Она понимала его. Он ей признался, что работает на Интерпол. И может, поэтому она приняла его после Исаева, как данность, в свою судьбу? — Пока, детка. Я тебе еще наберу. — Пока. Они повесили трубки практически одновременно. Ни он, ни она не узнали о том, что позже эту запись прослушал Домбровский. Уловив в этой записи кое-что странное, Домбровский прокрутил ее еще раз. Но сработало все-таки не его тренируемое годами чутье, а его идеальный слух. В юности отец Лизы неплохо играл на гитаре и, хотя позже это забросил, продолжал любить музыку и хорошо разбирался в ее ритме, оттенках, тональности. Нажав «стоп» на записи, генерал-полковник задумался и привычно забарабанил указательным пальцем по подбородку. «Сказать об этом разговоре Андрею? — размышляя, он разглядывал гладкие стены собственного кабинета. — Но Исаев всего лишь просил меня оберегать эту девочку. Не совать нос в ее дела, не устраивать игры с прослушиванием. Это мне, можно сказать, повезло, что мой агент в МВД смог поставить жучок в её съемной квартире, в Лондоне. И то, с кем встречается эта девочка, Андрея уже не касается. У него свадьба с другой на носу. А тут еще этот, второй герой-любовник с амурами... Хотя, судя по тому, что прослушал я, Терентьева ему явно нравится. Что и понятно: она добра, восприимчива и к нему внимательна ... Хотя черт разберет эту молодежь, что у них на уме? Ничего просто и прямо, сплошные недоговорки... Но Исаев почему-то избегает его. А может, этот тип тоже себе на уме и решил через эту девочку попробовать, что называется, стать ближе к Андрею?.. А с другой стороны, вместо того, чтобы вот так сидеть, умирать в тишине и сходить с ума от того, что от Лизы нет новостей — хотя Исаев ищет ее и, кажется, делает все возможное и невозможное, чтобы ее найти — может, мне тоже взять отгул дня на два, на три и тихо смотаться в Прагу? Приглядеть за Терентьевой. Не дай Бог чех — если он вдруг сорвется на съемки — и ей заморочит голову, как сделал это с Лизой? И в конце-то концов, я же дал Исаеву слово, что буду беречь эту девочку... Так что теперь Наташа Терентьева — это только моя забота...» Он еще ничего не решил. Но дело в том, что Домбровский узнал на записи голос того, кто так мило болтал с Терентьевой. Этот голос он слышал на похоронах своей бывшей жены. Там, на кладбище этот человек подходил к нему пару раз и пытался поговорить с ним. Никас Мило, специальный агент Интерпола ... И узнай Домбровский, что грек крутит параллельный роман с секретаршей, не сносить бы ему головы. Отец Лизы ненавидел измены еще со времен Лидии. Но все это останется позади, когда ты, убив старую схему, о которой знает Исаев, пешком доберешься от аэропорта до ближайшей гостиницы, вызовешь там такси и, оставляя нить тем, кто действительно будет тебя искать — Исаеву и Чудотворцу, доберешься из Эдинбурга до окраины камерной деревушки Комри. Ночь будет тебе только на руку, потому что с этого мгновения ты — никто. И от прошлой жизни у тебя останутся только твой «Нокиа», который — ты уверена в этом — заберет Андрей, а еще — три аккаунта в почте. Верней, уже два. Просто первую учетную запись, принадлежавшую Элисон Грейсон, ты удалила еще в Москве на подступах к «Шереметьево». На этот аккаунт тебе отправлял короткие письма Алекс. Но чем учиться его не любить, проще научиться его ненавидеть, и тогда не будет так больно. Что касается второй учетной записи, то с ней все намного сложней, потому что уничтожить ее ты до сих пор не можешь. В этом аккаунте живут двадцать шесть писем, присланных тебе отцом: «Лиза, девочка, здравствуй. Где ты? Как ты? Ты не отвечаешь на мои звонки. Ты все еще в Швейцарии? Пожалуйста, позвони мне или напиши. Я буду ждать...» «Лиза, здравствуй. Твоя сим-карта отключена, и от тебя по-прежнему нет ни звонка, ни письма. Скажи, что