Прикрыла глаза и вообразила, будто я — мифический дракон, изрыгающий свет из своей пасти. Свет, покрывающий мое тело тонкой чешуйчатой защитной пленкой. Фантазия разыгралась настолько, что этот свет ослеплял, невзирая на прикрытые веки. — Вот молодец, — довольно произнес Натан. — А говоришь, что ничего не умеешь. Спокойствие разлилось по телу теплой волной, истерика, испуганно поджав лапки, капитулировала. Я открыла глаза. — Что? Что произошло? — Что ж, — Натан приподнялся (и как у него ноги не затекли все это время сидеть передо мной на корточках), — запоминай, принцесса, первый урок. Во дворце, может, тебе с таким сталкиваться не приходилось. Но тут, в академии, да и во всем королевстве — это обычная практика. Ты находишься в кругу людей, обладающих сильной аурой. Более того, в месте, где некоторые предметы точно так же могут распространять свою энергетику. И зачастую выходит так, что чужая аура может задевать твою. Иногда это может происходить без желания ауронаправляющего, иногда — намеренно. Понимаешь? — Я читала про ауры, — кивнула. — И знаю, что они могут влиять друг на друга. — Не только влиять, но и пробивать, — парень кивнул. — И вот тебе пример. К твоей энергетической оболочке прикоснулись десять острых — книжных. Причем довольно слабых. А тебя мгновенно накрыло депрессией и истерикой в одном флаконе. От подобного воздействия не только можно, но и нужно защищаться постоянно! Иначе долго ты не протянешь. Я испуганно выдохнула. Ни один из дворцовых преподавателей даже не подумал мне сказать о такой важной защите! Никто! — Спасибо, — неуверенно пробормотала в ответ, отводя взгляд. Боже, сколько же я тут наговорила… — Прости, что превратила тебя в эмоциональную выгребную яму. — Ерунда, — Натан неловко улыбнулся. — Принцесса, у тебя очень теплая аура, открытая для многих, излучающая доброту и участие. Береги ее. — Вообще-то меня Евалией зовут! — Я театрально закатила глаза и хихикнула. — Я помню, — серьезно ответил студент. — В общем, для начала изучения тебе может потребоваться литература из секции А, с двадцать второй полки, — Натан махнул рукой в сторону арки, ведущей в читальный зал. Мы же сидели в некоем подобии парадного. Вытянутое помещение, заставленное диванчиками и столиками, в углу расположилась деревянная стойка с набросанной сверху кипой карточек и бумаг. Едва мерцающие магические светильники хаотично летали по комнате, периодически сталкиваясь друг с другом. Из-за чего свет в комнате лишь тускнел. Никогда не понимала эту логику: что во дворце, что тут — очень скудное освещение в библиотеках. Хотя, казалось бы, именно в этом храме, заключающем в себе кладезь знаний, должно быть светло. Нет же, мучайтесь, господа читатели. Последние мысли я озвучила, приподнимаясь с кресла и следуя в сторону общей книжной секции. — Это чтобы книги не выгорали, — пояснил Натан. — Излишнее световое воздействие влияет на яркость чернил. Также предполагается, что ученик может сам воссоздать для себя летающий светляк. Я прикусила язык. Не смогу — даже понятия не имею, как подобные штуки создавать. То есть я читала про чары освещения, да и преподаватели рассказывали, что для этого надо всего лишь мысленно вообразить воздушный шарик и добавить туда крупицу собственной внешней легковозобновляемой энергии. — Ты не умеешь, да? — почти утвердительно произнес Натан, устало выдохнув. — Нет, — ответила несколько резковато, стыдясь собственного невежества. — Ну, ничего. Научишься. * * * Желтые обои действовали угнетающе. Давили и на нервы, и на мозги, не позволяя сосредоточиться ни на одной строчке. Сбивали с мысли, напоминали о том, насколько в невыгодном я сейчас положении. За окном властвовала непроглядная ночь. В это время года всегда так: выйдешь на улицу, и хоть глаз выколи — собственных рук не приметишь. Спать не хотелось. Точнее, не получалось. Едва я пыталась окунуться в царство ночного забвения, вихрем налетала паника. Она и выдергивала из сна резким толчком, заставляя углубляться в книги, что я взяла в библиотеке. Интересно, как там во дворце? Как поживает матушка? Что делает отец? Рада ли Софина, что я, наконец, уехала? Что там Диш и Тиш? Скучают ли? К горлу подкатил неприятный комок. Почему-то раньше мне казалось, что я совсем не буду скучать по дому. Теперь воспоминания возникали в голове яркими теплыми образами. БУМБАБАХ! На мгновение показалось, что я