Сама отошла к стене, где на столах было приготовлено скудное угощение: крошечные, не больше мизинца, пирожки. Наверное, в Академии оставались небольшие запасы муки на экстренный случай, и теперь часть их израсходовали. Я взяла пирожок, надкусила и отложила. Так давно хотелось мучного, а аппетита нет совсем. Вокруг кипел праздник. Впервые за долгое время я видела счастливые лица и улыбки. Я любовалась на пары и только потом поняла, что отыскиваю взглядом Алариса. Может, он вовсе не пришел? Хотя как куратор он должен быть рядом со своими подопечными. И когда я потеряла уже всякую надежду увидеть Алариса в толпе, то совершенно неожиданно заметила его совсем рядом: он стоял, прислонившись к стене, скрестив руки на груди, и наблюдал за весельем. Мастер Вайс… Он всегда кажется таким серьезным, что я забываю, сколько ему на самом деле лет. А ведь он ненамного старше меня. Но когда мы сражались на мечах, и когда он сколачивал мостки, закатав рукава и расстегнув рубашку, и когда я учила его танцевать, я ненадолго смогла разглядеть другого Алариса. Алариса, который умеет улыбаться и шутить. И который бывает невероятно нежным… Вот только я сама все испортила своей нерешительностью. Да что там – настоящей трусостью. Неудивительно, что он оттолкнул меня. Слишком больно, наверное, почувствовать себя живым, а потом, когда тебя режут по живому… И вот он снова застегнут на все пуговицы и снова никого к себе не подпустит. Я оглянулась на балкон, где скрылся Вик. Я понимала, что должна с ним поговорить и объяснить все, вот только сегодня не самый подходящий день для этого. Сегодня я нужна ему – как друг. Но один танец с тем, кого я действительно люблю, я могу себе позволить. Я медленно двинулась навстречу Аларису. Он ни за что меня не пригласит, нужно набраться смелости и сделать это самой. Аларис не сможет отказать: он слишком хорошо воспитан. Сглотнула комок в горле и преодолела последние несколько шагов. – Добрый вечер, Элиза, – сказал мастер Вайс, не поворачивая головы. А я была уверена, что он не замечает меня. – Добрый… – слова ворочались во рту тяжело, как камни. – Спасибо… вам… – За что, Элиза? Теперь он посмотрел на меня, и я так надеялась увидеть бархатную теплоту в его взгляде, но замечала лишь участие наставника. – Вы спасли мне жизнь. Снова… – Я несу за вас ответственность, Элиза. Любой преподаватель на моем месте поступил бы так же. «Любой преподаватель наложил бы на меня печать через поцелуй?» – чуть не сорвалось с языка, но вслух я произнесла другое, как в ледяную воду прыгнула: – Я хочу потанцевать с вами… Проверить, как хорошо вы запомнили мои уроки. Уголок рта Алариса едва заметно дрогнул. Реакция на мое жалкое оправдание, не иначе. Как, должно быть, глупо я сейчас смотрелась, стоя вот так перед ним. – Элиза, не нужно… – тихо произнес он. Кровь отлила от лица. Я все-таки надеялась, что он не откажет, но, похоже, остается только развернуться и уйти, чтобы сохранить остатки достоинства. Я медленно кивнула и расправила плечи, пытаясь справиться с чем-то тяжелым, что обрушилось на меня, придавливая к земле. – Да, конечно… Отвернулась, моргая изо всех сил – нет, я не заплачу! Ну зачем он мучает меня? Одна ошибка. Я совершила лишь одну ошибку! Неужели нельзя простить? – Элиза! Его рука мягко удержала меня за локоть, скользнула ниже, дотронулась до обнаженного запястья. Я замерла на месте, чувствуя спиной тепло его тела. Он так близко, так близко, что дышать больно. Все, чего мне хотелось сейчас, – чтобы он обнял меня, прижал к груди. Но даже просто стоять так, ощущая прикосновение его ладони к моей коже, было великим счастьем. – Прошу, потанцуйте со мной… – Хорошо, Элиза. * * * Я почти не слышала музыки, не видела никого вокруг и поверить не могла: неужели это правда и мы танцуем сейчас? Ни он, ни я не говорили ни слова, но в какой-то момент наши пальцы переплелись. Не иначе как оттого, что моя ладонь вспотела и готова была выскользнуть из руки Алариса. Ведь поэтому, да? Мы сделали это одновременно и тут же оба вскинули друг на друга ошарашенные взгляды. Аларис, что вел меня так уверенно, сбился. – Раз, два, три, – прошептала я, улыбнувшись. Сейчас, когда мы были так близко, мне казалось, что все еще можно вернуть. Но сначала я поговорю с Виком. Вик! Я вдруг поняла, что его огненно-рыжая шевелюра несколько раз промелькнула в поле зрения. Не заметить Вика, стоящего позади танцующих пар, Вика, скрестившего руки на груди, Вика, сжавшего челюсти так, что скулы побелели, было невозможно. А вот я не заметила… Сколько времени он уже наблюдает за нами? Аларис заметил, как напряглась моя рука. – Что, Элиза? Что случилось? – в его голосе слышалась