпочел остаться рядом с Вероникой и смотрел куда-угодно, но только не на нее. — Не хочется портить ковры, — усмехнувшись ответила девушка, рассмешив своим ответом сестру Марка Альбертовича. На ней были высокие резиновые сапоги на тракторной желтой подошве, которая вся была вымазана в грязи. Обувь совершенно не подходила ее классическому пальто белого цвета, но женщину это не волновало, как и большие следы от грязных подошв, которые она оставляла после себя на белоснежных ступенях лестницы. — Вы очень милая, Вероника Александровна, — протянула женщина, улыбаясь. — Не переживайте об этом, в конце концов можно купить новый ковер, — пожала она плечами и продолжила свой подъем, больше не останавливаясь. — Может, Вы попросите кого-нибудь вынести мне хотя бы полотенце? — уточнила Вероника, а потом вскрикнула от неожиданности. — Что…что Вы творите! — воскликнула девушка, оказавшись на руках у майора, которому надоело стоять в одной рубашке под холодными порывами ветра. Мужчина, подхватив психологиню на руки, и понес в дом. — Сейчас же поставьте меня на землю! — Как только донесу Вас до ванной комнаты, — ответил майор и даже глазом не повел, когда заносил девушку в дом. Сестра Марка Альбертовича любезно придержала дверь паре, кинув на Воронцова заинтересованный взгляд, хоть до последнего старалась скрыть свою настороженность. — Гостевая ванная прямо по коридору, налево и до конца, — крикнула вслед майору женщина, улыбаясь, пока мужчина не скрылся за поворотом. В коридор поспешно вышла Софья, которая все это время наблюдала за Воронцовым из окна, как только он покинул дом. За ним хвостом вечно таскалась эта стервозная особа, смотрящая на нее с высока. Девушка подошла к тёте своего жениха и, попытавшись растянуть губы в приветливой улыбке, спросила: — Они Вас тоже допрашивали, Маргарита Альбертовна? — Мы еще не успели поговорить, — ответила женщина без особого энтузиазма, снимая свое белоснежное пальто и кашемировый шарф. Резиновые сапоги Маргарита сняла и отставила в сторону, сменив их на замшевые батальоны с десятисантиметровой шпилькой и декоративным металлическим замком спереди. Женщина осталась лишь в простом черном платье прямого кроя чуть ниже колен, которое украшала брошь из белого золота в виде пиона. В центре которого переливался красный пироп. — Вероника Александровна простыла, было бы правильно с нашей стороны предложить ей чашку горячего чая, — протянула она, отдавая в руки Сони верхнюю одежду. — Попроси Женю тебе помочь, — распорядилась, проходя в большую гостиную. Она заняла место у окна и, вздохнув, растянула губы в довольной улыбке. Мужчина нес застывшую в его руках Веронику Александровну по коридору и не понимал почему вообще это делает. Сказать по правде, Олег еще ни одну женщину не носил на руках и сейчас понял почему. Все женщины — эгоистки, ищущие мужчину лишь для того, чтобы те выполняли все их прихоти. Вот и сейчас, смотря на недовольное выражение лица Вероники, которую он нес в ванную, сведённые к переносице светлые брови и поджатые губы, ему прямо здесь и сейчас хотелось разжать руки и отправить ее в незабываемый, только, короткий полет…вниз. — Откройте дверь, — попросил он, останавливаясь перед дверью, как мужчина надеялся, ведущую в ванную комнату. Женщина ничего не ответила, только повернула круглую ручку и открыла дверь, внутри было темно. Она нащупала слева от проема выключатель и через секунду над их с майором головами загорелся тепло-оранжевый свет. Воронцов поставил Веронику в душевую кабину и, ничего не сказав, вышел из душа. — А пальто свое забрать не хотите? — крикнула она ему вслед, но тот ничего не ответил. Женщина закатила глаза и потянулась к крану с водой. Через несколько минут Вероника Александровна, надев наконец-то свои небесно-голубые туфли, вышла из ванной комнаты, держа в руках темно-синее пальто майора. Она не стало заострять на этом внимание, но все-таки подметила, что аромат, исходивший