мне думать?..» «Лиза, ответь мне, пожалуйста...» «Дочь, позвони мне или напиши...» «Лиза, сегодня я получил через Исаева твое письмо. Мысли бегут вразброс, я даже сосредоточиться не могу, чтобы тебе объяснить: так нельзя! Прекрати прятаться. Я не знаю, что произошло, но ты не одна. Я могу, и я должен тебе помочь!..» «Дочь, я ищу тебя ...» «Здравствуй, ребенок. Сегодня день твоего рождения. Я бы очень хотел услышать тебя. Я бы очень хотел поздравить тебя и поговорить по душам. Знаешь, ничего не знать о тебе — это такая боль...» «Лиза, не говори, что ты не вернешься. Не смей говорить мне: «Прощай». С этим я никогда не смирюсь. Ребенок, ты же моя дочь. Я любил и люблю тебя больше жизни...» — Папа, прости меня, — шепчешь ты в тишину. У тебя были и есть тысяча объяснений отцу, почему ты должна была поступить именно так. Вместо этого ты удаляешь аккаунт. Ты уверена, что, когда отец узнает все, он поймет тебя. Но если тебе повезет, и та задача, решение которой ты катала в голове на протяжении последних трех лет, будет тобой решена — ты знаешь, что ты тогда сделаешь. Ты обязательно вернешься к отцу. И может быть, уже с ним вернешься туда, где ты была когда-то отчаянно счастлива. Но есть еще одна учетная запись — третья, которую ты завела специально для переписки с Радеком. Но после побега из «Орбе» Славка так и не вышел на связь, и мысли о нем не дают тебе покоя с того самого дня, когда ты в Лозанне вручила ему дубликат ключа от этого дома. Все дело в том, что на дом, о котором идет речь, четыре года назад (ты тогда как Элисон Грейсон как раз училась в «Ковентри») наткнулся именно Славка, когда искал по заданию Чудотворца подходящее место для тайника. Заинтригованный совпадением придуманного тобой псевдонима (Грейсон) с фамилией бывших хозяев дома, Славка поведал тебе одну историю. А ты, выслушав ее, поняла: «Вот оно!» Тогда-то и выстрелило, что однажды это может тебе пригодиться. Так что Славка ничего не сказал Зверю о Комри, и Чудотворец тогда успокоился тем, что устроил тайник в пригороде Афин. Убегая, ты навестила Его «сокровищницу», а заодно и сейф Эстархиди, в котором Зверь держал свое самое ценное «приобретение» — черный карбонадо «Орлов», уведенный Им из хранилища лондонской компании «Хаттон». Все эти ценности, за исключением карбонадо, который тебе пришлось распилить, ты ухитрилась припрятать в шестидесяти километрах от Праги. Ты еще приедешь туда. А история, которую рассказал тебе Славка, заключается в следующем. Комри — это очень небольшой городок даже по меркам кукольной Шотландии. Поселение, удаленное от трасс, в котором только две улицы и где постоянно живут примерно две тысячи человек. Не удивительно, что люди в камерном Комри знают все друг о друге. Чета Бэрэбел и Бакстер Грейсон (русские Вероника и Валентин Серовы) появились в Комри в девяностых. Как объяснил старожилам сам Бакстер, до этого он и Бэрэбел жили в Эдинбурге, но после кризиса потерял свою небольшую строительную фирму, после чего вместе с супругой решил не искушать судьбу и со всеми сбережениями перебраться в недорогой по меркам Эдинбурга пригород. Тем более, что деньги им были очень нужны: Бэрэбел была беременна. В таком крошечном городке, как Комри, новость о том, что семейная пара ожидает пополнение, воспринимается с энтузиазмом и интересом. И действительно: городок маленький, молодые все чаще стремятся в крупные города, в деревне остаются преимущественно старики... И надо ли говорить, что Бэрэбел тут же все полюбили. «Ах, какая она милая, эта русская, ну подумаешь, что акцент!» Грейсонам даже помогли выбрать дом и обустроить его. Казалось бы, жить и радоваться. Но Бэрэбел родила дочь, и девочка оказалась глухонемой. Посовещавшись, Грейсоны решили отказаться от ребенка. Потихоньку от всех в один не-прекрасный день