Зак пробыл в камере полчаса, когда дверь открылась, и тюремный охранник с кислым лицом бросил внутрь три пластиковые бутылки с водой, прежде чем снова запер дверь. Началась драка, когда семь или восемь заключенных попытались схватить бутылки. Трое счастливчиков держали свое сокровище, как младенцев. Сразу стало ясно, что они не собирались делиться водой с кем-либо еще в камере. Большинство заключенных вернулись на свои места с мрачными взглядами, но один из них — он был в сандалиях с открытыми носками, черных джинсах и рубашке лесоруба, с худым отчаянным лицом, многодневной щетиной и татуировкой на шее — остался на ногах. Он сделал шаг к меньшему из трех добывших бутылку, плечи того мужчины окружали лохматые черные волосы. — Дай мне немного, — сказал он. Парень с бутылкой отступил к решетке. Он покачал головой. Худой мужчина двигался быстро, как кот. Зак не видел, откуда он вытащил нож, но, должно быть, нож был хорошо спрятан, раз его не нашел страж. У него было короткое лезвие, но блестящее и острое, и худой мужчина держал его угрожающе на высоте головы, готовый нанести удар. Длинноволосый мужчина тут же бросил бутылку. — Бери, — сказал он, его взгляд нервно метался. На этом все должно было закончиться, но худой мужчина жаждал не только воды. Он хотел драки. Он не убрал нож. Он просто продолжал продвигаться. Зак почувствовал, как остальные заключенные отошли из зоны конфликта. Они знали, что произойдет, и не хотели вмешиваться. Голос в голове Зака ​​велел ему ничего не делать, не привлекать к себе внимание. Но он не мог стоять в стороне и смотреть, как ранят человека. Он с трудом поднялся на ноги и тремя большими шагами пересек камеру, подошел к мужчине с ножом как раз в тот момент, когда он собрался ударить оружием противника. — Нет! — закричал Зак. Он врезался в мужчину с ножом плечом, отталкивая его от жертвы в решетку. Нож вылетел в коридор снаружи. В камере повисла ужасная тишина. Мужчина медленно повернулся к Заку. Его глаза сверкали, и он жутко скалился. — Герой? — прошептал он. Он стал сжимать пальцы, шагнул в сторону Зака. — Я не хочу проблем, — сказал Зак. Он напрягся, готовясь к бою. — Уже поздно, niño. Зак огляделся. Никто не собирался ему помочь. — Хватит! Голос раздался вне камеры, и Зак увидел стража тюрьмы. Худой мужчина прищурился. — Только подожди, niño, — прошипел он, медленно повернулся и посмотрел на стража. Надзирателя он не интересовал, как и бой или нож на полу. Он указал на Зака. — Ты, — сказал он. — Идем со мной. Похоже, тебе повезло. Зак ощутил облегчение. «Пришел Фрэнк, — подумал он, — чтобы забрать меня из этого ада». Надзиратель отпер дверь камеры. Зак обошел худого мужчину, который помрачнел, поняв, что не сможет отомстить Заку, и поспешил из камеры. Надзиратель запер дверь и повел Зака прочь. — Друзья в высоких местах? — хмуро спросил он, пока они поднимались по лестнице. Зак покачал головой. — Нет, — ответил он, пытаясь понять, на что он намекал. Только в комнате проверки он понял. Его ждал не Фрэнк. Это был худой мужчина, потеющий, как толстяк на солнце. У него была щетина, и он был в джинсах и зеленой футболке мексиканской сборной с номером 9 на спине. Футболка прикрывала оружие на его бедре. Но ни его телосложение, ни его одежда не напугала Зака. Это сделал даже не плохо скрытый пистолет. Дело было в его лице. В его глазах. Точнее, глазе. Он был один. Правого глаза не было, и кожа заросла так гладко, словно его никогда там не было. Зак, конечно, узнал его. Он видел фотографию на доске Майкла. Адан Рамирез. Калака. Зак