оглохла. Резко вскочив, прижала к себе подушку. Испуганно заозиралась. Грохот явно из комнаты. Комнаты, в которой не было никого, кроме меня. По крайней мере, так я думала. — Кто тут? — хрипло прошептала, чувствуя, как срывается голос. Повторила громче: — Кто тут?! Отвечать никто не спешил. Выждав минуту, я встала с кровати и, прижав подушку покрепче, подбежала к раскрытому чемодану. Выдернула небольшой кинжал, инкрустированный черным жемчугом, — подарок отца на восемнадцатилетие. Шажок. Еще один. Резко дернула штору — пусто. Не поворачиваясь к комнате спиной, прошлась к другой занавеске — никого. Может, в шкафу? Перебежками, высоко приподнимая коленки, пробежалась к гардеробу — просторному деревянному шкафу с двойными створками. Дернула — тоже никого. Выдохнула. Может, мне показалось? ТЩЩЩЩКРХ! — раздалось прямо за спиной. Испуганно взвизгнув, я метнулась к двери. И, не оборачиваясь, пулей вылетела в коридор, чувствуя, как сознание накрывает ониксовая темнота. * * * Меня трясло. Трясло так, что стук зубов отдавался в голове глухим эхом. Тело бросало то в жар, то в холод. Ресницы слиплись, губы болели. Приоткрыв глаза, я увидела светлый потолок. Моргнула. Еще раз. Внезапно надо мной возникло круглое белое лицо. Ужас накрыл с головой, я закричала и дернулась в противоположную сторону. Секунда — и я уже на ледяном полу. — Спокойно, спокойно, ваше высочество, вы в лекарском блоке, — раздалось с той стороны постели. Сказанное доходило медленно, потому лишь через минуту я неуверенно выглянула из-за кровати и посмотрела на женщину. Круглолицая толстушка с русыми кудряшками, прикрытыми чепцом. В характерном для лекарей фартуке, из карманов которого торчали какие-то тюбики, флаконы и травы. Под фартуком наблюдалось заляпанное темно-серое платье. — Меня зовут Боппи, — представилась она, широко улыбнувшись. — Как? — переспросила я. — Боппи, — женщина устало выдохнула. Ну и имечко! — Как ваше самочувствие, принцесса? Ночью вы выбежали из комнаты и потеряли сознание. Приходили в себя рывками, все твердили, что в вашей комнате кто-то есть… Я вздрогнула. Произошедшее прошлой ночью представлялось дурным сном. — Да, в моих покоях кто-то был, — кивнула. — Их обыскали тут же, — Боппи пожала плечами, — и не было там никого. — Я услышала странный шум, — я поморщилась, восстанавливая всю цепочку событий. — В комнате никого не было, — не сменив тона, ответила Боппи. На мгновение мне показалось, что со мной разговаривают, как с умственно отсталой: тихим, доброжелательным голосом, с несползающей с лица улыбкой, а в глазах при этом — сухое равнодушие. — Тогда я туда вернусь, — холодно ответила я, пытаясь найти хоть что-то, напоминающее обувь и халат. Тонкая ночнушка мало походила на наряд благородной дамы, а ноги от стояния на ледяном полу начали замерзать. Боппи, отвечая на мой немой вопрос, развела руки в стороны: мол, как доставили. Тапочек, разумеется, тоже не нашлось. Скрипя зубами от злости, я направилась к выходу. Толкнула дверь и вышла в коридор. Дарх… а ведь я даже не знаю, куда идти! Пустующий длинный коридор, по двум сторонам которого расположились двери в лекарские палаты, завершался высоким арочным сводом. Полагаю, мне туда. Засеменила к выходу. Ноги замерзли, да и у меня уже зуб на зуб не попадал. Лестница вниз, лестница вверх. Коридоры, двери, вновь коридоры. И ни одной живой души. Сперва думалось, что это только мне на руку — никто не станет свидетелем моего позора. Но теперь мне было бы все равно, даже если бы меня увидели в еще более дурном свете. Хотелось лишь поскорее добраться до комнаты. Поворот налево. Поворот направо. Тупик. И широкое витражное окно. Подойдя поближе, я попыталась всмотреться в пейзаж, но темно-синие стеклышки не позволяли разглядеть, что за ними скрывается. Чуть выше виднелись желтоватые завитушки. Можно попробовать посмотреть через них. Еще раз оглядевшись, я забралась на подоконник. Длинный подол ночной рубашки мешался и путался, но, зацепившись рукой за ручку, я умудрилась сохранить равновесие. Прислонилась к стеклу и всмотрелась. Широкий парк с раскидистыми деревьями рагнула. Радужные плоды, крупные листья, скрывающиеся от чрезмерного солнечного света. Низкие скамейки и белоснежный песок, аккуратно рассыпанный по дорожкам, огибающим кустарники и цветы. Красота! Жаль только до этого великолепия мне не добраться — не прыгать же, в самом деле.