Я медленно встала, опираясь на ствол. Не знаю, что я сейчас чувствовала. Растерянность? Благодарность? Гнев? – Как вы нашли меня? – первое, что спросила я, а потом догадалась и удивилась, что сразу не поняла. – Вы бы не смогли так быстро без печати! Ведь я права? На мне ваша печать? Вот как, оказывается. Он прогоняет меня, не хочет слушать объяснений, едва замечает, а на самом деле все это время следит за мной? – И как это понимать? Когда вы наложили ее? Аларис уткнул острие меча в землю и оперся на него. Он выглядел таким усталым сейчас. – Через поцелуй, – ответил он. – Я… оставил за собой право прийти на помощь, если она понадобится… – Потому что Элиза – глупая дурочка и не в состоянии постоять за себя? Потому что Элиза все время влипает в неприятности? – процедила я сквозь зубы. – Избавьте меня от вашей ненужной заботы! И добавила с горечью, которой сама от себя не ожидала: – Вы так легко, так быстро отказались от меня, так что же теперь… Неожиданно я почувствовала злость – на себя за то, что распустила сопли, на него, с его неуместным благородством, на весь этот жестокий мир. – У меня есть тот, кто будет меня защищать! – крикнула я, стараясь ранить Алариса. Если он любит меня или любил хотя бы один день – тот незабываемый, прекрасный, снежный день, – ему будет больно. И я хотела, чтобы он испытал часть той боли, что мучила меня каждый час. – Вы не нужны мне! Вы холодны, как ледышка! У вас нет сердца и нет чувств! И вы были правы – да, я жалею о том поцелуе! Аларис навис надо мной всем своим немаленьким ростом. Я видела его широко распахнутые глаза и замечала в них отнюдь не холодность и безразличие. Что же, я могла собой гордиться: стрела попала в цель, я заставила его страдать. – Элиза! – крикнул он, как кричат, падая в пропасть, последнее, что могут произнести… Он схватил меня за плечи и рванул к себе. Его губы замерли в волоске от моего лица. Я чувствовала его горячее, быстрое дыхание – даже после битвы с бестиями он не дышал так тяжело. Я вцепилась в его предплечья, не зная, чего хочу больше – оттолкнуть или притянуть. Но знаю, если бы он меня поцеловал, я не стала бы сопротивляться… Аларис вдруг втянул воздух сквозь сжатые зубы. Ему больно? Я почувствовала под своей ладонью сквозь ткань накидки плотную повязку на его руке. – Ваша рана? – воскликнула я, догадавшись. – Она еще не затянулась? Это может быть опасно! Вы показывали ее медикам? Беспокойство за мастера Вайса вытеснило злость… Но и момент был потерян. Аларис отпустил меня и шагнул назад. – Ерунда, Элиза. Не о чем говорить. Немного разбередил… Покажите мне лучше укус хруста. Они могут быть очень глубокими. Только сейчас я вспомнила, что и сама пострадала в битве. Родители берегли меня – единственную дочь. Я еще ни разу не принимала участия в настоящем сражении. На озере полиписы тоже не сумели до меня добраться. Сегодня я впервые получила настоящее ранение. Посмотрела на пропитанный кровью рукав, всхлипнула, почувствовала, как слабеют ноги. Аларис подхватил меня, когда я начала оседать на землю. – Тихо, тихо, девочка. Ничего страшного. Вот снова он разговаривал со мной, как с маленькой. Но это лучше, чем ненависть. Лучше, чем безразличие… Хоть я теперь и не «его девочка». Я готова была вечно просидеть под этим деревом, истекая кровью, вздрагивая от прикосновений – Аларис очень осторожно бинтовал рану лоскутом ткани, который оторвал от подкладки накидки, – но укус дергало, точно больной зуб. Однако я готова была терпеть боль, лишь бы мастер Вайс оставался рядом. Потому что завтра при встрече в коридоре он сухо скажет: «Хорошего дня, Элиза». А это, о темные боги, куда больнее