от одежды Олега Воронцова, был прекрасен. Терпкий, даже немного горький и свежий запах мужского парфюма, заставил ее с наслаждением прикрыть глаза. В гостиной ее уже ждал майор, сидящий все на том же диване, только теперь на столике рядом стоял поднос с заварочным чайником, конфетницей на ножке и три пустые чашки с блюдцами. Вся посуда была составляющей одного сервиза из фарфора с позолоченными краями и гравировкой на каждой единице — заглавная прописная Т с витиеватыми линиями. — Любимый сервиз моего покойного брата, привезенный мной из Парижа, где его делали на заказ, — улыбнувшись произнесла Маргарита, подходя ближе и, наклонившись, взяла чайник и начала разливать янтарно-красную жидкость по чашкам, которая имела яркий аромат. — Оолонг, когда-нибудь приходилось пробовать? — спросила она, протягивая Веронике чашку с чаем. — Я больше предпочитаю кофе, — ответила девушка, принимая из рук женщины блюдце с чашкой чая и, под ее внимательным взглядом, делая маленький глоток. — Очень насыщенный вкус… — В отличие от обычного черного, оолонг при его обработке, ферментацию не доводят до конца, что оставляет внутренние слои чайного листа нетронутыми, сохраняя присущую им структуру, — произнесла она, беря в руки блюдце с чашкой и возвращаясь к окну. — Марк ненавидел чай, предпочитая ему виски, — тихо произнесла Маргарита, поджав губы. — Известно, что послужило причиной смерти? — спросила она, сузив свои зеленые глаза. — Мы не имеем права разглашать подобную информацию, — серьезно произнес Воронцов, сидя на диване. Он все это время не сводил с женщины взгляда, нет, ее поведение не казалось ему слишком наигранным, но и искренности он в нем не видел. Она напоминала ему актрису, которая давно заучила все слова и жесты наизусть и теперь проживала свою роль, не снимая маску ни на минуту. — Значит, нет, — пожала плечами Маргарита Альбертовна, не удостоив мужчину даже взглядом. — Но, как я понимаю, Вы хотите меня о чем-то спросить. Что Вы хотите знать? — В каком часу Вы приехали вчера на праздник? — спросил Воронцов, не сводя с женщины напряженного взгляда. — Я приехала последней, возможно, около девяти, — пожала плечами Толстых, делая глоток горячего чая. — Впрочем, Вы можете это проверить — я вызвала такси с помощью приложения. — Во сколько Вы покинули дом? — спросил майор все тем же ледяным тоном. — Не нужно быть таким серьезным, я ведь не особо опасный преступник, — засмеялась Маргарита Альбертовна, поворачиваясь к Олегу лицом. Вероника все это время переводила заинтересованный взгляд то на мужчину, то на его собеседницу и не понимала, почему майор так негативно настроен по отношению к этой очаровательной и милой женщине. Но вмешиваться не спешила. — Это покажет следствие, — без какого-либо намека на улыбку ответил мужчина. — О, ну раз Вы настаиваете, — снова засмеялась Маргарита, растягивая алые губы в приторно сладкой улыбке. — Я не помню, во сколько уехала, даже не помню, как смогла вызвать такси. Знаете, мы так хорошо отпраздновали юбилей Марка, что я немного перебрала с алкоголем. — Что Вы помните из событий того вечера? Оставались ли Вы с погибшим наедине? Были ли за столом конфликты? — посыпались вопросы со стороны майора, но такой напор ничуть не застал женщину врасплох. Она лишь усмехнулась, отметив про себя, что в этот раз ей придется постараться, чтобы очаровать этого мужчину. У нее не так много развлечений в жизни, чтобы отказываться от подобных авантюр. — Почти ничего не помню, — вздохнув произнесла Маргарита Альбертовна, поставив чашку с остывшим чаем на одну из полок с семейными фотографиями, ни на одной из которых ее не было. Она сложила на груди руки, красный драгоценный камень в броши на ее груди сверкнул, преломив луч света. — Прошу меня простить, сегодня такой трудный день, да и, сказать по правде, ночь была неспокойной… Если у Вас больше нет ко мне вопросов, мне бы хотелось поехать домой и отлежаться.