Раздался короткий, небрежный смешок. «Очень хорошо. Но знайте это. Кто бы вы ни были, ваше участие гарантировало, что погибнет много людей, включая семью Халаби, включая вас самих. У меня есть еще люди во Франции, и они скоро увидятся с вами. У меня странное чувство, что мы с тобой еще не получили друг от друга последних известий». «Вы можете на это рассчитывать». Корт повесил трубку, затем стер клавиатуру. Как только он это сделал, Тарек сказал: «Он утверждал, что его зовут Эрик, и он этого не говорил, но он определенно швейцарец». «Откуда вы это знаете?» — спросил Корт. Рима ответила. «Мы говорили с ним по-французски до вашего прихода. Слово «мобильный телефон» во Франции означает «портативный». Но он сказал натальный. Только швейцарцы называют мобильный натальным.» Корт задавался вопросом, почему швейцарец был вовлечен в это, но у него не было времени обдумать это. Он сказал: «Пятьдесят копов наводнят это здание через несколько секунд. Но полиция внизу думает, что детективы поднимались на третий этаж. Тебе нужно уйти сейчас, через боковую дверь, и просто продолжать идти». Рима кивнула. «Хорошо… Просто позволь мне упаковать кое — что…» «Упаковки нет! Просто уходи! Маршируй прямо сквозь копов, они тебя не ищут». «Но…» — сказал Терек, — «они найдут тела в нашей квартире». «В этот момент полиция начнет тебя искать. Вы сможете доказать, что эти двое полицейских работали в интересах Сирии, что это была попытка убийства, и тогда вы будете вне подозрений. Но сейчас тебе придется бежать». Пара встала и надела свои пальто, направляясь к входной двери. «Спасибо», - пробормотала Рима, но в спешке и шоке она даже не посмотрела в сторону Корта. «Подождите», - сказал Корт. «Сейчас ты должен сделать для меня одну вещь». Тарек снова повернулся к нему. «Что это такое?» Корт сказал ему, что ему нужно, Тарек Халаби подчинился, и затем Халаби покинули свою квартиру, направляясь к лифту и боковому выходу. Теперь звуки сирен эхом отражались от каждого здания на Левом берегу; полиция уже прочесывала передние и задние улицы, но Корт просто закрыл и запер дверь квартиры, затем вернулся к разбитому окну, оставив все тела как были. Вылезая через окно, он посмотрел вниз в сторону пассажа Дофине и увидел пару полицейских, стоящих у боковой двери, почти прямо под позицией Корта. Они не смотрели вверх, поэтому Корт молча вышел и двинулся от подоконника к подоконнику. Как только он оказался вне поля зрения их позиции, он спустился по водосточной трубе и побежал на восток, нырнув в туристическое агентство за брошюрой, когда мимо проехала кавалькада полицейских машин. ГЛАВА 18 Себастьян Дрекслер сидел в своем кабинете, обдумывая свой разговор с Хэлаби и этим таинственным американцем, работающим на них. Он сказал мужчине, что ожидает, что у них будет больше контактов друг с другом, и он полностью ожидал, что так и будет. Он надеялся, что увидит его под дулом пистолета и на улицах Парижа по двум причинам. Во-первых, Дрекслер считал себя более чем способным в бою, и устранение этого американца, который создавал столько проблем для его операции, было бы в высшей степени удовлетворительным. И второе. Больше всего на Свете Себастьян Дрекслер хотел вернуться домой, в Европу. Здесь, в Дамаске, у него были деньги, власть, женщины и уважение, но он мечтал снова увидеть свой родной континент, оказаться среди людей Запада и западной кухни, обычаев и идеалов. Но он знал, что в Европе ему нужно быть осторожным, потому что, если бы полиция какой-либо страны на континенте его задержала, он бы никогда в жизни не вышел за пределы тюрьмы. Дрекслер родился в живописной швейцарской горной деревне Лаутербруннен в семье родителей, которые владели туристической компанией по организации альпинистских экспедиций, и он стал первоклассным молодым альпинистом, прежде чем покинуть страну своего рождения и поступить в университет. Получил образование в области международных отношений в Лондонской школе экономики и политических наук, затем провел несколько лет в службе внешней разведки своей страны. Но медленный темп Швейцарии наскучил ему, поэтому он покинул свою родную страну и устроился на работу в частную фирму по управлению рисками, специализирующуюся на оказании помощи крупным корпорациям в управлении их деловыми интересами в опасных зонах африканских конфликтов. Дрекслер был умен, хитер, безжалостен, когда это было необходимо, и амбициозен. После пары лет работы на транснациональные корпорации он ушел в отставку самостоятельно, продавая свой опыт ветерана разведки