пустякового ранения… – Я отнесу вас. – Нет, не нужно. Я дойду. Ваша рука… Прошу, покажитесь лекарям! Я так хотела сказать ему, что знаю: он почти не спит по ночам. Хотела сказать, что он уже на привидение стал похож. Что так нельзя – он себя просто уморит раньше времени. Но, увидев, как закаменело лицо Алариса после моей просьбы, поняла: бесполезно. Он будет делать только то, что сочтет нужным. Упрямый, ужасно упрямый! И такой… любимый… * * * Дни летели. И вот уже снег укрыл территорию белым покрывалом, девственно-чистым. В прошлом году в это время студенты устраивали снежные баталии, протаптывали тропинки через парк, строили крепости. В этом году снег лежал почти нетронутым – раньше оставалась надежда, что после того, как начнется настоящая зима, бестии перестанут выходить из тумана, но ничего не изменилось. Несмотря на все усилия магистров, бестии продолжали появляться, а защитный купол все так же не выпускал нас. Однажды утром мастер Вайс раздал всем листки с расписанием экзаменов. Сессия подошла вплотную, а я и не заметила. Прочитала расписание и мысленно застонала: я не очень была уверена в своих силах, хотя в последнее время взялась за ум. Не волновалась только за мечевой бой – магистр Сверр обещал всем студентам поставить «приемлемо» без экзамена, объяснив это тем, что раз мы до сих пор живы, то неплохо владеем мечом. Насчет боевых заклятий после наших с Аларисом тренировок я тоже не переживала. Невольно вспомнила тот день на озере и его руки, которые гладили мои пальцы. Подняла взгляд, будто надеялась, что он тоже вспомнит об этом. – Все будет хорошо, мисс Илмари. Вы сдадите, я в вас уверен. Голос, в котором слышится участие наставника, но нет и капли настоящего чувства. Я ненавидела себя в такие моменты. Пора уже успокоиться, забыть, вычеркнуть из своей души воспоминание о его объятиях и звездном вечере. Аларис ведь сумел вычеркнуть… Больше всего я тревожилась за введение в бестиарий. Хоть я и посещала спецкурс магистра Корра, но он даже своим поблажек не делал, тем более что в научной работе я далеко не продвинулась. Введение в бестиарий было одним из самых сложных предметов. Правда, в последнее время бестий можно было изучать прямо в живой природе, так сказать. О хрустах, например, я могла бы рассказать многое, особенно об их челюстях. Не одна я корпела над учебниками с клыкастой мордой на обложке. Вик обычно составлял мне компанию. Он садился на кровать, откинувшись на стену, я ложилась головой ему на колени. Вечера можно было бы назвать романтичными, если бы не книги с жуткими физиономиями, которые мы держали в руках. На обложке учебника второго курса красовался злозуб. Веселенькие такие книжечки. Часто случалось так, что Викар с шумом захлопывал учебник и, после короткого сражения завладев моим, бросал обе книги на пол, а меня стаскивал с колен, шутя кидал на постель и принимался обнимать и целовать. Он никогда не пытался перейти черту, это мы решили раз и навсегда. Но поцелуи… Я разрешала, да. Я чувствовала себя потерянной, несчастной, разбитой на тысячи кусков. От его прикосновений становилось теплее. Я никак не оправдываю себя. Иногда, лежа в кольце его рук, я начинала плакать, стыдясь самой себя. Плакала молча и горько, слезы просто текли по щекам, а Вик снимал их поцелуями. Он думал, что я боюсь того, что творится в Академии, а я не избавляла его от заблуждения. – Это когда-нибудь закончится, Лиззи, – шептал он, касаясь губами моих влажных щек и припухших губ. А я кивала, соглашаясь. Все когда-нибудь закончится… И я забуду свою любовь и стану говорить: «Ах, когда-то я была так несчастна» – и улыбаться при этом. Но пока