Бакстер и Бэрэбел отвезли ребенка в Эдинбург и написали отказ. Эта новость мгновенно распространилась в Комри. От благодушия, любви и дружеских чувств не осталось следа. Началась травля. Бакстер с трудом раздал горожанам долги за дом и за подаренную им с супругой мебель и с грехом пополам устроился чернорабочим в замке Аберчил, который находится недалеко от поселка. А Бэрэбел Грейсон (нерадивая мать!) стала изгоем. К ней поворачивались спиной, с ней перестали здороваться и общаться. Но самое страшное заключалось в том, что женщина отвечала жителям тем же. В конце концов, к Бэрэбел привязалась страшная для маленьких городов кличка «ведьма». Кто-то сказал, что у Бэрэбел дурной глаз и ее стали попросту избегать. Супругов фактически вынуждали уехать. Но уезжать было не на что — все деньги съедала жизнь. Война между жителями Комри и четой Грейсон длилась до начала двухтысячных, а потом Бэрэбел, переживавшая все это в себе, умерла. На похоронах женщины присутствовали только муж, местный священник и пара завзятых сплетниц. А потом вслед за женой отправился Бакстер. Пережив Бэрэбел ровно на два года, он перед смертью оставил завещание, в котором просил похоронить его рядом с супругой. Священник, волей-неволей ставший душеприказчиком Бакстера, выполнил его просьбу. Но с этого дня проклятый дом пустовал. В проклятье никто из жителей Комри, конечно, не верил. Это был стыд, тщательно скрываемый людьми, затравившими мужчину и женщину. Позже поколение в Комри сменилось, история Грейсонов начала забываться, но на заброшенный дом, стоявший на окраине Комри, никто не претендовал. А вот дальше начинаются наши дни. Три с половиной года назад ты, озаботившись историей брошенной девочки (увы, ее следы затерялись в шотландских приютах. Хотя не исключено, что дочь Грейсонов удочерили люди, давшие ей будущее и другое имя), — ты со всей осторожностью нанимаешь агента, работавшего по недвижимости в небольших городах, причем такого агента, который умеет не только быстро делать дела, но и держать язык за зубами. Через цепочку подставных лиц агент покупает для тебя этот дом. Язык глухонемых — это тоже не самая трудная вещь, которую тебе предстоит выучить. Но самым трудным для тебя окажется сыграть молодую женщину, которая время от времени появляется в Комри, ухаживает за могилой Грейсонов и с молчаливой невозмутимостью отметает все попытки жителей Комри ее разговорить. А в крайнем случае отвечает на языке глухих: — Я не хочу с вами общаться. В итоге в Комри возникает новая сплетня. Эта женщина (то есть ты) — та самая дочь четы Грейсон, которая решила переселиться в Комри. Но поскольку в Комри ты приезжаешь редко (тебе еще не хватало навести на этот дом Чудотворца!), то в городке возникает новый слух: ты — дальняя родственница Грейсонов, которая, видимо, получила от них наследство. Следом за этой догадкой появляется еще одна: ты не имеешь к Грейсонам ни малейшего отношения, вы просто однофамильцы. Потом в городке возникает еще несколько бредовых идей на твой счет, но любая сплетня умирает достаточно быстро, если она не подпитывается новыми слухами. А поскольку ты не ходишь в местные магазины, игнорируешь бары и никогда не бываешь там, где проводят свой досуг горожане, то жители Комри вычеркивают тебя из круга их интересов. В конце концов, есть какая-то Грейсон, и есть. Ведет себя тихо, никому не мешает, налоги за дом аккуратно платит, а что не разговаривает и электричества с отоплением в доме нет, так это ее личное дело. Да и в конце-то концов, затравив одну пару, страшно взять на душу новый грех. Люди, в сущности, искренни и добры. Так в нужный момент у Элисон Грейсон появились «место жительства» и легенда. И вот теперь ты стоишь на пороге «своего отчего дома». «Славка, где ты? И почему ты до сих пор не вышел на связь?» Включив