Поиск
×
Поиск по сайту
Часть 3 из 4 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Очень много… – Около двадцати тысяч. Половина из них осели в Тегеране. Конечно, не все они нацисты… – Понял. Нам предстоит разобраться – кто есть кто. Будем выявлять нацистов? Агаянц посмотрел на Колю, все это время молча стоящего у окна, перевел взгляд на Жору и мягко улыбнулся. – Молодец, быстро соображаешь. Это я говорю тебе, Жора. Амиру я бы посоветовал никогда не спешить высказывать мысли вслух. Разведчик должен уметь слушать и молчать. Больше запоминай, анализируй и думай, не давая волю эмоциям. – Горячее сердце, холодная голова. – Жора произнес фразу, не раз слышанную от отца. – Точно. Очень уместная цитата Феликса Эдмундовича про чекистов, – вновь улыбнулся Агаянц. – Читал труды Дзержинского? – Нет, – признался Жора, – от отца слышал. – Честность всегда надо ставить выше других человеческих качеств. Молодец, Геворк. Я ведь не ошибаюсь, так тебя называют родители? – Да, так записано в свидетельстве о рождении. А друзья зовут Жорой. – Я буду звать Амиром. Не запутаешься? – Запомню. На память не жалуюсь. – Молодец, – в третий раз похвалил его Агаянц. С того памятного дня прошло полтора года. Группа Амира, куда вошли шестеро его друзей, состояла из армян, ассирийцев, лезгин. Все из семей, по разным причинам и в разное время покинувших Советский Союз: чьи-то родители в 37-м вместе с детьми бежали от репрессий, чьи-то, оказавшись неугодными властям, были высланы из страны. Тем не менее работали ребята бескорыстно, старались от души. Любовь к Родине вместе с кровью текла в жилах каждого из них. Где-то через год, уже оперившиеся, несмотря на школьный возраст, члены группы сами стали вербовать молодежь, в том числе среди иранцев, правда, только в качестве агентов. Каждый из группы помимо родного языка и русского знал фарси. Это здорово помогало. Правда, никакой оперативной подготовки у них не было. Навыкам ведения наружного наблюдения учились «на ходу», под присмотром старших товарищей из резидентуры. Сам Агаянц наставлял Жору: «Ты и твои ребята как пять пальцев должны знать все входы и выходы Тегерана, все его закоулки. На улицах города вы должны быть незаметными, но сами обязаны слышать и видеть все и всех». Агаянц не побоялся поручить подросткам непростое дело: выслеживать и выявлять фашистскую агентуру. И не прогадал. Последней и в голову не могло прийти, что против нее действовали, по сути, дети, справляющиеся с поставленными задачами виртуозно. Несмотря на то что руководил германской резидентурой неординарный разведчик Франц Майер. До того работавший в СССР под прикрытием сотрудника компании «Рейхсгрупп Индустри», он хорошо знал русский и фарси. Круглолицый, голубоглазый, рослый блондин-нацист – коварный, безжалостный враг, – был большим любителем преображаться в бородатых персов, иранских офицеров, коммерсантов и т. п. Особые приметы – шрам через всю щеку от левого глаза до уха, отсутствие фаланги безымянного пальца левой руки и след от ожога на груди. До августа 41-го группа Амира «держала» его плотно. Но с вводом советских войск в столицу Ирана Майер исчез. Даже прошла информация, будто он убрался в высокогорье, к вождям кашкайских племен, выступавших против централизованного правительства. Но кровавый след, который остался после убийства Мурата, говорил о том, что Майер затаился где-то, но не в горах. Найти, чтобы возмездие настигло убийцу, стало делом чести для группы Амира. На улице смеркалось, когда Казанфар зарулил во двор и едва не наехал на отца. Тот, явно чем-то встревоженный, ходил взад и вперед, заложив руки за спину. Увидев сына, выпрямился и, строго зыркнув глазами, вдруг