Поиск
×
Поиск по сайту
Часть 7 из 63 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Фарук жил в приличном районе, оформив контракт на вдову дальнего родственника. В Ринкебю держал «офис» для общения с желающими сделать перевод. Клиенты не могли или не хотели пользоваться услугами банковской системы. Часто они отправляли деньги в места, где банков вообще не было. Да и получатели средств обычно не имели счетов, даже если банки существовали. Многие не желали засветить доходы от нелегальной деятельности, будь то воровство, проституция или торговля наркотиками. Теневая экономика требовала теневых финансовых услуг. Фарук умел и любил действовать в тени. «Хавала» требовала конспирации, поэтому «офисы» пакистанец не снимал, а выгонял неплатежеспособного должника и пользовался помещением. В дешевых пригородах — обиталище клиентов, существующих и потенциальных. Последний квартиросъемщик в августе съехал и скоро контракт на жилье получит другой человек. Телефон за неуплату отключат только через месяц, а пока можно бесплатно им пользоваться. Менять явку «банкиру» не хотелось. Ринкебю его устраивал: публика восточная, место социально неблагополучное, полиция сюда предпочитает не соваться. Переезд в другой район означал бы временную потерю связи с частью клиентуры. Местной шпаны пакистанец не опасался, так как его услуги нужны местным авторитетам, смотрящим за порядком в преступных кругах. Пока Карим ехал на метро, Фарук беседовал с Резой, который раз в две недели приносил 100–200.000 крон для переброски в Иран. Очевидно, деньги от наркотрафика. Сегодня принес 400.000, и «банкир» повысил ставку за риск, ссылаясь на трудности конвертирования столь больших сумм налички. Иранец пригрозил найти другой канал. «Ищи, — съехидничал Фарук, — в каждом банке можно сделать перевод без вопросов со стороны клерков и, тем более, без указания фамилий и адресов. Скажи, мол, в Тегеране за «бабками» от Резы придет Нури. Тебя примут в объятия и вместе с «баблом» сдадут полиции. У меня совсем иначе: ни вопросов, ни рисков. И в налоговую инспекцию не сообщаю». Иранец остался недоволен новыми условиями и издевками, стал размахивать руками. Потом остыл и сумку с черным налом оставил, оговорив, что заберет через два дня, если «банкир» не передумает и не отправит по старому тарифу. Пуштун согласился, чувствуя, что Реза никуда не денется, ему просто нужно посоветоваться с боссом. В будущем Фарук рассчитывал поучаствовать в финансировании поставок наркоты и зарабатывать уже по двум направлениям. Занятие знакомое по Пакистану, но спешить не следовало — в Швеции дела делались иначе. Надо присмотреться и оценить перспективу. Поэтому «приставил ноги» к Резе, поручив палестинцу (должнику из шпаны) выследить клиента на пути от «офиса» до дома. Узнать, кто таков на самом деле. Информация — важный элемент успеха в бизнесе. Карим узнал приблатненного юношу и поздоровался, увидев у обшарпанной пятиэтажки. Район и двор кишели пришельцами с Востока и их отпрысками. Родные запахи: свежих лепешек, жареного мяса, специй и анаши. Подросток также баловался наркотиками, вот и сейчас глаза блестели. Двигался расхлябано, но вальяжно. Что-то с ним было не как обычно. Может, обкурился? Афганец поинтересоваться. — Салям, Махмуд. Что тут болтаешься? — Фарук поручил выследить клиента. Я у него в команде. — Ух, ты прямо шпионом заделался. Помочь? — Давай. На пару легче. Обштопаем дельце, «банкир» останется доволен. Через несколько минут наркоторговец вышел из подъезда. Оглянулся по сторонам и пешеходными тропинками направился прочь. Миновав жилую застройку и выйдя к парку, иранец вновь окинул долгим взглядом окрестности, но в полутьме не увидел фигуры за кустами. Сел на скамейку, и тут подошел плотный мужчина. Завязался бурный диалог. Плотный звучал главнее, его громкие слова на фарси Карим слышал лучше, нежели оправдания первичного объекта слежки. — Реза, вечно все портишь! И зачем только взял тебя на службу? Вернись за деньгами. — Дядя, я заберу сумку послезавтра, если Фарук не передумает. Думаю, он продолжит работу на прежних условиях. День-два ничего не решают. Давайте подождем. — Ладно, уговорил. Смотри, отвечаешь за «бабки». Не сделает перевод, послезавтра принесешь. Все 400 «штук». Понял? — Понял. Как вы сказали, так и сделаю. Для Карима родным был дари — афганский диалект языка фарси, на котором говорили в Иране. Поэтому он смекнул, что речь шла о серьезной сумме. Понял: что выпал шанс сорвать куш, что надо рискнуть. Оттащил палестинца подальше от скамейки и жарко зашептал в ухо, чувствуя, как напрягается напарник, превращаясь в подельника. — Махмуд, сколько должен Фаруку? — Он меня на счетчик поставил: тысячи три. Отдавать нечем. Отец дает по 50 крон в неделю — курам на смех. Иди, говорит, подрабатывай. Просто мечтаю вкалывать как ишак. — И у меня долг большущий. А вот те иранцы балакали, что оставили у Фарука большие «бабки». Может, грабанем старика и поделим навар? — Круто. И как мы это сделаем? — Я с ним забил встречу на девять. Войду и шарахну по башке. Деньги прихвачу и к тебе. — Круто, а мне чего делать? — На шухере постоишь минут пять. — Круто. Пошли. Бросив слежку, парочка двинулась назад. По дороге Карим поднял из урны пластиковый пакет супермаркета «Консум» и поискал что-то тяжелое. На его удачу ледник, проходивший через Скандинавию 17 тыс. лет назад, выворотил и обкатал миллиарды кусков гранита. Один валун афганец аккуратно взял пакетом, надев последний на руку как перчатку, затем вывернул пакет. Камень оказался внутри. Ему нередко приходилось так убирать собачьи кучки возле кондитерской — Dr. Oban требовал чистоты. С кистенем в руке (булыжник заменил гирю, пакет — цепь) Карим шел вперед. Сзади, вертлявой лодочкой за кораблем, следовал по синусоиде Махмуд. Позвонив в квартиру, афганец повернул лицо к дверному глазку, чтобы хозяину было хорошо видно. Впустив клиента, «банкир» уселся на диване, оставив посетителя стоять перед собой. Инстинктивно оберегая хромую ногу, Карим оперся левой рукой на дверной косяк. Выдержав подобающую паузу, хозяин брезгливо поинтересовался: — С чем пришел, оболтус? Опять просить в долг? — Уважаемый Фарук, принес деньги перевести отцу. Вы же знаете, я так делаю раз в квартал. Не откажите. — Сколько? Родителям помочь не можешь толком, крохи отправляешь. — 500 крон. Надеюсь, вы накинете немного сверху за информацию. — Что плетешь, какая информация? — Помните, велели обращать внимание, если что важное услышу? — Ну, если важное. Говори. — Так в обед мужчина спрашивал Dr. Oban про Ахмад Шах Масуда. Тот позвонил какому-то Уве. И Уве сказал, что знаком с моджахедом. Масуд — главный в краю, где моя семья живет. Властелин Панджшера. — И это все? — Там драгоценные камни добывают. Там…
— Что за ерунда! Урод, ничего не получишь. Оставь деньги и пошел вон. Время только отнимаешь попусту. В мгновение скользящим движением, словно танцовщик балета, Карим сделал шаг вперед и ударил «банкира» по голове сверху вниз. Пакет крутанулся вокруг правой руки и придал дополнительное ускорение булыжнику. Череп треснул как спелый арбуз, выплеснув наружу кашицу из крови и мозга. Враг, олицетворявший зло и несправедливость мира, был повержен. Одним ударом! Карим впервые в жизни почувствовал себя победителем. «Я сделал! — раздался крик в душе, вкусившей, наконец, свободу. Свободу поступать, как хочется, пусть даже убивать, по его, Карима, воле. Афганца пьянила и собственная ловкость — киношные японские ниндзя с нунчаками могли бы позавидовать. Годами копившаяся ненависть дала мощнейший выброс адреналина. Кровь стучала в висках, когда парень обыскивал квартиру, двигаясь как охромевший от капкана и вырвавшийся из него снежный барс. Видя сквозь стены, чуя запах денег на расстоянии, он нашел на кухне увесистую сумку с толстыми пачками и заурчал от радости. Не прикасаясь к трупу и даже не осмотрев карманы, афганец метнулся на улицу. Окровавленный пакет предусмотрительно вывернул наизнанку и захватил с места преступления, чтобы позже выбросить улику в мусорный бак возле метро. «Ни одной ошибки, — восхищался Карим сам собой. — Мой день настал, удача пришла в руки и я ее не упустил. Настоящий воин!» Валун остался лежать рядом с разбитой головой. В сравнении с ней камень был мельче размером и совершенно не пострадал от столкновения. Смотрелся он невинно, будто и не имел отношения к