Аларис нужен мне, как глоток воды в пустыне. Потому что мое сердце стало пустыней – безжизненной и пустой. Я почти не знала, чем он занят все дни. Знала только, что книги из закрытой комнаты библиотеки вынесены в отдельное здание – маленький павильон, где раньше проводили занятия по препарированию бестий. Теперь же павильон был закрыт, а то, что там происходит, скрывали от студентов. Мы видели, что время от времени к павильону подвозят закрытые ящики из теплиц. Что иногда магистры остаются там до утра, а на занятия потом приходят изможденные после бессонных ночей. Мы догадывались, конечно, что они пытаются спасти нас всех. Академия была совершенно отрезана от внешнего мира. Не работали даже кристаллы-вестники. Оставалось только гадать, что чувствуют наши бедные родители… Скоро до нас, первокурсников, дошли слухи о Варисе. Он наконец вышел на учебу, хотя до сих пор был немного заторможен. Варис не помнил ничего о событиях той ночи, но кое-что сумел объяснить. Он видел воронку, похожую немного на те воронки, что создают сами воздушники, только эта была абсолютно черного цвета. Она втянула его в себя. Дальше пустота. Но не совсем пустота… Варис сказал, что там был холод и серый цвет… Его слова будили во мне какие-то воспоминания, но я никак не могла понять какие. * * * – Давайте, Элиза. Смелее! – устало произнес магистр Корр, потеряв терпение. Вот уже минуту он наблюдал, как моя рука, зависнув было над одним из одинаковых белых бумажных прямоугольников, снова продолжала свой путь. – Они не кусаются, – со смешком сказал магистр Толли, преподаватель боевых заклятий у огневиков, который тоже сидел в комиссии. – А вот я, мисс Илмари, иногда бываю страшнее бестий! – Кстати, когда вы собираетесь показать мне вторую главу вашей работы? – намекнул магистр Корр, и я совсем сникла. «Наверное, никогда!» – подумала я с отчаянием, потому как вторая глава до сих пор не была написана. Я закусила губу, зажмурилась и схватила билет. «Палочник. В чем его основная опасность и способы борьбы с ним, учитывая все четыре стихии». Палочник! Я никогда серьезно не относилась к этой мелкой твари, хотя эти бестии, пусть и выглядели неопасными, на самом деле были очень живучими и практически неистребляемыми. – Они выглядят как маленькие тонкие веточки. Проникают под кожу и прошивают человека насквозь… На этом мои знания заканчивались. Оба магистра некоторое время разглядывали меня, видно, еще на что-то надеясь. – Не помню, – призналась я. – Огневики их, наверное, жгут… – «Наверное»? – иронически фыркнул магистр Толли, маг огня. – То есть вы не уверены? – Да, Элиза… Память-то у вас девичья. Ей даже заклятие темной воды не поможет… – сказал пожилой преподаватель и сам осекся, встретившись со взглядом магистра Толли, который мгновенно сделался – суров. – Уважаемый магистр Корр. Я понимаю – тяжелые времена, мы все на взводе. Только этим могу объяснить ваш черный юмор… Идите, Элиза. Так и быть, ставим вам «посредственно». В любое другое время я бы обрадовалась даже этой средненькой оценке, ведь на самом деле ответила из рук вон плохо, но слова магистра Корра о памяти, которой может помочь заклятие темной воды, сейчас были важнее любых отметок. – Что это за заклятие? – прямо спросила я. – Вам не хочется этого знать, Элиза, поверьте мне, – ответил магистр огненного факультета. Сейчас он не улыбался, и я заметила, какое у него уставшее, серое лицо. Они все вымотаны до предела, но продолжают учить нас и делать вид, что все идет по плану. – Но… Ладно, не говорите мне! Скажите Аларису… Мастеру Вайсу! Ему это очень нужно! – Он знает, мисс Илмари. Только знание это ему ничем не поможет.