Глава 9 За мелкими событиями, в повседневной суете, пролетели две недели. С раннего утра, Михаил Степанович усаживался в новенький автомобиль и исчезал. На вопросы отмахивался: — Какие дела, Олюшка? Мои дела — доски для «домовины» сушить. Так… суета мелкая. Однако в этот день старик изменил своему правилу. Разбудил чуть свет: — Вставайте, маркиза, вас ждут великие дела, — пошутил он, заглядывая в спальню. — Сегодня у нас выход в свет. — Куда? — На светский раут. Будет весь местный, если можно так сказать, бомонд. — Дед смутился. — Короче, вставай, наводи красоту и вперед. Забот будет много, и почти все приятные, по крайней мере, я на это надеюсь. Он спустился в столовую и, пока Оля приводила себя в порядок, заварил кофе. — А что это за дела? — поинтересовалась девчонка, когда он закончили завтракать. — Нас пригласили на прием. По случаю приобретения контрольного пакета акций завода, о котором я тебе говорил. А сейчас настоящие собственники хотят придать факту покупки недостающий глянец. Пресса, а ее, несомненно, пригласят, должна будет представить меня в новом качестве. Так сказать, засветить владельца. — А во вторую очередь, кукловоды хотят представить меня всем более-менее весомым лицам городского террариума. — Дед, а ведь тебе это мероприятие не нравится. — Так зачем? Михаил Степанович неслышно глотнул кофе. Потер лицо ладонями. Оля поразилась преображению. Куда делся кондовый старик с ухватками сельского домового. Сейчас перед ней был жесткий, расчетливый профессионал. — В таких случаях желания не спрашивают. Если клиент отказывается играть по установленным правилам, его снимают с доски. И фигура, еще мгновение назад казавшаяся едва-ли не ферзем, исчезает. Может, я и не великого ума и возможностей человек, только жизнь, как смог, прожил, и единственное, что осталось, это свобода воли. — Не хочу умирать с пониманием, что оказался кирпичиком в строительстве кем-то, считающим себя выше и достойнее, своего, и при том довольно дрянного пасьянса. — Дед усмехнулся: — Не поверишь, такая ерунда, а вот… Хотя, что у нас в жизни есть, кроме смешных, порой глупых, принципов? Оля, не обращай внимания, дед шутит. — Короче, не хочу и все. Я тебе предлагал уехать, ты отказалась. Теперь предложение другое. Я намерен поломать им игру. Не скажу, что это безопасно, но сейчас и в метро ездить страшно. — Я согласна. Но как? — Ничего особенного. Тебе придется сыграть роль Мата Хари местного масштаба. Один из этих…. впрочем ты его знаешь, предложил однажды тебе работу. Помнишь? Вот я и хочу попросить тебя согласиться. И пойти работать на завод. — Не в цех, конечно. — Заметив, как дрогнуло лицо Оли, успокоил он. — Бумажки перебирать. Не суть. Мне нужен человек, способный взглянуть на происходящее изнутри. А для чего им эта канитель с заводом? — Недоуменно произнесла Оля. — Какая цель? — Не знаю, — развел руками Михаил Степанович. — Слишком мало информации. Варианты, конечно, есть. Но, скорее, в качестве версий. Может быть, они хотят сорвать контракт. А может быть, заинтересована третья сторона. Конкуренты. — Но тоже не факт. И еще есть с десяток вариантов. Короче, именно это я и хочу выяснить. И, по возможности, сорвать их затею. И не потому, что патриот. Возможно, для страны эта операция и не несет особого вреда. Нам, по определению, мало, кто может навредить больше, чем мы сами. Причина во мне. Не ту ширму выбрали ребята. Ошиблись. — Хватит того, что меня один раз использовали. За то самой большой, что в жизни есть, мерой заплатить пришлось. — Произнес это Михаил Степанович без эмоций. Как давно и твердо решенное. Но от этого спокойствия слова звучали куда весомей и тверже. — Но не стоит о грустном, — поднялся Михаил Степанович из-за стола. — Одевайся, поедем