помнил, что Майкл говорил о нем: «Невозможно сказать, сколько людей убил Калака. Возможно, он и сам не знает». Он огляделся, отчасти надеясь увидеть, как Фрэнк входит в комнату. Но это не случилось, и Зак ощутил страх, поднимающийся внутри. — Мальчик, сеньор Рамирез, — сказал надзиратель. Зак покачал головой. — Мой дядя… — пролепетал он. — Молчи, — сказал Калака. — Его вещи у тебя? Надзиратель кивнул. Он отпер шкаф, вытащил деревянный поднос с вещами Зака. Калака осмотрел их. Он проверил имя на кредитке в кошельке Зака, посчитал наличные, поднес часы к уху и покрутил телефон в руках. Зак затаил дыхание, надеясь, что Калака не станет изучать телефон внимательно. Но, убедившись, что вещи не были опасными, Калака повернулся к Заку и кивнул. — Бери их, — сказал он. Зак послушался. Калака вручил несколько новых песо надзирателю. — От Цезаря Мартинеза Толедо, — сказал он сухим тихим голосом. — Он рад знать, что всегда может положиться на вашу верность. Зак смотрел на надзирателя, заметил выражение лица, когда Калака упомянул слово «верность». Его глаза расширились, хмурый вид пропал. Он явно боялся, хоть это не помешало ему взять деньги. Калака повернулся к Заку. — Ты, — сказал он, — идешь со мной. У сеньора Мартинеза дело к тебе. Зак переглянулся с надзирателем. — Куда? — спросил он. Надзиратель не ответил. — Мне нужно позвонить дяде. Пожалуйста. — Ты никому не позвонишь, — сказал Калака опасным низким голосом. — Шевелись. У Зака не было выбора. * * * Машина ждала их на улице. Это был Рендж Ровер с тонированными окнами, как те, что сопровождали Круза в школу. Калака открыл заднюю дверцу. — Полезай, — сказал он. Зак повернулся к нему. — Куда мы едем? Калака впился в него взглядом. — Полезай, — снова сказал он. В машине было еще два человека: водитель и еще один на пассажирском месте. Оба были в костюмах и темных очках. Они не посмотрели на Зака, забравшегося на заднее сидение. После жара камеры кондиционер был блаженством. Машина тут же поехала. Они были на эстакаде, направлялись с севера на юг, когда Зак сказал: — Спасибо, что забрали меня, — сказал он. Калака холодно посмотрел на меня. — Не благодари меня, — сказал он. — Возможно, разговор с моим нанимателем заставить тебя пожелать вернуться в камеру. Зак подумал о мертвых телах на фотографии и сглотнул. Но не пустил страх на лицо. Он сделал вид, что не понял. — Кто ваш наниматель? — спросил он. Калака посмотрел на него пренебрежительно. — Ты скоро узнаешь, — сказал он. Они ехали в тишине по центру города и на юг. Эстакада сменилась шоссе, потом узкой дорогой. Машин становилось все меньше, и через десять минут они оказались на пыльной дороге, но в Рендж Ровере это не ощущалось. Они были в получасе езды от южной окраины Мехико, но выглядело как другой мир. Зак разглядывал в тонированное окно окрестности, но видел только пни. — Кто срубил все эти деревья? — спросил он. Калака не ответил. Машина замедлилась, и впереди Зак увидел стену. Она была в шесть метров высотой, вверху была колючая проволока, а через каждые тридцать метров были пункты наблюдения с двумя вооруженными мужчинами. Они напомнили Заку фотографии из учебников о лагерях с военнопленными. И он понял, что без деревьев стража могла четко видеть окрестности. Если кто-то приблизится, они узнают об этом. Рендж Ровер остановился перед большими металлическими вратами. Калака вытащил телефон из кармана и набрал номер. — Это я, — сказал он. Через секунды ворота стали медленно открываться. Машина въехала, и ворота гулко закрылись за ними. Калака повернулся к Заку.