— А от двух вампиров? — Это где ты второго собралась искать? Сумасшедшая, что ли? — Просто интересно. Тимур Андреевич замер со спицами и повернулся к ней. — Понятия не имею, — произнес он. — Не встречал такого. Соня еще одного вампира искать, конечно же, не планировала. Она бы и со стариком этим не якшалась, если б могла сама справиться, но увы. — Ты все же парня своего не кидай. С милицией дружить полезно, — заметил Тимур Андреевич и усмехнулся себе под нос. — По дружбе… или по любви прикроет, если что натворишь. Соня вздрогнула. Она надеялась, что не натворит. — Я никогда ему не расскажу. — Ну, не он — так кто-нибудь еще. Придется поумнеть со временем и обзавестись полезными знакомствами. Соня закрыла лицо руками и издала полузадушенный стон. — Только не начинай тут опять сырость разводить, — пробурчал Тимур Андреевич. Не было никакой сырости. Соня бы с радостью поплакала, но слез в ней уже не осталось. Печально было признавать, но, кажется, она начинала смиряться. Оставался лишь последний рубеж. Тимур Андреевич назвал это “кормежкой”, но у Сони это слово вызывало невероятное отторжение. Принимать его означало смириться с тем, что она не просто чудовище поневоле, а животное, не способное себя контролировать. В общем, оставалось только выпить необходимую для выживания кровь. И все. Дороги назад уже не будет. Формально ее давно уже не было, но несмотря на все очевидные перемены, несмотря на то что уже попробовала кровь, Соня все еще ощущала себя человеком. А после того, как выпьет ее осознанно и добровольно, разве останется это ощущение? Вряд ли. — Так вы дадите свою или нет? — спокойно спросила Соня. Тимур Андреевич отложил нитки со спицами и грузно поднялся с дивана. Соня была быстрой, но его мрачный взгляд из-за спины — не вздумай! — быстрее, так что первый порыв дернуться при виде того, как он тянется к бутылке, сразу же затих. Соня сердито скрестила руки на груди. В ее силах было отнять, однако сейчас ее больше волновал его ответ. Задумчиво смакуя во рту жадный глоток, Тимур Андреевич смотрел на нее внимательно и с не меньшим осуждением. — А когда я помру, что делать будешь? Вопрос Соне не понравился, но она почувствовала слабый отголосок облегчения: поможет. — Осмелею достаточно, чтобы найти донора, — тихо сказала она, отчего-то пряча глаза. — Относись ко всему проще, Софья. Лучше незнакомые люди. Чем старые алкоголики, например, — Тимур Андреевич с улыбкой махнул ей бутылкой. — Незнакомцы не будут болеть долго после тебя, а постоянные доноры — это потенциальные пиявцы. Зато постоянным донорам она сможет открыть свой секрет и будет перед ними честна. Пока Соня себе этого не представляла, хотя бы потому что сомневалась, что найдет людей, которым сможет довериться в достаточной степени, но это в любом случае было намного лучше, чем голодной бродить по улицами и набрасываться на людей. — Так вы поможете? — повторила Соня. — Да помогу, куда я денусь-то. Тимур Андреевич поставил пустую бутылку на пол и вернулся на диван вязать дальше. — Когда там? Я уж забыл… — Через неделю. — Ты в школу не ходила б лучше в этот день. — Вы же говорили, что жажда просыпается в темное время суток. Сказав это, Соня поморщилась и опустила плечи. Не то чтобы она могла выбирать… но для нее, всегда встающей ни свет ни заря, это было страшно неудобно. Придется оправдываться перед бабой Валей — опять! — а все оправдания не могли быть никакими другими, кроме лживых. Даже правда казалась менее гадкой по сравнению с тем, как становилось на душе от своего поведения. В первые дни Тимур Андреевич предлагал ввести в историю любовника сразу, а не дожидаться момента, когда баба Валя выяснит, что Соня вовсе не в школе просиживает свои вечера. А узнать было проще простого: она знала как минимум трех Сониных коллег, с которыми не столкнуться в небольшом городишке и не поболтать было настоящим грехом. Тимур Андреевич со своей идеи смеялся так, словно рассказал невероятную шутку, а Соня представила, как следом всплывают подробности того, что она ходит в гости к почти что старику на вид, и ужаснулась. Нет, никаких любовников. Только работа и надежда на то, что, когда этот страшный этап будет преодолен, Соня забудет дорогу сюда. — Я не могу пропустить школу, — подумав, добавила