тревога. – Ничего… Все хорошо… Он пристально посмотрел на меня, однако настаивать не стал. Стихли последние такты музыки, танцующие пары поклонились друг другу, а мы все стояли, не разжимая рук. – Лиззи, тебя ни на минуту нельзя оставить одну. – Вик вырос рядом, точно из-под земли. Он делал вид, что шутит, но я сразу узнала его нервную усмешку: ему было неприятно видеть меня в объятиях другого. – Не волнуйся, больше тебе не придется скучать. Он стоял, ожидая, пока я подам ему руку. Я едва не застонала. Было почти физически больно отпустить Алариса. Снова. Я стояла между ними двумя, раздираемая на части. Аларис наклонил голову и словно чего-то ждал. Моих слов, какого-то знака? Но я молчала. – Иди, – тихо произнес Аларис, отнимая свою руку. – Хорошего вечера, Элиза. Вик буквально оттащил меня прочь, прижав к себе, подвел к столу, налил воды в стакан и протянул мне. А потом сказал вовсе не то, что я думала услышать. – Будем веселиться, да, Большеглазка? Праздник все-таки, – голос его был неестественно оживленным. Как раз заиграла быстрая мелодия, и Вик подхватил меня, закружил. И я рассмеялась. Я хохотала как ненормальная, молясь всем светлым богам, чтобы смех не перешел в плач. Потом, после всего, когда магистры собирали сведения, однокурсники рассказывали, что никогда еще не видели меня такой счастливой и радостной. Я смеялась, шутила, танцевала и дурачилась. Здорово я всех провела… Время от времени я ловила взгляд Алариса, который снова занял место у стены. Кажется, за оставшееся время он не сдвинулся ни на шаг. Просто стоял и смотрел. «Уходи, пожалуйста, уходи, – мысленно умоляла я его. – Я не хочу, чтобы ты на меня смотрел. У меня сердце разорвется от стыда…» Но он остался до конца. Постепенно праздник стихал. Преподаватели гасили огненные шары, висевшие под потолком. Студенты расходились, разгоряченные балом. С улицы доносились их громкие голоса и смех. – Я провожу тебя, – сказал Вик. Мне почему-то не хотелось, чтобы он меня провожал. – Да не нужно. Я с ребятами дойду из нашего корпуса. А то потом как ты к себе доберешься? – Ничего, найду попутчиков! – буркнул он, и улыбка на мгновение превратилась в усмешку. Перед выходом он закутал меня в мантию. – Не хочу, чтобы моя девушка простудилась. Всю дорогу держал меня за руку, сжимая все крепче. Добрались до корпуса вместе с толпой студентов. В холле все еще разок обнялись: расставаться никому не хотелось. Но постепенно, группами и поодиночке, водники разбрелись по этажам. – Я провожу до комнаты, – сказал Вик. – Не надо… – Почему, Лиззи? Я ведь всегда провожаю. Что я могла на это ответить? Действительно, он всегда доводил меня до комнаты и лишь тогда прощался. Я открыла дверь, собираясь юркнуть внутрь, но Вик зашел следом. – Вик! Я устала, я спать хочу! – возмутилась я. – Я на секунду, – сказал он, и я не могла понять тона его голоса – он сделался тусклый, безжизненный. – Поцелую тебя на ночь. Поцелую на ночь… Только не это. Уже несколько дней мне удавалось избегать поцелуев, но теперь, похоже, не отвертеться. Я устала, перенервничала и совершенно не была готова к серьезному разговору. Подставила губы, надеясь, что Вик просто чмокнет меня, как обычно это делал, прощаясь. Но Вик взял меня за плечи, придавил к стене, а поцелуй, от которого было не спрятаться, не защититься, вышел жарким и требовательным. Когда он наконец отстранился, губы саднило. Я несколько раз быстро вдохнула: так сильно он прижал меня. – Вик, – сказала я почти жалобно, – прошу, иди домой. Я ужасно устала. – Сейчас… Сейчас уйду. Только скажи, что любишь меня. Сказать, что я его люблю. Всего-то. Никто не узнает, а стыдно мне будет только перед собой. Я получу отсрочку, соберусь с силами, а завтра все ему расскажу. Аларис не узнает об этом маленьком предательстве. Да это и не предательство даже. Вик сегодня и так натерпелся, это ложь во благо. Давай, Элиза, скажи ему то, что он хочет услышать! «Сейчас поднимемся вместе на счет „три“. Как в танце, да?» – услышала я голос в своей голове. Аларис произнес это, закрывая меня собой. Как в танце… Он тоже все помнил. И наш вальс, и наш поцелуй. Это первое, что пришло ему в голову в тот отчаянный момент, значит, он никогда не забывал… – Нет, – прошептала я. Вик, кажется, не расслышал – или не поверил. Он смял меня в своих объятиях, отыскивая мои губы. Но теперь, после сказанного, я больше не могла притворяться. Я вертела головой, не давая ему поцеловать меня, хотя мне не удалось долго сопротивляться его силе. Еще один опаляющий, почти болезненный поцелуй. – Пожалуйста, отпусти меня… – пробормотала я, борясь со слезами. Он не отпускал, удерживал на одном месте, смял мои плечи. Завтра будут синяки.