с опытом работы в странах третьего мира состоятельным африканским военачальникам. Он провел два года, работая при Каддафи, но вышел до падения Ливии. Затем он провел еще два года в Европе, выполняя удаленные поручения коррумпированного лидера Нигерии Джулиуса Абубакера, а затем он выполнял задания, поддерживающие цели руководства в Египте при Мубараке, в Зимбабве при Мугабе и в Судане при Бакри Али Аббуд. Он был оперативником, который мог думать, не безмозглым боевиком, а хорошо разбирающимся и широко подготовленным оперативником. Он мог защищать, он мог расследовать, он мог наблюдать за противодействием своих клиентов и оценивать угрозы своих клиентов. И да… он мог совершить покушение. Черт возьми, Себастьян Дрекслер мог собирать армии и разорять народы. Но он устал от Третьего мира и искал работу на своем родном континенте. Себастьяну Дрекслеру потребовались годы, чтобы вернуться в Европу, но в конце концов он покинул Африку и был тайно нанят одним из старейших семейных банков на Земле — Meier Privatbank из Гштаада. Учреждение наняло его в качестве «консультанта» для сверхбогатых частных клиентов, назначив его тем, кому требовались сдержанные физические и умственные способности Дрекслера, чтобы помочь сохранить свои средства там, где им и положено: в Meier Privatbank. Он разобрался в семейных ссорах, которые угрожали аккаунтам всевозможными уловками, и замалчивал юридические проблемы своих клиентов с помощью интриг и насилия. В сельской Дании патриарх богатой семьи, больной раком, решил, что хочет изъять все свои активы в Meier, около тридцати миллионов евро, и пожертвовать их на медицинские исследования. Младшие члены семьи были в ярости, но юридически они ничего не могли поделать. Дети обратились в банк; Себастьян Дрекслер прибыл в семейное поместье за пределами Силькеборга и до смерти отравил патриарха испорченными лекарствами, прежде чем тот смог завершить сделку. Дети патриарха были довольны, как и работодатели Дрекслера в Meier. У Дрекслера не было совести; у него был кодекс. Он выполнял пожелания своего работодателя без вопросов или колебаний. Он обманывал, запугивал, калечил, убивал; он финансировал нападение повстанцев на фабрику в Марокко, нанимал уличного преступника и санкционировал его нападение на адвоката в Афинах из — за его кошелька, чтобы снять его с дела — делал все, что способствовало бы желанию клиентов его банка сохранить баланс его банка большим, а риски для активов его клиентов небольшими. Жизнь Дрекслера складывалась хорошо, но в конце концов его преступления настигли его. Интерпол идентифицировал его как преступника и убийцу за его действия в Африке, на Ближнем Востоке и в Европе, и они начали расследование его слухов о связях со швейцарской банковской индустрией. Его работодатели могли бы умыть от него руки, но вместо этого они сделали ему предложение. Ему сказали, что для него есть работа, прибыльная работа, в месте, где Интерпол никогда не убедил бы местную полицию арестовать и экстрадировать его. Одному из крупнейших клиентов его банка понадобился личный агент, кто-то, кто помог бы ей ориентироваться в непростом политическом и криминальном климате как внутри страны, так и за рубежом, и такой всесторонне развитый оперативник с хорошими связями, как герр Дрекслер, мог бы легко преуспеть в этой миссии. Ему предложили работу в качестве личного агента Шакиры аль-Аззам. Он будет размещен не в Европе — что было хорошей новостью, потому что Дрекслер теперь был персоной нон грата в Европе, — а в самой Сирии. Если бы он переехал в Дамаск, чтобы работать на красивую и могущественную первую леди, она выиграла бы, банк выиграл бы, и Дрекслер выиграл бы. Что ж. Вот так ему все это было продано, и он ухватился за шанс выбраться из своего опасного положения в Швейцарии. Но он понятия не имел об опасностях, которым подвергался в Дамаске. Даже будучи личным агентом члена первой семьи, это была опасная среда. Президент Сирии Ахмед аль-Аззам сам должен был подписать этот план, и он был согласен с этой идеей по очень простой причине, что сто миллионов евро в Швейцарии в Meier Privatbank были, по сути, последними деньгами, которые он и его жена спрятали за границей в качестве страховки от свержения власти дома. Если швейцарские банкиры, которым удавалось так долго прятать награбленное, хотели послать европейского шпиона работать полный рабочий день, защищая свои финансовые интересы, то Ахмед знал, что это сработает лучше, чем его собственная разведывательная служба, пытающаяся сделать то же самое.