тратить деньги. Роскошная, сияющая бриллиантовым блеском шуба стоила, как самолет, но смотрелась шикарно. Оля покрутилась перед зеркалом. Что ни говори, а черное платье и белоснежная шевелюра, над которой добрый час колдовали в лучшем салоне, смотрелись убийственно. — Как бы нам, Оля, не переборщить. — Пробормотал Михаил Степанович глядя на спутницу. — Дуэлей еще не хватает. А судя по тому, что даже я, старый пень, глаз отвести не могу, до этого недалеко. Оля повернула точеный профиль, сверкнув капельками бриллиантов в крохотных сережках, задумчиво посмотрела на мелькающие за окном машины огни вечернего проспекта. — Странно видеть себя красивой, живой. Я ведь, по всем раскладам, должна была умереть. — Прекрати немедленно. А то развернусь и поеду обратно, — дед слегка пристукнул по педали тормоза, сбивая минорное настроение пассажирки. — Мы обязаны быть сильными. А с таким настроем хорошо капитуляцию подписывать. — Отставить, я сказал, — голос стал размеренно монотонным: — Ты самая сильная, самая привлекательная. Никто не смеет тебя обидеть, и все в твоих силах. Небольшой сеанс внушения подействовал. Оля затихла и даже придремала. Однако, едва автомобиль въехал на парковку перед ярко освещенным, реставрированным в стиле восемнадцатого века особняком, вскинула голову: — Мы победим, — задорно тряхнула белоснежной шевелюрой. — И всех покорим, и очаруем, — она улыбнулась. Блеснули в полутьме салона похожие на сапфиры, глаза. — Ведите, магистр. Да пребудет с нами сила, — она звонко рассмеялась и, не дожидаясь, когда встречающий гостей портье отворит дверцу, выскользнула наружу. Запахнув длинные полы переливающегося палантина, оглядела похожее на дворец здание, десятки представительских авто, и двинулась по ступеням мраморной, освещенной спрятанными за парапетом прожекторами, лестницы. Строгий костюм похожего на заботливого опекуна Михаила Степановича подчеркивал красоту и молодость его спутницы куда лучше света прожекторов. Они вошли в заполненный гостями холл. Наперебой засверкали вспышки многочисленных репортерских фотокамер. Однако, если у женской половины присутствующих ее появление вызвало легкую панику, то у мужской части светской тусовки — восхищение. Первым пришел в себя губернатор. Он облизал внучку старого паяца алчным взглядом и, нацепив на одутловатое лицо маску радушного хозяина, разлился в комплиментах прекрасной спутнице делового партнера. Замешательство, вызванное появлением виновника торжества, улеглось, и допущенные к сановной кормушке вернулись к светскому общению. Губернатор поздравил Михаила Степановича с подписанием документов и незаметно перевел беседу в практическое русло. — Позвольте представить моих друзей, — с многозначительной интонацией произнес он. — Это новый владелец завода, господин Степанов, — кивнул в сторону Михаила Степановича, визави, — а это Альберт Вениаминович Караев. Мой хороший товарищ. Он крайне интересовался вашим приобретением. Возможно, вам будет интересно пообщаться, — «Губер» ловко подхватил под руку Олю и повел ее знакомиться с супругой. Михаил Степанович пожал протянутую незнакомцем ладонь. — Весьма… — пророкотал названый Альбертом и в свою очередь поманил пальцем кого-то из толпы. Выскользнувший на зов, сунул деду плотную ладонь. — Василий, — скрипнул прокуренным голосом он. — Васек, значит? А по батюшке? — усмешливо отозвался Михаил Степанович. — Василий Петрович. — Торопливо поправился мужичок, едва приметно вильнув взглядом. Если Альберт походил на большую, слегка зажиревшую, но от этого не ставшую менее опасной, белую акулу, то мужичок напоминал хрестоматийного шакала из детского мультика про Маугли. «А мы пойдем на север», — едва не произнес дед вслух присказку. Помешал Альберт. Он вальяжно приобнял