она. — Вампиры — ночные хищники по природе своей. Соня скривилась. Она-то? Хищница? — Так сложилось за сотни лет их существования, потому что иначе плата за беспечность была бы губительной: люди бы нашли способ их всех переловить, — продолжил Тимур Андреевич. — Так что, лунное дитя, твое время — это ночь. Дети солнца — люди то бишь — под ним и его защитой ходят, а солнце вампиров не жалует. Но это все еще не исключает того, что тебе внезапно может стукнуть в голову желание испить крови. По первости тяжело контролировать свои эмоции, а у тебя с этим совсем плохо. Так что не испытывай судьбу. Соня вздрогнула. Накануне ее луны у нее девятый класс. Они по-прежнему ходили на ее уроки и после того злополучного якобы прощального урока приглядывались к ней. Соня предполагала, что обидеть таких сложных подростков ей вряд ли оказалось по силам, поэтому на то, что они изменят свое поведение и вдруг станут учиться, даже не рассчитывала. И действительно — не стали. Но, по крайней мере, никто не пожаловался на нее. Дима Корешков больше не угрожал и продолжал сверлить ее своими жуткими глазами. Благосклонности Соня и не ждала, поэтому просто отворачивалась к доске, игнорировала болтовню и шушуканье, упрямо объясняла правила английского языка и вскоре, увидев плачевные результаты, смирилась с видимостью своей работы. Обида и стыд в какой-то момент затаились, а потом и вовсе пропали. Времени на них попросту не было, потому что и без того было предостаточно тревог относительно своей новой жизни. — Не переживай — не выгонят, — в ответ на ее задумчивость сказал Тимур Андреевич Соня рассеянно кивнула и медленно произнесла: — Да может, и к лучшему бы было. Если б выгнали. В школе не должно быть кровопийц. — Дети кровопийцы и есть! Соня проигнорировала этот комментарий, сложила на коленях руки и равнодушно уставилась на медленно разворачивающееся красное полотно, которое Тимур Андреевич очень неспешно вязал. Шарф, что ли?.. — Ладно… Думаю, что у меня получится пропустить этот день. — Для твоего же блага. — Для чужого блага, — поправила Соня. — Как скажешь, — дернул плечами Тимур Андреевич и поднял на нее очень серьезные глаза. Соня по недавно сложившейся привычке вся подобралась и навострила уши, приготовившись услышать еще какой-нибудь полезный совет. — А принеси-ка мне еще тех вкусных пряников! Соня резко расслабилась и возмущенно выдохнула. — Лежат на кухне. Сами сходите! — Ну и молодежь пошла, — запричитал Тимур Андреевич. — Что за неуважительное обращение со старшими… Меня бы за такие слова сразу розгами отхлестали! Причитать и сетовать на недостаток воспитания ему нравилось, но Соня прекрасно видела, что все это баловства ради. Когда она была у него в гостях, он болтал без умолку, а поводов поворчать было куда больше, чем нормальных разговоров. Если воцарялось молчание, он включал проигрыватель и заполнял тишину Магомаевым. Сначала это раздражало, но потом Соню осенило, что же, помимо желания узнать правду о своей новой сути, заставляло ее приходить снова и снова. Это чужое одиночество странным образом откликалось в сердце и задевало душу. Ее тоже это ждало?.. Еще недавно она старательно убеждала себя, что она не одна. Да как это было возможно, если ее окружали люди, которым она хоть сколько-нибудь была важна? Однако колкое и тревожное чувство уже осело в ее груди и готовилось расти. Она искренне желала взять под контроль чудовище внутри, научиться жить с ним и не отличаться от других людей, но, глядя на чудаковатого старика, осознавала, что долго себя обманывать не получится. Одна-то она может и не была, но дух одиночества, витавший в гостиной этого дома, кружил вокруг нее и все примерялся, где бы на ее плечах удобнее устроиться. Она никому не сможет обо всем рассказать. Ее никто не поймет, про нее будут рассказывать страшилки в пионерских лагерях, ее будут бояться, даже не зная о ее существовании. Она будет жить долго, люди, которые ее знали, начнут умирать и рано или поздно она действительно останется одна… — Софья. Соня вскинула голову, резко вдыхая воздух. — Пряники принесешь? — понимающе склонив голову, мягко спросил Тимур Андреевич. От безрадостных мыслей сердце колотилось бешено и дышать было совсем тяжело. Соня облизнула пересохшие губы и поднялась с дивана.