случившемуся. Белая прожилка делила серую массу на левое, чуть больше, и правое, чуть меньше, полушария. Прямо как мозг младенца. Младенец с такой асимметрией лучше воспринимал бы звуки и визуальные образы, рано начал бы говорить. А камень ничего не мог слышать, видеть и рассказать. Тупое орудие убийства. Ребята спешили к станции. Махмуд, хоть и на полголовы выше, выглядел мелкой сучкой, бежавшей за альфа-самцом. «Ну, расскажи, — выспрашивал у афганца. — Как ты его? Что? Он кричал? Просил пощады? Сопротивлялся? Крови много»? Опустошенный Карим молчал, глядя на отражение в черном окне пустого вагона, направлявшегося к центру города. Энергия покинула тело. Эйфория сменилась апатией. С усилием стряхнув ее, открыл сумку. Подельник ахнул от увиденных денег и попытался запустить внутрь руку. Ударив его по щеке, Карим, не считая, вручил палестинцу четверть добычи. Напарник не возражал, восхищение, если не поклонение, сквозило во взгляде. Туманила мечта — стать таким же крутым как старший товарищ. Скоро они расстались: Махмуд вышел в Сольне, где жил с родителями, а афганец поехал в Васастан, где снимал комнату на мансарде старого дома. Карим не подозревал, что рядом на похожей крыше обитал Карлсон — «упитанный мужчина в расцвете лет». По соседству жил и Малыш. Здесь, по воле писательницы Астрид Линдгрен, с ними случались веселые и не очень приключения. Впрочем, шведские детские книжки и вообще литература афганца вовсе не интересовали. Спустился в подвал, спрятал сумку с деньгами в чулане, который у каждого жильца был отдельным. Не заходя к себе — подниматься по лестнице тяжело — потащился к вокзалу, где у наркодилера купил дури. Он редко употреблял наркотики, поэтому накурившись, возбудился и ввязался в групповую драку на Сергельсторг. Кого-то порезали в потасовке, и Карима, как медленно бегающего, задержал ночной пикет полиции. Поскольку задержанный плохо соображал и личных документов не имел, его оставили в «обезьяннике». Дежурный провел личный досмотр и сложил обнаруженные вещи в конверт. Туда попала и сигаретная пачка с записанным автомобильным номером Матвея. Остаток смены выдался спокойным и страдающий от скуки молодой ассистент пробил номер по компьютеру. Пометка на дисплее подняла брови домиком: «При подозрении в правонарушении информировать ГПУ по номеру…». Набрав указанные цифры, полицейский попал на автоответчик, рекомендовавший оставить сообщение или перезвонить в рабочее время. Пришлось надиктовать несколько слов. «Жаль, не узнаю, что за особый статус у тачки, — посетовал дежурный. — Крупный гангстер? Или политик?» Фарук или то, чем он был, прекратил терять кровь — она свертывалась, вступая в реакцию с кислородом. Белок фибрин образовал тромбы, закупоривая порванные сосуды. Первым умер мозг. Появились трупные пятна синюшного цвета: гравитация тянула кровь в нижние участки тела. Помутнела роговица, белки глаз пожелтели. Ссыхалась кожа, особенно слизистая оболочка губ, носа и пениса. Сжалась в комочек мошонка. Тело остывало на градус в час. Rigor mortis охватывал мышцы— первыми затвердели конечности. Сократились соски и сфинктер, стали выделяться экскреты. Позже начнется самопереваривание тканей, затем гниение. Образуются вода, углекислый газ, а также метан, аммиак и сероводород. По отвратительному запаху экс-Фарука и найдут. До мумификации трупа дело не дойдет. Глава 8. Пресс-центр 7 сентября Ларе Торквист просматривал поступившие к утру сообщения, в том числе и звонок про обкуренного парня, имевшего при себе номер автомашины Алехина. Поскольку инспектор уже составлял рапорт по русскому, то сигнал отфутболили ему В участке выяснил, что дежурный сменился, а наркошу отпустили, установив личность: Карим Седерберг. По компьютеру Ларе установил место жительства и место работы. Последнее оказалось в ста метрах от телефона-автомата на центральном рынке. Поскольку шеф проявил внимание к теме, инспектор написал короткую докладную, отметив, что звонившим про Масуда мог быть Седерберг, поскольку тот работает рядом с автоматом и является выходцем из Афганистана. Далекий от событий в Ринкебю и в ГПУ, Матвей направлялся на пресс-конференцию. Разведчик не ждал от откровений, хотя