своего протеже за плечи и произнес: — Петрович — клад. Хозяйственник от бога. Имей я такого управленца, не знал бы никаких забот. Кстати, я слышал, вам на завод как раз требуется главный инженер. Рекомендую весьма… Присмотритесь. Он глянул внимательно и со значением. «Ясно, лошадь, коль с рогами», — усмехнулся про себя Михаил Степанович. Он прекрасно понял, что общается с истинным хозяином завода. И слова следует понимать как руководство к исполнению. Покивал с пониманием, принимая правила игры, но не удержался от колкости: — А вы сами, Арнольд, простите, Альберт Вениаминович, чем промышляете? Акуленыш дрогнул бровью, переваривая сказанное, но, обманутый простецкой интонацией, счел возможным не заметить вызова. — Я финансист, — веско отрекомендовался он. — Банк «Омега», финансовая группа «Одиссей», ну, и по мелочи… «Что ж, вот ты и проявился», — Михаил Степанович уважительно поднял брови, и протянул раздумчиво: — Совет такого человека дорогого стоит… Думаю, непременно следует прислушаться, — он повернулся к потертому спутнику олигарха: — Вы позвоните мне, а еще лучше, обратитесь сразу к директору завода. Я с ним о вас поговорю. Михаил Степановичу не улыбалось вновь общаться со скользким субъектом. Альберт расплылся в белозубой улыбке: — Вот, сразу видна хватка… Ну все, Василий, считай, дело сложилось. С тебя магарыч. Михаил Степанович поднял голову, поискал глазами Олю. Заметил белоснежную копну волос в другом конце зала. Около Оли крутился водочный король губернского масштаба. Прикинул, не несет-ли ухаживание реальной угрозы, но, поскольку «спиртовик» еще не успел как следует набраться продукцией своего завода, посчитал вмешательство преждевременным. Вновь прислушался к продолжающему извергать поток словесной шелухи Альберту. А тот, составив мнение о недалеком отставнике, с легкой издевкой оценивал перспективы развития бизнеса. Резанула ухо брошенная вскользь фраза о возможном кредитном вливании. «А вот это конкретика, — заключил Михаил Степанович. — Деньги, вложенные в намеченное для разгрома предприятие, заведомо пропащие. Что следует? Финансист желает встать в очередь кредиторов? Смешно. После погашения долгов по зарплате и налогов, ему достанутся только крохи, и то, неизвестно когда. Неужели и впрямь намерен вкладывать деньги? Тогда все еще более запутывается». Михаил Степанович слегка озадачено выслушал банкира, скрестил руки на груди, всем видом, показывая неготовность к разговору. — А впрочем, не будем гнать лошадей. — Сбавил обороты делец. — Давайте обсудим после. Мероприятие продолжалось. Заиграл, приглашенный для создания соответствующей атмосферы, оркестр, двинулись через зал официанты, разнося напитки. Народ отмяк и принялся методично надираться дармовой выпивкой. Вынырнул из толпы успевший крепко «принять на грудь» губернатор. Он, как ему показалось, неприметно перебросился многозначительным взглядом с Альбертом и, пользуясь правом главного распорядителя, разбил заскучавшую компанию: — Михаил Степанович, ваша внучка сразила всех наповал. Изумительная девушка. — Кстати, Оля мне на вас жаловалась. Вы держите ее взаперти. А вот сама она не прочь пойти работать. Я даже взял на себя смелость предложить ей должность у себя. Жаль, не хочет. Чего ей делать на этом заводе? Скукота. А впрочем, может быть вы, хотя-бы так, но пойдете на встречу. — Ну нельзя-же право. Пусть девочка поработает, наберется опыта, а после я все-таки не оставляю надежды переманить ее в свою администрацию. Гарантирую прекрасную должность. Великолепную карьеру. — Да я и сам понимаю, скучно ей одной в лесу. — Нехотя согласился Михаил Петрович. — Ладно, пусть попробует. Только никаких поблажек. Пусть честно свою зарплату отрабатывает. Иначе баловство одно. Глава 10