тихим голосом спросил: – Где тебя носило целый день, сынок? Пока тебя не было, твою мать увезли в больницу. – Маму?.. Что случилось, папа? – только и смог спросить Казанфар, едва не упав вместе с велосипедом. – Когда ты уехал, ничего не сказав… я нашел бедняжку за домом, моя хозяюшка-ханум лежала на лавке под каштаном и стонала. – Она жива, папа?! Искренняя тревога и волнение за жизнь матери от сына передались отцу, глаза его увлажнились и неожиданно слезливым голосом он произнес: – Жива моя ханум… ей… ей сделали операци-ию… на… слепой кишке. – Папа!.. – Казанфар обнял отца. Это подлило масла в огонь. Отец тоже обнял сына и все-таки разрыдался у него на плече… В этот вечер Казанфар лег спать без стакана молока с булочкой, которые всегда подавала ему мать на ужин. Какое-то время он не мог уснуть, переживая за нее и жалея ее и отца, но вскоре усталость, накопившаяся за день, сделала свое дело, и он сам не заметил, как крепкий молодой сон совладал с ним. Утром ага Арзу с сыном отправились в больницу навестить любимую супругу и мать. В большой кожаной сумке лежали термос с горячим бульоном и фрукты. Ага Арзу знал, что после операции жене вряд ли разрешат что-нибудь, кроме жидкого, но апельсины и гранаты, а также авокадо, манго и маракуйя, привезенные из соседнего Пакистана, он взял угостить докторов и сестер, чтоб лучше ухаживали за выздоравливающей. В регистратуре к ним подошла сестра и, узнав о цели их визита, позвала лечащего доктора. Достаточно молодой мужчина в белом халате, поздоровавшись за руку с агой Арзу и его сыном, сказал, что состояние прооперированной ханум удовлетворительное, стабильное, но сегодня ее лучше не беспокоить. Ага Арзу понял из сказанного, что жена поправляется, а потому передал сестре сумку с фруктами и бульоном, объяснив что – для кого. Та осмотрела передачу и, удовлетворившись увиденным, приняла. За порогом больницы Казанфар, прежде чем отправиться на встречу с друзьями, пообещал отцу не припоздняться сегодня, как вчера. Когда он въехал на поляну, все уже были в сборе. Как только Жора провел инструктаж и определил обязанности каждому из своих ребят, те выдвинулись на место. От дома, где квартировал Фармацевт, его должен был вести Айказ, на подстраховке Ашот. Дальше, по обстоятельствам, подключались Казанфар и Оганес. После них должны были вступить в дело Жора, Шекспир и Гоар. Опытным немецким разведчиком – Фармацевтом оказался невысокого роста, средних лет, лысеющий, с виду добряк-человек, чем-то и впрямь напоминающий аптекаря. Полдня он гулял по городу ни с кем не встречаясь, зашел в чайхану, выпил пару чашек зеленого чая, приценился к фруктам у уличного торговца, купил пяток апельсинов и после полудня отправился домой. На второй день все повторилось. На третий – тоже. Ребята задумались и решили затеять с ним игру. Когда Фармацевт, погуляв по городу, зашел в чайхану и сделал заказ, за соседний столик уселся молодой человек и, выставив на стол шахматную доску, разложил на ней фигуры. Официант принес Фармацевту на подносе кувшинчик чая, налил из него в чашку, поставил кувшинчик рядом, поклонился и отошел. Сидящий за соседним столом молодой человек со скучающим видом посмотрел по сторонам, как бы приглашая потенциального партнера сыграть партию. Фармацевт какое-то время наблюдал за «шахматистом», попивая чаек, и после второй чашечки обратился: – Позволите партию, молодой человек? – Хотите сыграть, не откажусь, – обрадовался парень. – Прошу, присаживайтесь. – У меня такое ощущение, что я где-то вас видел, – произнес мужчина. – Вообще-то вы не первый, кто об этом мне говорит. Часто приходится слышать такое от разных людей. Знаете, внешность бывает обманчива.