миниатюрный фонарик, приобретенный тобой еще в «Шереметьево», ты своим ключом отпираешь входную дверь. Дом стоит на отшибе, к тому же сейчас глухая ночь, и соседи попросту тебя не заметят. Остается добавить, что дом Грейсонов одноэтажный, запущенный, совсем небольшой и пахнет пылью. Но пыль лучше всякой сигнализации: она помогает сразу понять, заходил ли кто-то сюда до тебя. Ты быстро осматриваешься. Но, судя по тому, что видишь ты, Слава в доме не появлялся. И вот тут тебя охватывает животный страх — тот самый, до истерики и ледяного пота, который уже приходил к тебе в день смерти мамы. Со Славкой что-то случилось. От страха за него у тебя начинают дрожать колени. Постояв минуту в мучительной тишине, ты делаешь единственное, что сейчас можешь. Убивая захлестнувший тебя адреналин, ты перекрываешь ладонью нос и дыхание. Через пару секунд кровь перестает бешено биться в висках, и к тебе возвращается способность соображать. Не давая себе снова погрузиться в кошмар, ты пересекаешь комнату. Открываешь скрипучую дверь, ведущую на кухню, и в два шага убиваешь расстояние до деревянной панели, которая вроде как служит обшивкой обычному комнатному перекрытию. Сдвинув влево часть фальшивой обшивки, ты садишься на корточки, снимаешь с пола плитку, закрывавшую люк, и перед открывается квадратная ниша размером примерно метр на метр. Содержимое ниши спрятано под навощенной тряпкой. Рюкзак с плеча — на тряпку, и ты принимаешься перекладывать в сумку свой склад. Первым в сумку отправляется портативный компьютер. Вынув из ниши телефон с маячком к «Нокиа» и проверив, активно ли то, что доработали тебе умельцы-айтишники (в свое время этих людей нашел для тебя в Лондоне Славка), ты отправляешь и это в сумку. Туда же отправляются хранившиеся в тайнике небольшая стопка купюр, банковская карта и новые документы. И наконец из ниши вынимается то, от чего тебе предстоит избавиться. Впрочем, озеро рядом с Комри глубокое. Это пистолеты «Берета» и «ТТ», запасные обоймы к ним, коробка с линзами и фальшивыми отпечатками пальцев, плюс миниатюрный чемоданчик с уколами, которыми ты пользовалась в свою бытность Элисон Грейсон, потому что они меняли контуры твоего аскетичного лица до чуть пухлого, и корректировали форму скул, губ и подбородка. Ты с превеликим удовольствием забрала бы это с собой, но ты не сможешь сейчас перевезти это через границу. Впрочем, в шестидесяти километрах от Праги у тебя есть все необходимое, чтобы завершить этот квест. А теперь последнее. Порывшись в кармане сумки, ты вытаскиваешь на свет купленную в «Шереметьево» открытку. Она обычная, всего лишь виды Москвы. Необычным покажется текст, который ты сейчас пишешь: «Андрей, Кривой город, 15. Сейф. Код от него у тебя есть. Можешь считать, что это мое искупление. Мои личные вещи (они тоже есть в сейфе), оставишь себе. Покажи открытку полиции, пусть рассматривают это как мое завещание». Вместо подписи — твой отпечаток пальца. Открытка останется в этой комнате, а тебя не будет здесь ровно через десять минут. Тебя ждет дорога туда, что ты указала Исаеву, как Кривой город. И вот здесь, видимо, надо кое-что пояснить. Кто-то спросит: к чему эти игры? Почему бы без всяких квестов не выложить Исаеву все? Начнем с того, что ты сделала все, чтобы вывести тех, кого ты любишь, из зоны риска. Узнав правду, Алекс забудет тебя. Жизнь с воровкой не входит в систему его ценностей. Славка был твоим другом, им и останется, и если существует хотя бы шанс, что он жив, ты найдешь его. Ты знаешь, кто тебе в этом поможет. Получив твою открытку, Исаев ничего не расскажет отцу, пока не найдет тебя. Это сложно объяснить, но ты это чувствуешь. И если ты сейчас откроешь Андрею все карты, он попытается тебя остановить, а тебе нужно прибыть в Кривой город одновременно со Зверем.