посетить мероприятие требовалось ради поддержания журналистского прикрытия и общения с коллегами. По дороге мысли крутились вокруг ответа Симонова. Начальство подтвердило важность операции и устранило сомнения в ее характере. Москва полностью согласилась с его предложениями. Прояснилась и цель задания, хотя многое оставлено за кадром. Не ясна последняя фраза Симонова — своеобразный карт-бланш и намек. Что значит «можете использовать и традиционные стимулы»? Купить, уговорить, запугать, соблазнить, убить? Купить становилось сложно. Советская разведка не тратила больших сумм на агентурный аппарат. С развалом экономики денег становилось еще меньше. Люди в основном работали на идейной основе, хотя коммунистическая идея теряла популярность. Пугать опасно и часто контрпродуктивно. Соблазнение редко применялось за границей, оставаясь инструментом контрразведки, действующей на своей территории и обладающей широким выбором агентов. Убийства прекратились в 1950-е, да и тогда метод мог лишь заставить человека прекратить делать что-то. Оставались уговоры — не самый сильный стимул. Пресс-центр первоначально служил помещением банка. Сводчатый зал начала века украшали голые электрические лампочки, превратившие его в образец скандинавского модерна. Не менее элегантно выглядел и Стен Андерссон — давний министр иностранных дел и один из столпов социал-демократии в Швеции. После так и нераскрытого убийства лидера партии и премьер-министра Улофа Пальме в 1986 году, именно Андерссон остался духовным отцом социал-демократов. Излагая видение обстановки в мире, министр упомянул и ситуацию в Афганистане. Матвей владел искусством так задать вопрос, чтобы получить нужный ответ. В начале карьеры, когда ему объявили, что предстоит работать под журналистским прикрытием, начальник сравнил корреспондента с мухой, которая кружит над пахучей кучкой и которая своего добьется. Матвея сравнение сразу покоробило грубостью, а позже стала понятна и его ошибочность. Разведку интересует не дерьмо, а деликатесы. Идет ли речь об информации, или о людях. Муха глупа, живет недолго, и прихлопнуть ее легко. Оперработник не считал себя дураком и хотел прожить долгую оперативную жизнь. Алехин сформировал набор собственных приемов получить возможность задать вопрос. В случае с Андерссоном использовал нагло-яичный галстук, неизменно выбирая его для мероприятий с участием министра. Сначала тот просто тыкал пальцем: «Господин в желтом галстуке». Потом стал называть советским журналистом, а ныне именовал «наш коллега из Москвы». Ему запомнилось и качество затрагиваемых тем и аспектов. Вот и сегодня герр Андерссон третьим поднял Матвея. — Господин министр упомянул заинтересованность Швеции в мирном урегулировании в Афганистане. В какой форме Стокгольм мог бы внести вклад в процесс? Стен Андрессон дежурно попенял Москву за медленный вывод войск, но не стал критиковать США, Пакистан и моджахедов. Несколько фраз представляли интерес. Оперработник запомнил их дословно и записал на диктофон — пригодятся в беседе с Уве Стурстеном. Правда, прежде чем съесть еду, ее надо приготовить. Рецепт постепенно формировался. Для начала разведчик заехал в торгпредство. Представитель Совзагранавто поежился, ожидая неприятного разговора, так как идти навстречу попам с их книжками не собирался. Матвей, имея санкцию Симонова, применил «традиционные стимулы». — Старикан, оформляй отгрузку Библий, деньги нашлись. — Правда? — Я когда-нибудь обманывал? 10 тысяч крон пожертвовал швед-чудак. — Это же половина. — Достал своей жадностью. Дело благое, на контроле у посла. Ты командировку не хочешь продлевать? На Родину потянуло? Правильно про тебя офицер безопасности говорил… — Что говорил? — Да так, проехали. Транспортник пригорюнился. В совколонии знали, что журналист вхож к послу. А вместе с офицером безопасности Алехин отмазал приятеля из торгпредства, когда тот тачку разбил. В данный момент обещает хоть какие-то деньги за перевозку, которую, вероятно, рано или поздно пришлось бы выполнить бесплатно. — Ладно, только для тебя. — Спасибо. Ты знаешь, за мной не заржавеет.
Перейти к странице:
Подписывайся на Telegram канал. Будь вкурсе последних новинок!