– Возможно, это особенность вашего лица, – добродушно улыбнулся визави. – Не могу сказать, что я вас раньше видел. Вы, наверное, редкий здесь гость? – О да, я коммерсант. Приехал неделю назад, по торговым делам. Тегеран нынче привлекателен для бизнеса. Много богатых людей с капиталами перебрались сюда, подальше от войны. Можно заключать выгодные сделки. Импорт-экспорт, знаете ли, – вновь добродушно улыбнулся коммерсант. – Из какой страны приехали, если не секрет, конечно? – достаточно безразличным тоном спросил его парень, а это был Шекспир, не преминувший отметить про себя, как коммерсант сократил время своего пребывания в Тегеране с месяца до недели. – Да нет, не секрет, я из Германии. – О, Германия стремится завоевать весь мир. Скажите, зачем ей это? – Германии не нужен весь мир. Но на сегодня нет другой силы, которая может сломить коммунизм. Гитлер очень умен. Он понимает, что покончить с Советским Союзом можно лишь после того, как все европейские страны в едином порыве поднимутся на борьбу. Большевиков все ненавидят. Германия лишь стала в авангарде этой битвы, а Гитлер – мировой вождь в схватке с коммунистами. Он вобьет последний гвоздь в крышку гроба этого… Сталина. – Вы думаете, он одолеет Сталина? – Его песенка спета, мой друг. Только глупцы и большевистские фанатики этого не понимают. Не далее нынешней осени доблестные немецкие солдаты войдут в Москву. Запомните, пока Россия есть, покоя никому не будет. Шекспир хотел промолчать, но не стерпел: – Слышали такую поговорку: «Не говори гоп, пока не перепрыгнешь»? – Кажется, это русская поговорка, не так ли?.. Да вы, молодой человек, как я погляжу, коммунистический агент?.. – Что вы, уважаемый, я всего лишь бедный иранский юноша, увлекающийся шахматами. – Шекспир произнес эти слова с таким видом, что его партнер громко рассмеялся, а потом, оценив партию, которая складывалась не в его пользу, поспешил откланяться: – Увы, юноша, мне пора. С вами интересно иметь дело. Доиграем в следующий раз. – И договорим. На улице Фармацевт купил, как всегда, пяток апельсинов и собрался было поторговаться с продавцом шелковых косынок, посетовав, что два реала за один платок дорого, когда проходящая мимо девушка, а это была Гоар, выронила из рук пакет с апельсинами, и они покатились прямо под ноги Фармацевта. – Ах, что со мной происходит, – всплеснула руками, чуть не плача, девушка, – с утра все валится из рук. Фармацевт помог ей подобрать с земли апельсины, посмотрел в черные, как угольки, глаза, на светлые кудряшки и вызвался проводить бедняжку до дома. Это было задание Жоры, завязать с Фармацевтом знакомство. По пути мужчина строил из себя галантного ухажера и шутил, а девушка делала круглые глаза и весело смеялась. Когда пришли, девушка совершила шуточный реверанс и, приняв пакет с апельсинами из рук «кавалера», поблагодарила за помощь, сказав: – Странно, я часто покупаю апельсины у этого торговца, а вас почему-то не замечала. – Не заметить меня, это как раз понятно, а вот то, что я мог пройти мимо такой красавицы, как вы, по меньшей мере неосмотрительно с моей стороны. В ответ девушка вновь рассмеялась: – Прощайте. – До встречи, фрейлейн. Теперь уж я мимо не пройду, и не надейтесь. Между тем на пятый день, ближе к полудню, Шекспир с Казанфаром уже сидели в чайхане, разложив перед собой доску с шахматами. С приходом Фармацевта Казанфар должен был быстренько обыграть Шекспира и, громко пожелав ему научиться двигать фигурами, удалиться. Ребята минут сорок прождали, когда в чайхану вошел Фармацевт. Пройдя мимо Шекспира, он даже не взглянул в его сторону. Более того, заказав зеленого чаю, Фармацевт и вовсе отвернулся от Шекспира, сделав вид, что не знает того. Казанфар, «обыграв соперника», вышел из чайханы. На другой стороне улицы Жора подтягивал на раме велосипеда болты крепления багажника. – Фармацевт не пошел на контакт с Шекспиром, – приблизившись, шепнул Казанфар. – Сделал вид, что не знает его. – Я понял. Гоар, подойдешь, когда Фармацевт выйдет из чайханы. – Хорошо. То, что произошло через пару минут, когда из чайханы вышел Фармацевт, удивило всех. Он подошел к торговцу фруктами, где стояла Гоар, и, не обратив никакого внимания на вчерашнюю знакомую, купил пять апельсинов и ушел. – А еще говорил, что мимо не пройдет, хм, – усмехнулась ему вслед Гоар. Жора, наблюдавший за происходящим, через минуту произнес: – Не он. – В смысле, – не понял Казанфар. – Что значит – не он? Это же Фармацевт. – Да. Фармацевт. С сегодняшнего дня устанавливаем за ним круглосуточное наблюдение. Я и Айказ идем дежурить к дому, где квартирует Фармацевт. Весь остаток дня, до сумерек, ребята держали жилище Фармацевта «под присмотром». А с наступлением темноты забрались на крышу соседнего дома, с которого были видны его окна на втором этаже. Благо дома в Иране с плоскими крышами. Многие там даже свадьбы справляют.
Перейти к странице:
Подписывайся на Telegram канал. Будь вкурсе последних новинок!