«Расскажите мне, какую процедуру вы бы использовали». Себастьян Дрекслер так и сделал, дав Аззаму краткое непрофессиональное объяснение сложной операции, и сирийский президент действительно улыбнулся и даже ахнул один раз, слушая подробности. «Похоже, вы все об этом знаете», - сказал Аззам, когда Дрекслер закончил, и это немного нервировало Дрекслера. Процедура, которую он изложил, была средством попасть в Европу, и Дрекслер знал это так хорошо, что он задался вопросом, подозревал ли Аззам, что он, возможно, готовился бежать из Дамаска и вернуться домой в какой-то момент. Но Дрекслер продавал свои знания о методе скорее как профессиональную необходимость, чем как реальный план действий. «Господин Президент, если бы об этой процедуре была написана книга, я был бы тем, кто ее написал. Я работал над этим с врачами и учеными в течение пяти с половиной лет, начиная с тех пор, как я жил в Судане». «Но это не проверено?» «Мы это протестировали. Мы дважды отправляли агентов в Европу, используя этот метод, и оба раза мы были успешны». Теперь Аззам с энтузиазмом кивнул. «О… Тогда мы воспользуемся этой процедурой, чтобы переместить вас в Европу». «Благодарю вас, сэр. Очевидно, что для выполнения этого потребуются значительные ресурсы, поэтому я предполагаю, что это будет одобрено только в случае чрезвычайной ситуации в стране». «Одобрено», - сказал Аззам, махнув рукой. «Как быстро вы можете уехать?» Дрекслер изобразил удивление. «Что ж… в зависимости от характера ваших оперативных потребностей, я могу начать подготовку ресурсов немедленно. Потребуется несколько часов, чтобы доставить оборудование и людей на место и проинструктировать их, но я мог бы быть на самолете, вылетающем из Дамаска в течение двадцати четырех-тридцати шести часов после того, как вы санкционируете миссию». Аззам натянуто, неловко улыбнулся. «Тогда послезавтра ты уедешь. Видите ли, время имеет решающее значение». Дрекслер кивнул, а затем поколебался, прежде чем задать следующий вопрос. «Что вы можете рассказать мне об операции, сэр?» Он беспокоился о том, к чему это приведет, но было бы недостоверно и подозрительно, если бы он не поинтересовался. Аззам выглянул из своего окна. Оттуда ему был хорошо виден южный район Дамаска, хотя они были в основном скрыты темнотой. «В Париже была похищена молодая женщина. Вы слышали о нападении там прошлой ночью?» «Да, конечно. Это во всех новостях. ИГИЛ совершило налет на частный отель, похитило молодую испанскую фотомодель. Очень красивая женщина, судя по фотографиям в «Аль-Джазире».» Аззам снова улыбнулся. Дрекслер знал, что он чудак, поэтому его больше не пугали его манеры. Президент Сирии сказал: «СМИ утверждают, что она была любовницей эмира Кувейта, но они ошибаются. Эта женщина — моя любовница». Дерьмо, подумал Дрекслер. Он надеялся, что президент отправит его в отставку с помощью какой-нибудь уловки, но мужчина, казалось, беззастенчиво гордился правдой. Дрекслер на мгновение изобразил шок, затем сказал: «Мои соболезнования, господин президент, но я понимаю серьезность ситуации. Я и моя команда в Европе найдем ее, и мы вернем ее вам». «Я знаю, что ты это сделаешь, Себастьян. Когда вы прибудете в Париж, конечно, у вас будет доступ ко всем ресурсам нашего посольства там, и это включает всех людей из GIS, которые вам понадобятся». «Отлично», - сказал Дрекслер, но ему не понравилось это слышать. Людям из Службы общей разведки, работающим во французском посольстве, было поручено спасти Медину от ее похитителей, в то время как Дрекслер хотел ее убить. Тем не менее… он никак не мог отказаться от помощи. Аззам наклонился вперед. «Я внимательно наблюдаю за вами, чтобы убедиться, что у вас есть все необходимое, чтобы позаботиться об этом. Она хорошая женщина. Я опасаюсь за ее безопасность. Верните ее мне». «Я сделаю все, что в моих силах». Дрекслер собирался убить Бьянку Медину, но он был бы чертовски уверен, что человек, сидящий за столом напротив него, ни на секунду не заподозрит этого. «И никому ни слова о вашей истинной миссии». «Конечно, нет, господин президент». «Я действительно имею в виду кого угодно. Я знаю, что вы тесно сотрудничаете с моей женой. Я также знаю, что ты понимаешь осторожность, и ты понимаешь мою досягаемость, если ты меня подведешь». «Конечно, я знаю. Вы можете на меня рассчитывать». Дрекслер посмотрел через стол на тонкую, неловкую улыбку Аззама и подумал, что в ближайшие дни и недели ему будет сниться много кошмаров об этом лице. * * * Минуту спустя Дрекслер покинул офис президента с карт-бланшем делать в Европе все, что он захочет. Больше Аззаму не оставалось ничего другого, как попасться на удочку с точки зрения репутации или санкций, так что, если бы агентов сирийской разведки поймали на улице во Франции, это вряд ли имело бы большое значение, с дипломатической точки зрения. Дрекслер был доволен тем, что президент сделал именно то, чего он от него хотел, и его план уже увенчался успехом. Единственной загвоздкой был тот факт, что на каждом этапе его пребывания в Париже с ним будут офицеры сирийской разведки, но он сказал себе, что найдет способ обойти эту проблему. Все было бы намного проще, если бы чертовым боевикам ИГИЛ просто удалось застрелить Бьянку Медину предыдущим вечером, и нельзя было отрицать, что следующие несколько дней будут опасными для Дрекслера, но он был человеком, который привык к невзгодам, и привык выживать и даже процветать в опасности. Он покинул президентское крыло дворца и направился к крылу первой леди. Она была бы там, ждала его, желая знать, что сказал ему ее муж. Он сказал себе, что трахнет ее, прежде чем скажет хоть слово, чтобы продемонстрировать, что он сохранил некоторую власть в отношениях за пределами спальни, даже если это просто заставляло ее ждать, чтобы услышать его новости. ГЛАВА 21 Винсент Воланд лично отвез Корта на конспиративную квартиру за городом, оставив сначала движение и огни Парижа, а затем современное шоссе на юг, прежде чем свернуть на боковую дорогу через сельскую местность. В одиннадцать часов вечера они проезжали мимо крошечной деревушки Вомурье, и вскоре после этого Корт увидел дорожный знак, указывающий на Ла-Броссе. Однако, прежде чем они добрались до деревни, Воланд повернул Citroën на узкую гравийную дорогу, почти скрытую густым лесом. Подъездная дорога петляла среди деревьев четверть мили, прежде чем миновала длинную оранжерею, освещенную только фарами автомобиля. Корт попытался вглядеться в черноту за пределами освещения, но он не увидел никакого намека на главный дом, пока они не оказались в сотне футов от него. Казалось, что это большое строение, но снаружи не было электрического освещения, и либо все окна были закрыты, либо в собственность вообще не поступало электричество.